То, что сейчас происходит с резней в Европе, наводит на мысль, что подробная информация об этом множит подобные случаи, провоцируя молодых психопатов на копирование друг друга. Этот эффект известен в психиатрии и в криминологии. Люди, находящиеся на грани сумасшествия и склонные изначально к проявлению крайней агрессии, воспринимают это как призыв к действию и включаются в кровавую "игру", лишь подыскивая для нее соответствующее идейное обоснование. Оно им необходимо, чтобы объяснить самим себе свое помешательство, то есть оправдаться в собственных глазах.

Кроме того, роковое значение приобретает повсеместное разрушение социальной лестницы, призванной выводить на карьерную высоту маленьких, беззащитных, по существу, людей с самой низкой общественной ступени. На пути у большинства стоит недосягаемый капитал, хладнокровные политиканы и полное отсутствие корпоративной поддержки, в связи с разрушением системы общественных и солидарных классовых связей. Психопат-одиночка опасен вдвойне. Он не может быть "предсказан" и обнаружен заранее спецслужбами….

Я написал это в своем блоге в Facebook. Полагаю, мысль эта не нова и моим личным открытием не является. И все же здесь есть место куда более глубоким мыслям, провоцирующим весьма неприятные выводы.

Объектами нападения становятся не защищенные спецслужбами политики и влиятельные предприниматели, а обыкновенные люди, в ряду которых очень часто оказываются дети. Они легкая и эффектная добыча для террористов-одиночек. К тому же, это своего рода, "живой" мост между теми же политиками и идейной истерикой исламского, либо радикального террора, вероятность возобновления которого вполне может подтвердиться в ближайшее время.

Прошлое и настоящее

Напомню, что в шестидесятые годы и в начале семидесятых подобные или очень похожие акции совершали европейские радикалы и ближневосточные террористы, нередко объединявшие свои усилия, то есть участвовали в общих террористических выходках и даже в операциях. Достаточно вспомнить, что при захвате, например, гражданских самолетов или заложников в общественных местах (часто толпы людей, пассажиров, а иной раз, и популярных политиков) нередко вместе с палестинцами, ливанцами, ливийцами (тогда ислам не был их идейным флагманом) принимали участие помешанные на троцкистских, идеях или же на маоизме и марксизме, молодые немцы, шведы, мексиканцы, колумбийцы, чилийцы, испанцы, пуэрториканцы, французы…

Убивая, давя беззащитную массу, они метили и метят в надежно защищенных охраной политиков, а следом за ними - в руководителей спецслужб, полиции и армии. Вся эта элита ведь содержится за счет той самой толпы, пассажиров и прочих обывателей. Общественность должна была возмутиться либо их беспомощностью, либо бездействием. Именно поэтому расчет у террористов тогда был на средства массовой информации, без которых вся их деятельность была бы незаметной и даже бессмысленной.

В настоящее время изменилось многое, с точки зрения современных технологий и самой техники, но методы и расчеты остались прежними. Наряду с организованными террористическими группами, кичившимися своей неподкупной идейностью, в те времена действовали и одиночки, фанатики, зараженные теми же идеями, либо пожелавшими прославиться своей жестокостью и революционной непримиримостью. Однако кое-что все же стало иным.

Орудием преступлений теперь является не всегда огнестрельное оружие и разной мощности мины и бомбы, а то, что находится, как правило, в руках почти у каждого: автомобиль, нож, топор, небольшой пистолет. Как видно, умелое и быстрое обращение с этим дает такой же "высокий" кровавый эффект, как специально приспособленное для этого оружие.

Эти общедоступные орудия нападения должны, по мнению атакующих, свидетельствовать о самостоятельности принятия ими решений, а, значит, о высочайшей значимости той идеи, которая объединяет профессиональных террористов с солидарными с ними одиночками.

Европейский акцент

Германия, Франция и Бельгия с болью познали это буквально за последние летние месяцы. Незадолго до этого, спроси у любого европейца, сколь опасными могут быть юные исламские психопаты, они бы растерянно развели руками. Мол, возможно ли такое? Да еще и стать серьезным поветрием в статистике исламского террора в развитых странах Европы. Нередкие сообщения о подобных нападениях на обычных людей палестинскими террористами-одиночками в Израиле тогда вызывали у европейцев искреннее изумление. Да что такого! Ну, сорвался с петель очередной психопат, порезал где-нибудь на остановке несколько случайных человек или покупателей в каком-нибудь магазине, и тут же этот отчаянный идиот был обезврежен полицией, либо даже деятельными прохожими! Никому бы и в голову не пришло, что это не просто единичные случаи, а серьезнейшее явление, позволяющее оценить нынешнее положение вещей и даже предсказать развитие глобальных социальных тенденций не столько в Израиле, давно знакомым с самыми разными проявлениями террора, но и в Европе, в Азии, в Латинской и Центральной Америке и в США.

