Еврейское искусство

"И собрал (ваикахель) Моше всю общину сынов Израиля и сказал им: "Вот что повелел Бог сделать: шесть дней можете работать, а день седьмой да будет свят для вас" (35.1-2) . Такими словами начинается недельное чтение, "Ваикахель".

Это собрание произошло 11 тишрея, на другой день после того, как Моше (в Йом Кипур) спустился с горы Синай. Причем это собрание было посвящено повелению о строительстве скинии. Однако, как мы видим, началась речь Моше заповедью, запрещающей работу в субботу. Спаренность двух разных тем в одном отрывке Торы расценивается устной традицией как признак их сущностной связи. Но в данном случае эта тематическая близость заметна и без того: суббота - это освященное время, скиния - освященное пространство. Две эти святыни: Суббота и Храм - являются в иудаизме основополагающими.

Но не только об этом говорит сопряженность темы субботы и темы скинии. Из этой спаренности учится о том, что святость субботы в определенном смысле даже выше святости скинии, так как для ее строительства Суббота не нарушалась. На этом положении основывается субботний запрет тридцати девяти категорий работ, которые производились при постройке скинии.

Но в той же мере как в связи с Храмом иудаизм учит обо всех видах работ, можно учить и обо всех видах искусств: ведь в скинии (Храме) они в полной мере проявились.

Евреи справедливо воспринимаются как народ Книги. Именно книги: Свиток Торы, манускрипты ТАНАХа, кодексы Талмуда - вот те неизменные атрибуты "еврейской культуры", которые присутствовали всегда и повсюду. Все же прочее, в том числе архитектура и музыка, заимствовались из окружающего мира и с легкостью менялись в зависимости от века и окружения.

Но тем более интересно обнаружить в Торе свидетельство о существовании аутентичного еврейского искусства. Тем более интересно встретить на страницах Торы описание не только боговдохновенного еврейского Пророка, Судьи или Мудреца, но и своего боговдохновенного еврейского Мастера.

"И сказал Моше сынам Израиля: "Смотрите, Я призвал Бецалеля, сына Ури, сына Хура, принадлежащего к колену Иегуды, и Я исполнил его божественным духом, мудростью, разумением, ведением, и всяким искусством. Чтобы творить замыслы, чтобы работать по золоту, и по серебру, и по меди, и резать камни для вставления, и резать по дереву - к занятиям всеми ремеслами» (35.30-33).


Мидраш Шмот Раба отмечает, что те три качества, с помощью которых Бецалель строил скинию: мудрость, разумение, ведение, это те самые качества, которыми Всевышний творил мир, как сказано: "Бог мудростью Своею основал землю, упрочил разумением небеса. Бездны разверзлись по Его ведению» (Мишлей 3.19)

Итак, строительство скинии производилось не только по чертежу, предложенному Всевышним, но и с вовлечением Его творческого гения, которое Он сообщил своему боговдохновенному Мастеру, Бецалелю, сыну Ури, сыну Хура.

Прекрасное само по себе

Это свидетельство по-настоящему ценно и интересно, поскольку, как я отметил, к искусству как таковому, как и вообще к теме прекрасного, иудаизм на редкость равнодушен. Те же предметы иудаики, т.е. те национальные "произведения искусства", которые тем не менее имеют место, восходят прежде всего к той же скинии, к тому же иерусалимскому храму (скрижали завета, семисвечие, ханукия).

Иерусалимский Храм не слыл самым выдающимся сооружением древности. Храм, который был построен по собственному проекту Создателя мира, выглядел относительно скромно. Во всяком случае в глазах современников.

Действительно, в III веке до н.э. в античном мире стали распространяться списки наиболее выдающихся произведений зодчества и архитектуры. Знаменитые "семь чудес" были перечислены в эпиграмме греческого поэта Антипатра Сидонского, и это: египетские пирамиды, сады Семирамиды, храм Артемиды Эфесской, статуя Зевса Олимпийского, колосс Родосский, Галикарнасский мавзолей и Александрийский маяк.

Другие авторы, например, Плиний старший или Филон Византийский, включали в "великолепную семерку" другие сооружения. Например, римский Колизей. Но никакой античный автор никогда не вносил в этот престижный список иерусалимский Храм.

Обидно? Немного да. Но, по-видимому, следует сразу признать, что не в эстетической ценности заключалась самая сильная сторона Иерусалимского храма.

И тем не менее она все же имелась, и ее следы мы явственно встречаем в главе "Ваякхель». А потому весьма интересно было бы оценить и выяснить принципы традиционной еврейской эстетики.

Тема эта действительно экзотическая, отыскать ее следы в еврейских источниках совсем непросто. Тем не менее само понятие красоты в иудаизме присутствует. Более того, красота - "тиферет" - это даже не просто одно из десяти божественных качеств, это качество центральное, качество, с которым непосредственно соприкасаются все остальные сфирот. Причем существенно, что именно Иаков, т.е. народ Израиля, признается выразителем этого божественного качества "тиферет".

