Предсказание Холокоста


В недельном чтении "Ки Таво" приводятся предостережения Всевышнего, многие из которых не могут не вызвать самых тяжелых чувств: "и будет труп твой пищею всем птицам небесным и животным земным, и не будет отпугивающего" (28:26); "С женою обручишься, а другой будет спать с ней, дом выстроишь, но не будешь жить в нем" (30); "сыны твои и дочери твои отданы будут народу другому; и глаза твои смотрят в мучительном ожидании их по целым дням, и нет силы в руке твоей" (32); "сойдешь с ума от зрелища пред глазами твоими, которые ты увидишь" (34).

Вроде бы, что может быть ужаснее? Между тем далее у Всевышнего находятся в адрес Своего народа еще более грозные проклятия: "Обрушит Господь удары ужасные на тебя и на семя твое, удары мощные и верные и болезни злые и постоянные. И повернет на тебя все недуги Египта, которых ты боялся, и прилипнут они к тебе. Так же всякую болезнь и всякий удар, о которых не написано в книге Торы этой, наведет их Господь на тебя, пока не будешь истреблен. И останется вас мало, людей, тогда как множеством были подобны вы звездам небесным, потому что не слушал ты голоса Господа Бога твоего. И будет, как радовался Господь вам, творя вам добро и умножая вас, так точно будет радоваться Господь, уничтожая вас и истребляя вас" (60-62).

Итак, Всевышний угрожает, что нашлет на Израиль удары более страшные, чем те, которые вроде бы оговорил, и при этом будет этим ударам радоваться!
Зоар называет это последнее, "не написанное в книге Торы" проклятие - самым страшным. И не удивительно, что в наше время многие видят в нем предсказание Холокоста. Но как тогда быть с тем, что Он радуется наказанию? Бог евреев, радующийся их уничтожению в газовых камерах! Не слишком ли парадоксально?
Слова о "радости" всегда представляли для комментаторов немалую трудность. Традиционные ответы выглядят несколько неубедительными. Так комментарий "Сончино" дает следующее казуистическое объяснение: "Всевышний радуется тем испытаниям и страданиям, которые выпадают на долю сынов Израиля в изгнании, потому что все они служат средством очищения и духовного возвышения и приближают момент радости".

Другие комментаторы вообще стараются истолковать эти слова в том смысле, что радоваться будут враги, а не Всевышний. В частности Раши со ссылкой на Мегила (10.б) замечает: "Так даст возрадоваться Господь (даст восторжествовать) вашим врагам "над вами, чтобы погубить и т. д.".

Причем вопрос этой Божественной "радости" становится особенно тягостен в связи с вопросом авторства Холокоста.

Я напомню хорошо известный исторический факт. За несколько лет до принятия "окончательного решения" еврейского вопроса двери всех стран мира оказались заперты для европейских евреев. Ни одна страна мира не пожелала предоставить вид на жительство преследуемому народу. Никакие государственные учреждения ни одной страны не предпринимали ни малейших шагов для спасения евреев, оказавшихся под властью нацистов.

Всевышний оставил для евреев только одно средство спасения - совесть частных лиц. Все, что было сделано для спасения европейских евреев, было сделано по частной инициативе тысяч праведников. Эту дорогу к спасению Всевышний, конечно, просто не мог перекрыть. Но то, что все организованные крупномасштабные пути оказались блокированы, ясно говорит о том, что дело не в случайности, а в "гзире" - в решении Всевышнего, который держит в Своей руке сердца царей.

Итак, системность истребления ясно свидетельствует о том, что провиденциально Холокост не был пущен на самотек, что Всевышний воплощал в жизнь Свое грозное проклятие. Но тому, что Он радовался вместе с нацистами успехам промышленного истребления Своего народа, все же как-то не верится.

Действительно, иногда отмечается, что насылая наказание, Всевышний не только ему не радуется, но сам страдает вместе со своим народом. Так слова Писания: "Придет на нас внезапно истребитель" ("Эйха"), в Талмуде трактуются следующим образом: "Не сказано "на тебя", но "на нас", т.е. на Меня, Господа, и на тебя, народ, пришел истребитель" (Гитин 58).

Причем страдает Всевышний даже сильнее, чем человек. Это однозначно явствует из слов Писания: "Сказал Сион: "Оставил меня Бог и Господь забыл меня". Забудет ли женщина младенца своего, не жалея сына чрева своего? И эти могут забыть, но Я не забуду тебя" (Ишайя 49.14).

Женщина и вынашиваемый ею плод - это одно существо, плод в той же мере суверенный человек, в какой и член материнского тела. Например, женщина начинает испытывать потребность в непривычной пище, если та требуется развивающемуся в ней плоду. Связь матери с выношенным ею ребенком необычайно глубока. И если отец может с ожесточением отречься от преступника - сына, то душа матери разрывается, и - по меньшей мере до какого-то предела - следует за преступным сыном даже в гееном. В этом отношении показателен рассказ Проспера Мериме "Матео Фальконе": Матео застрелил сына, когда обнаружил, что тот (за небольшое вознаграждение) сдал властям прятавшегося в их доме повстанца. Жена же пыталась его остановить.

Но вот мы слышим, что Всевышний любит Свой народ сильнее, чем мать своего сына! Разумеется, Он страдает страданиями Своего народа, разумеется Он скорбит. Но как же Он тогда одновременно радуется, "уничтожая вас и истребляя вас"?

Мы готовы воздержаться от гипотез, какие именно грехи сынов Израиля привели к Холокосту, мы готовы дождаться Его собственного объяснения, данного через пророка. Но понять загадку "страдающего" с нами, и одновременно "радующегося" нашему наказанию Родителя, хотелось бы все же, не откладывая в долгий ящик.

