Выходящее в Лондоне на английском языке катарское издание МЕЕ утверждает, что "намерение Израиля уничтожить Газу стало бы очевидным гораздо раньше, если бы мы слушали палестинских журналистов", а не любые другие источники, которые все врут по указке сионистов.

Обозреватель МЕЕ Джонатан Кук (Jonathan Cook), автор трех книг о палестино-израильском конфликте, лауреат всевозможных премий и муж арабки из Назарета, на этом основании приводит к выводу, что Израиль как раз и уничтожает палестинских журналистов, дабы никто не узнал эту страшную тайну. И заверяет, что НИ ОДИН убитый журналист в Газе террористом никогда не был, хоть Израиль и утверждает обратное.

Диаметрально противоположное мнение высказывает другой британец Эндрю Фокс (Andrew Fox), известный медиакомментатор, сотрудник Henry Jackson Societу, специалист в области психологии дезинформации. В прошлом он майор британской армии, имеющий за плечами три командировки в Афганистан (в составе спецназа) и Ирак. В качестве военного эксперта неоднократно бывал в Газе, в том числе и в ходе нынешней войны. Преподавал в Королевской военной академии в Сандхерсте.

Так вот по мнению Эндрю Фокса в Газе нет НИ ОДНОГО журналиста (или так называемого журналиста), который бы не мог считаться законной военной целью. Вот как он аргументирует этот тезис.

В современных конфликтах существует опасный миф, будто "комбатант" означает мужчину с винтовкой и в форме. И если он не нажимает на спусковой крючок, то каким-то образом остается вне боя. Это утешительное убеждение, особенно для тех, кто думает, что война аккуратно ограничена окопами, танками и войсками.

В XXI веке это уже неверно. И, согласно Праву вооруженных конфликтов (LOAC), неверно уже долгое время.

Участие в военных действиях - это правовой момент, когда гражданское лицо перестает быть таковым. Это относится не только к кинетическим действиям. Это охватывает любое действие, которое может негативно повлиять на военные операции или потенциал стороны конфликта.

(Автор приводит примеры. Во время Второй мировой войны - стрелочники, устраивавших столкновения военных составов. В Афганистане - безоружные наблюдателям, сообщавшие по радио о передвижениях войск...)

Сегодня, и это я утверждаю со всей ответственностью, сюда относятся и бойцы информационного фронта.

Современные армии более не рассматривают информацию как вспомогательный инструмент. Сегодня это такая же составляющая войны, как маневр, огонь, материально-техническое обеспечение. Доктрина НАТО, оперативные концепции Пентагона и ЦАХАЛа рассматривают информационную среду как область, где можно достичь решающих эффектов.

В Газе битва ведется не только в туннелях и на улицах. Мы слишком хорошо знаем, что она также ведется в редакциях, через спутниковые трансляции и в социальных сетях. Ни одно издание не сыграло столь важной роли в формировании глобального восприятия нарратива поля боя, как катарская "Аль-Джазира".

Журналистика не является преступлением, даже во время войны. Профессиональные, добросовестные журналисты никогда не должны быть военными целями. Однако правовые нормы меняются, если медиаорганизация, особенно финансируемая стороной конфликта, переходит от простого освещения к активному участию.

"Аль-Джазира", на которую по большей части работают "журналисты" в Газе, не является нейтральным наблюдателем. Это флагманское подразделение медиа-войск Катара - государства, которое напрямую финансирует ХАМАС, предоставляет убежище главарям ХАМАСа и проводит стратегические информационные кампании, усиливая нарративы ХАМАСа и подавляя информацию об их зверствах.

Это не независимая журналистика. Это государственная стратегическая коммуникация, имеющая целью оказывать влияние на ход военных действий.

Финансируемые Катаром (напрямую или обходными путями) СМИ сыграли критическую роль в создании международного давления на Израиль, насыщая международную аудиторию эмоциональными, избирательными образами. Это мобилизовало уличные протесты, подстегнуло дебаты во внешней политике, породило призывы к прекращению огня.

Такое давление имеет прямое влияние на ход боевых действий, ограничивая свободу маневра Израиля, заставляя его менять графики нацеливания, приостанавливать операции и увеличивать риск для собственных войск. В свою очередь ХАМАС получает оперативную передышку, продлевает конфликт, получает доступ к материальным ресурсам и пр.

Если это не "прямое участие в военных действиях", согласно LOAC, то что тогда таковым является?

Международный комитет Красного Креста (МККК) устанавливает три простых вопроса, позволяющих понять, когда гражданское лицо становится законной военной целью.

1. Порог вреда - "Причиняет ли это реальный ущерб?"

Действие должно реально навредить военным операциям противника или убить/ранить людей.

Примеры (в статье их нет, добавляю для понимания):
✅ Наводчик сообщает координаты вражеских войск
✅ Диверсант взрывает мост, по которому едут танки
❌ Врач лечит раненых солдат
❌ Журналист добросовестно освещает события

2. Прямая связь - "Есть ли четкая причинно-следственная связь между действием и ущербом"?

Должна быть понятная цепочка: "человек сделал что-то - из-за этого армии стало хуже".

Примеры:
✅ Агент передал секретные планы → операция провалилась
✅ Пропагандист призвал к атакам → люди напали на солдат
❌ Повар готовил еду для города, где живут военные
❌ Учитель преподавал в школе рядом с военной базой

3. Воюющая сторона - "Делается ли это специально для одной армии против другой?"

Человек должен сознательно оказывать помощь одной стороне войны с целью навредить другой.

Примеры:
✅ Доброволец специально вступил в ополчение
✅ Хакер целенаправленно атакует военные сети врага
❌ Фермер продает еду всем подряд
❌ Водитель случайно подвез солдата

Действия "Аль-Джазиры" соответствуют всем трем критериям.

✅ Порог вреда - передачи напрямую скомпрометировали действия ЦАХАЛа.
✅ Существует четкая причинно-следственная связь между формированием нарратива и операционными ограничениями. Это хорошо документировано и наблюдаемо.
✅ Существует "воюющая связь", поскольку редакционная позиция явно совпадает со стратегическими целями ХАМАСа и геополитическими интересами Катара.

Как только эти критерии выполнены - гражданская защита приостанавливается на время их участия.

Нас приучили видеть в журналистах "борцов за правду, справедливость, свободу слова". Подлинная журналистика таковой и остается. Но когда медиаканал перестает действовать как независимый актор и вместо этого функционирует как операционный актив воюющей стороны, - он выходит на поле боя. Со всеми последствиями.

Неважно, являются "журналисты" в Газе одновременно активными членами террористических групп или не являются. Я утверждаю, что ЦАХАЛ, согласно LOAC, имеет законное право рассматривать персонал, объекты и передающую инфраструктуру "Аль-Джазиры" и ей подобным СМИ как законные военные цели. И уничтожать их. И не только в Газе.

Конфликт в Газе касается не только бомб и пуль; он также включает хештеги, заголовки и прямые трансляции. В этом ландшафте способность врага вести войну измеряется не только ракетами и винтовками, но и доминированием в нарративе. Притворяться и делать вид, что этого нет, - лицемерие, которое не сделает нас более гуманными. Это просто оставляет одну сторону сражающейся со связанными руками.

Шокирующая глобальная буря дезинформации вокруг Газы отличается отсутствием какой-либо ответственности ведущих международных СМИ, которые сознательно лгут о войне и распространяют ложь. Если нет других способов убеждения, то, возможно, установление четкого порога перехода от журналиста к законной военной цели способно заставить эти лживые медиаорганизации и "журналистов" пересмотреть свои профессиональные стандарты.