Что же это за категория, считающаяся синтезом двух других: милости, проявившейся в Аврааме, и суда, проявившегося в Ицхаке?

Словосочетание "Красота Израиля" - "Тиферет Исраэль" широко используется в традиции ("С неба на землю низринул красоту Израиля" Эйха 2.1). Р. Йегуда-Лейб из Праги (Магараль) даже написал целую книгу под таким названием "Тиферет Исраэль". Однако о "прекрасном" там не говорится ни слова - эта книга целиком посвящена дарованию Торы. Само же название Магараль заимствует из трактата Талмуда "Брахот", где сказано: "Прекрасное - это дарование Торы".

На первый взгляд, этот ответ напоминает собой все те ответы, которые были отвергнуты Сократом в диалоге "Гиппий больший". Например: "Прекрасное - это прекрасная девушка".

Ведь "если прекрасная девушка - замечает Сократ - это прекрасное, тогда она и есть то, благодаря чему прекрасное будет прекрасно". Такое заключение выглядело нелепым. Между тем даже его нельзя до конца отвергнуть. Фрейд заметил бы, что этот ответ не напрасно пришел на ум Гиппия первым. Ведь согласно Фрейду все прекрасное действительно прекрасно именно прекрасностью девушки, согласно его теории во всем прекрасном просматривается именно сексуальность. Но тогда тем более справедливо признать, что для иудея во всем прекрасном просматривается Тора, а еще точнее, Даровавший ее: Прекрасное - это дарование Торы, т.е. акт любви Всевышнего к своему народу, наивысшее раскрытие божественной личности. Так что все прочие божественные качества будут центрироваться относительно этого.

По мироощущению иудаизма все прекрасное прекрасно сопричастностью Всевышнему: прекрасные предметы, прекрасные речи, и тем более прекрасные люди, все они прекрасны лишь присутствием в них Творца, наличием в них искры божественного света.

И здесь особенно хорошо видно отличие просвещенного Торой человека, сына завета, от человека естественного. Мы видим, что с одной стороны Сократ распознает прекрасное во всех предметах. Но с другой он честно признается, что не постигает - что это за "что-то", что делает их прекрасными. Прекрасное "само по себе" Сократу неведомо. То же самое касается и добродетели, которой, как устанавливает Сократ в диалоге Протагор, "нельзя научить". Иными словами, естественный человек обладает живой совестью, но не знает ее источника. В то время как сын завета не только обладает совестью, но имеет дело с ее источником во вне.

Но именно потому, что сыны завета имеют дело с источником всякой реальности, именно потому, что они имеет дело с "Прекрасным самим по себе", они даже не замечает самого вопроса, они не замечает ту красоту, которая существует в отрыве от Всевышнего и которой оказываются так сильно захвачены народы. Причем в данном случае речь идет не только о древних народах, но и о народах современных, в той или иной мере знакомых с Торой.

Священное писание многое в жизни народов изменило. Сегодня многие европейские мыслители согласятся связать красоту с идеей личности, однако далеко не всегда Божественной. Многие европейцы могут сегодня согласиться с тем, что все прекрасное прекрасно присутствием личного начала, что вещи красивы в той мере, в какой в них светится какая-либо личность. В сфере искусства - это личность создавшего их мастера, в природной сфере - так или иначе понятая мировая душа.

Красота природы мало замечается традиционным евреем. Если его все же поразит величественный закат или прекрасные цветы, то он прославит Бога, который создал в Своем мире "красивые творения, чтобы услаждать ими сынов человеческих". Но в европейской культуре, наравне с таким отношением, сохраняется и иное. Пристальное внимание к личности мастера или лику самой природы имеет место безо всякой связи с их Создателем. Поэтому в европейской культуре красота и нравственность находятся в достаточно сложных и напряженных взаимоотношениях.

Не только божественная личность, но и взятый в отрыве от нее природный лик задает европейцу его эстетику. В результате человек европейской культуры всегда должен "подтягиваться" за внешними эстетическими критериями, должен им соответствовать, должен искать "формы". И соответственно сам европеец, для того чтобы состояться в качестве личности, непременно дожжен быть Мастером. В отличие от евреев, способных "Тору Его изучать денно и нощно», европейским "безработным» самоуважение дается с трудом.

В еврейской культуре тоже есть Бецалель, т.е. есть не только свой Пророк и Мудрец, но и свой боговдохновенный Мастер, однако в целом это направление показалось для еврейской культуры второстепенным: уже для строительства Храма был привлечен иностранец, царь Цора Хирам (Малахим I. 5.15).

Израиль, предстоящий перед Создателем, имеет дело с "Прекрасным самим по себе", и именно поэтому он может позволить себе не замечать красоты природной, именно поэтому сам он - носитель качества красоты - может выглядеть сколь угодно невзрачным.