Что бы мы подумали, если бы речь шла не о Боге, а о человеке, о той же матери, которая сказала бы своему преступному сыну, что будет радоваться его гибели?
Кое-чему мы бы в ее словах поверили, кое-чему - нет. Разумеется, любая вменяемая мать предпочтет, чтобы ее сын погиб, чем преступил. Преступления убивают душу, в то время как преждевременная смерть с одной стороны ограничивает преступление, а с другой - хоть что-то, но искупает.


Безумные речи

Леонид Цыпкин в своей книге "Лето в Бадене" следующих словах пишет об отношении жены Достоевского Анны Григорьевны к своей непутёвой дочери Любе: "через несколько лет после смерти отца она разошлась с матерью и поселилась отдельно, устроив у себя что-то вроде салона, где она вела весьма своевольный образ жизни, так что Анна Григорьевна, увидев однажды, как выносили из церкви девичий гробик, воскликнула даже: "Ах, зачем это не мою дочь выносят!" - а еще через несколько лет Любовь Федоровна уехала за границу, где уже совсем погрузилась в богему".

В словах Анны Григорьевны слышится самоирония, но в то же время в них присутствует и нечто подлинное. Мать может желать смерти собственному чаду, если она сгорает от стыда за него и убеждена в том, что он неисправим. Но может ли она радоваться его смерти?

Едва ли. Она может испытать определенное облегчение, но все же не радость. Таким образом, если мать говорит, что будет радоваться гибели своего ребенка, то в этом можно усмотреть лишь "психологию". Очень часто человек говоря одно, подразумевает совершенно другое.

Когда кто-то заявляет близкому человеку, что будет радоваться его гибели, то скорее всего все обстоит обратным образом. Скорее всего его слова - лишь защита от той глубокой зависимости, которую он испытывает по отношению к своему близкому. Это значит, что он так глубоко любит мучающего его человека, и так сильно уязвлен им, что пытается "поменять заряд" своей страсти, вместо того чтобы вырвать ее жало.

Но разве не по образу Самого Себя создал Всевышний человека? Разве Он, имеющий "око", "ухо", "десницу", "лицо", не может иметь также и Своей "психологии"? Так, чтобы говоря одно, иметь в виду противоположное?

Должен признаться, что я всегда был, и в определенной мере остаюсь и сегодня, врагом "психологии".

"Психология" с одной стороны слишком часто "вычисляет" человека, то есть выискивает в нем то, что человеком не является, а с другой - откровенно пасует, когда в нем свершается что-то подлинно человеческое.

В молодости, для того чтобы показать ограниченность психологии, я часто использовал выражение "психология духа", напоминающее "горячее мороженное". Духовные разумные люди, казалось мне, всегда полностью отдают себе отчет в своих словах и поступках. И все же, спустя много лет, я признал, что "психология" имеется даже и у сознательных мужественных людей, даже и они говорят иногда "в сердцах", даже и они не всегда предсказуемы для самих себя. Экзистенциализм - эта единственная подлинная психология - исходит из таких понятий, как тревога, неопределенность, поиск смысла и т.д. И она знает, что в условиях рождения этого смысла - уста человека порой изрекают парадоксальные, противоречивые слова, в которых лишь нащупывается та "суть", которая более явственно проступит впоследствии.

Что же касается любви, то в этой сфере произнесение "безумных" речей является почти нормой. Причем, иногда именно проклятия (произносимые, впрочем, с известной долей юмора), наиболее адекватно любовь выражают.

Брат моей бабушки Ицхак Барац (1898-1978), вспоминая о своей жизни у родственников в Кременце в 1912 году, пишет о матери приютившего его семейства - Ите, которой "надо было в четверг развезти муку по городу владельцам лавчонок, а потом в остальные дни недели бегать к ним собирать стоимость муки, которая оплачивалась лавочниками частями по мере продажи товара. Когда я вспоминаю эту суетливую женщину, то всегда вижу ее мечущуюся по городу от одного лавочника к другому за деньгами. Вечно занятая, вечно в бегах, что-то считающая, что-то записывающая, что-то вычеркивающая, она вечером вваливалась в дом совершенно обессиленная, уставшая, замороченная, проклинающая своего богача, лавочников, мужа, детей и все, и всех на белом свете. Ей было уже не до ведения хозяйства в доме, не до чистоты в квартире, не до приготовления пищи. Бывало, когда она появлялась в доме и дети, мал-мала меньше, обступали ее - требовали: мама, кушать, - она в сердцах ругала детей, проклиная: "Пусть вас черви едят", или: "Господи, Отец небесный, похоронить бы мне вас, всех в один день". О, она умела ругаться и проклинать, это часто выходило у нее даже под рифму... Нет, не подумайте плохо, хозяйка моя, Ита любила своих детей, была им предана, давала все, что могла, чтобы накормить их, одеть, обуть, но вечная нужда, которая безраздельно царила в этом доме, не покидая его, доводила порою этих людей до отчаяния, до исступления, и они теряли власть над собой, теряли контроль за своими поступками, за словами, которые временами срывались с их уст".

Мне неизвестна судьба этого семейства. Бабушка рассказывала, что нацисты застрелили сестру Иты - Йохевед, обнаружив ее укрытие; и, что погибло все семейство другой ее сестры - Рахели (чьей мукой Ита торговала).

Мне неизвестно, как отозвалось проклятие Иты, но сдается, что и Всевышний иногда говорит противоположное тому, что Он на самом деле думает и чувствует.