Одно из утверждений, которое часто можно услышать от комментаторов и экспертов как в Израиле, так и за его пределами, заключается в том, что у Иерусалима нет четкой стратегии и политического плана на следующий день после войны "Железные мечи". Они утверждают, что, хотя Израиль, возможно, и добился значительных военных успехов на севере и в секторе Газа, у него нет плана по переводу этих достижений в политические договоренности, которые положат конец войне и улучшат его безопасность и международное положение.
О стратегических и политических целях Израиля в своей статье рассуждает профессор Эйтан Шамир, глава исследовательского центра Бегина — Садата (BESA) и преподаватель кафедры политологии в Университете Бар-Илан.
Комментаторы, отмечает профессор, повторяют фразу, хорошо известную каждому студенту-первокурснику, изучающему международные отношения: цель военных действий — улучшить политическую ситуацию, то есть нет военного решения без завершающей политической стадии.
Однако реализация любого политического соглашения, которое улучшит ситуацию в сфере безопасности и политики в Израиле после 7 октября 2023 года, требует сначала военных достижений и конечного состояния, которое большинство комментаторов отказываются принять или не верят в то, что оно может быть достигнуто.
До середины сентября и "атаки пейджеров" — первого из серии серьезных ударов, нанесенных "Хизбалле" Израилем, включая устранение большей части ее руководства, — многие настаивали на том, что Израиль должен как можно скорее прекратить войну.
Их аргументация основывалась в первую очередь на необходимости немедленной сделки о заложниках. Это законная потребность сама по себе. Но сделка не будет предвестником драматических стратегических и политических изменений, которые принесут с собой мир на границах, нормализацию отношений с Саудовской Аравией, улучшение отношений с США и тому подобное.
Те, кто выступал против расширения войны на север, указывали, что в секторе Газа ХАМАС не ликвидирован полностью, все еще сковывает силы ЦАХАЛа и нет возможности открыть еще один фронт против "Хизбаллы", которая является гораздо более сильным противником, чем ХАМАС.
Однако, вопреки этим оценкам, Израиль достиг такой точки в кампании в Газе, когда он смог переключить свое стратегическое внимание и ресурсы в достаточной степени, чтобы предпринять наступательные действия в Ливане.
На данный момент кажется, что стратегическое терпение Израиля окупилось и большинство критиков оказались недальновидными. Можно предположить, что если бы Израиль попытался заключить соглашение до начала своей кампании против "Хизбаллы", то, скорее всего, в ответ он получил бы "позор и войну", как выразился Черчилль.
Израиль сейчас находится на грани стратегического поворотного момента. Он находится в положении, когда вновь обретает военное превосходство над Ираном и его союзниками. Конечно, нам не следует торопиться праздновать, пока кампания продолжается и маятник все еще может качнуться в другую сторону. Мы еще не знаем, как Израиль отреагирует на недавнюю прямую иранскую ракетную атаку, как Иран отреагирует на израильский ответ и так далее.
Каковы же тогда стратегические цели войны и как их можно преобразовать в цели политические?
Как и в любой войне, у Израиля есть как четко определенные, заявленные цели, так и подразумеваемые, необъявленные, которые он хотел бы реализовать в результате войны. Важно подчеркнуть, что с точки зрения Израиля это экзистенциальная война.
После 7 октября Израиль понимает, что он больше не может допустить существования враждебных террористических армий на своей границе, дожидающихся приказа о вторжении на его территорию. Когда война экзистенциальна, цель заключается в том, чтобы сначала устранить угрозу, а только затем прояснить договоренности на "послезавтра". Это, в конце концов, не американское вторжение в Ирак, война, которая произошла в тысячах километров от границ США.
Вот заявленные стратегические и политические цели Израиля в операции "Железные мечи":
в секторе Газа: 1) ликвидировать военную мощь ХАМАСа и добиться краха его правления, чтобы создать ситуацию, при которой больше не будет никакой угрозы безопасности со стороны сектора Газа; 2) создать условия для возвращения заложников;
в Ливане: вернуть жителей севера Израиля в их дома, уничтожив и оттеснив силы "Хизбаллы" к северу от реки Литани.
В то же время, похоже, кампания также имеет необъявленную цель в общей и долгосрочной перспективе, а именно — создание новой архитектуры безопасности в регионе. Израиль стремится ликвидировать двух мощных иранских прокси, которые угрожали ему на его границах и создали огненное кольцо в сочетании с угрозой наземного вторжения. Без них Иран будет намного слабее. Инвестиции десятилетий пошли насмарку, и, учитывая нынешнее экономическое положение Ирана, сомнительно, что он сможет реинвестировать в "Хизбаллу" и ХАМАС в тех же масштабах.
