Во всех местах, где живут люди, в том числе в Иудее и Самарии, существует насилие. Вопрос в том, в чьих интересах превратить проблему поселенческого насилия в крупное и важное событие, и почему так много правых не понимают, что ими манипулируют, чтобы нанести удар по всему, что им дорого.

"Я выработал для себя правило, - писал когда-то покойный Ури Элицур, - когда я слышу, как это стадо начинает шуметь, поднимать пыль, нести несусветную чепуху и соревноваться в преувеличениях - я отхожу в сторону, оберегаю свой рассудок от этой пыли и с подозрением наблюдаю за этим спектаклем, пока пыль не уляжется".

Именно так я предпочел поступить две недели назад, когда началась очередная волна "насилия поселенцев" или "насилия молодежи холмов" после того инцидента в Бааль-Хацоре в Биньямине. Сейчас, с ясной головой, стоит посвятить этому размышления.

Существует два основных типа медийных кампаний, от которых следует остерегаться. Первый полностью построен на лжи - вы придумываете несуществующую историю и запускаете ее в эфир, строя на ней целые горы выводов и уроков. Второй тип - опаснее. Он основывается на попытке раздуть из зернышка правды нечто гораздо более масштабное и важное, чем оно есть на самом деле. Почему он опаснее? Потому что из-за этого зерна истины легче утверждать, что у истории есть основание.

Я могу взять два-три случая угона автомобилей в Рош-ха-Айне, подготовить по ним огромные репортажи, подчеркнуть каждую деталь, опросить полицейских, которые предупредят о ситуации, и снова и снова поднимать тему в СМИ так, чтобы никто не забыл об этом, - и таким образом легко превратить Рош-ха-Айн в город, где нормальные люди будут бояться оставлять свой автомобиль.

Я могу взять два случая изнасилования в Тель-Авиве, посвятить им много времени в новостных выпусках и актуальных программах, снять женщин, опасающихся за свою безопасность, снова и снова брать интервью у жительниц центра страны, которые не выходят из дома без перцового баллончика, - и таким образом вызвать ощущение, что Тель-Авив стал городом, где ни одна здравомыслящая женщина не выйдет на улицу после наступления темноты.

Как уже сказано, в обоих случаях есть зерно истины - действительно были угнаны машины в Рош-ха-Айне и действительно были изнасилования в Тель-Авиве, но превращать эти города из-за этого в криминальные и пугающие - значит создавать иллюзию. Это и есть суть кампании по поводу насилия поселенцев. На фактическом уровне это не выдумка. Как в Ришон ле-Ционе, в Нагарии и в любом другом месте, где живут люди, в Иудее и Самарии также бывает насилие. Первый вопрос - каков интерес тех, кто стремится превратить эту проблему в важное и большое событие, в тему, которой заняты столь многие журналисты и которая вынуждает столь многих политиков высказываться?

Второй вопрос - почему так много правых, сторонников поселений, так легко попадаются в ловушку и спешат осуждать, не понимая, что ими пользуются, чтобы нанести удар по всему, что им дорого?

То, что произошло две недели назад в Биньямине, и что вылилось в трое суток трансляций, в экзальтированную реакцию СМИ, в цитаты пострадавшего командира батальона, в брифинги пресс-службы ЦАХАЛа, в заявления начальника Генштаба и в осуждения от премьер-министра до последнего представителя левых организаций - это можно разделить на две части: собственно сам инцидент и то, что произошло после него.

О самом инциденте нет смысла долго говорить. Хотя после расследования полиции и судебных слушаний выяснилось, что первая официальная версия ЦАХАЛа не вполне соответствует действительности, давайте для целей этой статьи примем как данность, что все обвинения против молодых людей с холмов - правдивы. Предположим, они бросали камни, предположим, что кто-то из них ударил солдат. Почему, даже если это так, не стоит об этом подробно говорить? Потому что если все обстоит именно так, то все очень просто. Насилие - это плохо, преступность - это плохо, и нет ни одного здравомыслящего израильтянина, который поддержал бы бросание камня в солдата ЦАХАЛа. Я отношусь к ним так же, как к угонщикам машин в Беэр-Шеве или карманникам в Холоне. Было бы хорошо, если бы органы образования и соцслужбы пришли к ним до случившегося, а раз уж не пришли - как и в любом другом месте в стране, слово - за полицией. А вот о чем действительно важно говорить - так это о реакции общества сразу после инцидента.

Вотэбаутизм

Я - большой сторонник того, что у нас принято презрительно называть "вотэбаутизмом" (whataboutism). Почему? Потому что "вотэбаутизм" позволяет поставить зеркало перед тем, кто выдвигает обвинение, и потребовать от него использовать одну и ту же мерку во всех случаях. Ты не можешь говорить со мной о том, что я ударил тебя кулаком, и игнорировать тот факт, что минутой раньше ты сам ударил меня.