Последним сообщением к моменту написания этой статьи стал захват заложников вблизи французского Руана и демонстративной казни священника, типичной для исламских радикалов.

Как это ни звучит абсурдно, но подобное "сопротивление" одиночек обусловлено непримиримой войной нескольких глобальных, почти естественных, мировоззренческих систем, о чем следует говорить как о никогда не затихающей войне миров, становящейся раз в тридцать-сорок лет основой для настоящих войн, захватывающих огромные территории и формирующихся агрессивными международными блоками.

Ничуть не странно, что мы наблюдаем явления, которые стали следствием антиглобалистских процессов, захлестнувших мир за последние десять-пятнадцать лет. Если хотите, всякий интернационал силен не массой, а единоличными радикальными акциями двух-трех десятков заметных фигур-лидеров. Каждый из атакующих беззащитное население безумцев, так или иначе наивно стремится попасть в число этих лидеров, даже кладя на алтарь столь сомнительной славы собственные жизни.

Не цель, а процесс

Криптография их отчаянной психологии не так уж и сложна. Она основана на невозможности, ясно осознаваемой неокрепшим и торопливым, юным, всегда радикальным, сознанием, подняться по социальной лестнице вверх и устроить себе такое существование в общественной системе, которое, на их взгляд, не противоречит ни их радикальным и "чистым" идеям, ни общепринятому императиву успеха и примитивным символам богатства. Их радикальные представления об общественных ступенях, ведущих ввысь, чаще всего не имеют точного определения и понятных форм. Все дело в том, что их не интересует результат, как таковой. Один словом, для них важна не сама цель, а процесс движения к ней. Цель недостижима, а процесс возможен.

Многие до сей поры задаются вопросом, как великий немецкий народ, давший миру тысячи гениальных имен, определявших сам дух исторических эпох во всех ипостасях, опустился, в свое время, до того, что поставил своей целью уничтожить "низшие расы", бойко начав с не менее великой, чем он сам, еврейской нации. Более того, яркие представители еврейства часто входили в элиту германского государства в науке, искусстве, в политике, в экономике.

Думается, что, кроме известных политико-экономических причин, которые, разумеется, имели важнейшее значение, присутствуют и те, которые доминируют сейчас над сознанием одиночек-психопатов, взявшихся за "бытовое" оружие и предпринимающих жесточайшие акции против мирного населения, причем, с самым впечатляющим эффектом. Этой причиной, принципиально объединяющей и прошлые поколения предвоенных немцев и нынешние поколения радикально настроенных юных террористов, является отчаяние "мертвой зыби" их вынужденного общественного существования.

Невозможность приподняться над своей нищей, жалкой действительностью, слиться с теми, у кого, как они считают, успех предопределен рождением, развивает в неустойчивом, с точки зрения психиатрии, сознании протест, выливающийся в самых крайних случаях в кровавую резню, в грязную бойню. Болезнь быстрее вылезает наружу, прежде всего, у тех, кто поистине болен, кто воспринимает идеологию радикальных террористических организаций, особенно, крупных и удачливых (с военной точки зрения), как сигнал к действию, и лишь затем захватывает тысячи, десятки тысяч юных и не очень юных радикалов.

Для них не столь важно, какая идеология на самом деле стоит за доступными им актами террора, не столь важна цель, которую в действительности такие крупные и чаще всего прагматичные организации преследуют, а необыкновенно важен собственно "революционный" процесс их личного участия в боевом обороте далеких и часто понятных идей. Именно поэтому выше приведенное утверждение, что процесс важнее цели, является главным в том, что обычно предстоит террористическим атакам одиночек-фанатиков на беззащитное население.

Палестинец, убивающий ножом или бомбой на автобусной остановке мирных израильтян, сириец, орудующий топором или мачете в немецкой электричке, тунисец, давящий на грузовике гуляющих по набережной людей, иранец, стреляющий по немцам в супермаркете или на вокзале, немец-нацист, отправлявший в печь еврейское население, включая женщин, детей и стариков - по существу, это одна и та же ущербная личность, отчаявшаяся проявить себя в жизни в равной конкуренции со свободным демократическим обществом в целом и с его удачливыми представителями в частности.

Терроризм - это древняя монета, перетираемая разными руками, но стремящаяся сохранить свое номинальное значение, независимо от того, кто ею и за что расплачивается.

Автор - писатель, журналист, бывший офицер Московского Уголовного Розыска