В Газе борьба с остатками ХАМАСа, изолированными террористическими ячейками, которые продолжают действовать, будет продолжаться в течение многих месяцев и, возможно, даже лет. Реалистичная цель — ударить по ХАМАСу достаточно сильно, чтобы Газа не представляла большей угрозы, чем та, которую представляют палестинские террористы на Западном берегу.
ХАМАС, "Исламский джихад" и другие организационные ячейки присутствуют и действуют на Западном берегу, но они не представляют стратегической угрозы. Израилю придется заключить соглашение о заложниках, а затем, как он делает на Западном берегу, "косить газон" в Газе и в обозримом будущем.
Израиль столкнулся с неразрешенной дилеммой относительно контроля ХАМАСа над гуманитарной помощью. Если Израиль будет распределять помощь, он станет фактической силой, управляющей Газой, чего он не хочет. Но если он не будет действовать, он позволит ХАМАСу контролировать и помощь, и население. Необходимо найти решение этой дилеммы.
Однако Газа — сравнительно небольшая территория, и Израиль в настоящее время контролирует выходы и входы в сектор. Это может постепенно подорвать власть ХАМАСа, поскольку группировка почти полностью неспособна восполнить свои утраченные военные активы. Даже новые бойцы, которых она набирает из местного населения, не обладают знаниями и снаряжением тех людей, которых потерял ХАМАС.
Можно надеяться, что в какой-то момент ХАМАС будет достаточно слаб, чтобы можно было достичь соглашения с кем-то, кто будет управлять сектором и поддерживать закон и порядок. На данный момент никто, кроме ЦАХАЛа, не согласится противостоять остаткам ХАМАСа в секторе Газа. Более того, на данный момент ни одно палестинское образование не в состоянии сделать это, даже если бы захотело (об этом знают и американцы, которые говорили о необходимости реформирования Палестинской автономии).
В Ливане, в отличие от Газы, ЦАХАЛ осознает свои ограничения и понимает, что невозможно достичь ситуации, когда большая часть сил "Хизбаллы" будет уничтожена. Однако можно нанести чрезвычайно сильный удар по организации, что, вероятно, уже частично удалось сделать ЦАХАЛу: оттеснить ее к северу от Литани, разрушить ее инфраструктуру и серьезно повредить ее ракетный потенциал большой дальности.
Необъявленная цель в Ливане состоит в том, чтобы довести "Хизбаллу" до состояния, при котором она больше не будет представлять стратегическую угрозу Израилю и не сможет реализовать сценарии крупного вторжения в Галилею, серьезного ущерба военным базам, критически важной инфраструктуре, портам и аэродромам и т. д. С этой точки зрения проверкой Израиля будет то, сможет ли он помешать Ирану возродить "Хизбаллу".
Стратегическим достижением Израиля здесь (помимо возвращения жителей севера) является освобождение Израиля от уравнения взаимного сдерживания, которое все эти годы парализовало его действия против "Хизбаллы" в Ливане. Не исключено, что в определенный момент Израиль будет вынужден нанести масштабный превентивный удар, если "Хизбалла" в ближайшие годы все же продолжит укреплять и наращивать свою мощь. До тех пор Израиль получит несколько лет мира и восстановления севера.
Этот сценарий основан на том факте, что Иран продолжит свою деятельность без существенных изменений. Однако вполне возможно, что освобождение Израиля из хватки иранских прокси позволит сосредоточить стратегическое внимание на Иране. Это может привести к шагам, которые ослабят Иран и, возможно, даже положат конец режиму.
Если это произойдет, Израиль сможет пойти на некоторые риски и заключить новые соглашения на Ближнем Востоке. Его партнеры, в первую очередь Саудовская Аравия и другие страны, также смогут свободно продвигать соглашения с Израилем. Могут открыться другие возможности для соглашения с палестинцами, которое будет учитывать интересы обеих сторон.
Читайте также
Израиль не может определить, кто будет лидерами противоборствующей стороны, — самое большее он может иногда определить, кем эти лидеры не будут, как это произошло сейчас с верхушкой "Хизбаллы" и со значительной частью верхушки ХАМАСа.
Он может гарантировать улучшение военной ситуации и надеяться, что с другой стороны, будь то ливанская или палестинская, созреют условия, позволяющие достичь соглашения, которое стоит бумаги, на которой оно будет подписано.
Израиль стремится в первую очередь к военным достижениям, которые значительно улучшат его безопасность и поставят другую сторону в явно невыгодное военное положение. Поступая таким образом, он улучшает ситуацию с безопасностью и повышает вероятность того, что другая сторона будет заинтересована в урегулировании или соглашении.