Проще говоря, тот, кто спешит возмущаться по поводу одного случая, который ему удобно осуждать, и при этом зевает от скуки, сталкиваясь с аналогичным случаем, который ему удобно игнорировать, свидетельствует прежде всего о себе.

Оставьте в стороне, пока читаете эту колонку, конфликты с палестинцами - об этом я писал много ранее - и сосредоточьтесь на инциденте, где якобы "молодежь холмов" столкнулась с солдатами. Я видел, что после событий в Биньямине многие были шокированы грубыми словами или поднятой рукой по отношению к тем, кто носит форму, и они настолько правы, что даже не стоит тратить слова, чтобы объяснять почему.

Но я хочу поговорить о других носителях формы. Я имею в виду синие мундиры - полицейских. Ведь нет настоящей причины, по которой отношение к солдату должно отличаться от отношения к полицейскому, верно? Если нельзя грубо разговаривать с солдатом, почему это допустимо по отношению к полицейскому? Если нельзя поднимать руку на солдата, почему это легитимно в отношении полицейского? Оба они носят форму государства, оба - государственные служащие, оба заботятся о вашей и моей безопасности, оба оставляют дома семьи, а может, и жен с детьми, и выходят в поле ради всех нас. И обоих мы обязаны защищать в равной степени, когда на них нападают словесно или физически.

Итак, что происходит, когда "молодежь холмов" поднимает руку на человека в форме - мы уже знаем. А вы помните, что происходило здесь в течение долгого времени во время протестов против судебной реформы? Помните, как демонстранты трясли полицейскую машину и пытались ее перевернуть? Как они пытались сбросить конных полицейских с лошадей? Помните, как в "день национального саботажа" сотни из них штурмовали полицейских, которые с трудом пытались удерживать баррикады, в то время как репортер в прямом эфире по телевизору комментировал: "Посмотрите, как полицейские бегут"?

Вы помните, как в стражей закона кидали предметы? Как представитель полиции сообщал о десятках пострадавших полицейских и ущербе в миллионы шекелей, который нанесли протестующие инфраструктуре? Так почему же эти демонстранты, напавшие на людей в форме, никогда не подвергались даже сотой доле той критики, которую обрушивают на "молодежь холмов"? Ведь в Иудее и Самарии речь идет о группе подростков, которых никто из нас не знает, а на демонстрациях в Тель-Авиве организаторы - это уважаемые гости в телестудиях. Более того, в отличие от "молодежи холмов", про которую я не нашел ни одного, кто бы ее защищал, протесты, во время которых нападали на полицейских в Тель-Авиве, получили сплошную оппозиционную поддержку. Начальники Генштаба, генералы ЦАХАЛа, директора крупных компаний - кто только не поддержал. Вы видели хоть одного, кто стеснялся ассоциировать себя с ними?

Теперь вы понимаете, почему я презираю эту кампанию, притворно заботящуюся о людях в форме? Почему мне жалко правых, которые участвуют в этой волне осуждения и в своей наивности не понимают, что их используют те, кого тревожит не насилие подростков из форпоста, а само присутствие евреев в Иудее и Самарии?

Хорошо, скажете вы, все верно, и все же тот, кто грубо разговаривает с командиром батальона, который защищает нас и выкладывается ради нас, заслуживает осуждения. И вы правы. На миллион процентов правы. Но знаете, о чем я размышляю? Где же вся эта чувствительность к офицерам ЦАХАЛа, когда журналисты - не подростки с пейсами - беспрестанно оскорбляют их на страницах "Хаарец" или где-либо еще? А знаете, что еще более поразительно? Ранее я уже приводил целую серию примеров, которые показывают, что и в высших эшелонах ЦАХАЛа усвоили, где намазан хлеб, когда нужно осуждать, а когда можно молчать.

Когда в прошлом правые критиковали командира бригады Биньямина, полковника Элиава Эльбаза, начальник Генштаба Герци Халеви выступал против "разжигающей риторики", "недопустимой" и "неэтичной". Когда глава совета поселений Самарии критиковал пресс-секретаря ЦАХАЛа, тогдашний начальник Генштаба Авив Кохави назвал это "грязной кампанией". Каждый раз, когда правые активисты в Самарии критиковали прежнего командующего Центральным военным округом, генерал-майора Йехуду Фукса, начальник Генштаба и пресс-служба ЦАХАЛа не забывали выступать с осуждением.

А что происходило, когда критика шла с другой стороны? Молчание. Когда левые активисты прибыли в кибуц генерала Фукса и выступали против его политики по задержанию палестинцев, ни начальник Генштаба, ни пресс-служба ЦАХАЛа не проронили ни слова - заговорили только после того, как корреспондент "Исраэль ха-Йом" задал им вопрос, откуда такая тишина. Когда бывший командир бригады Самарии полковник Рой Цвиг подвергся нападкам в редакционной статье "Хаарец", был атакован Захавой Гальон, призвавшей уволить его и приравнявшей его риторику к "Хизбалле", и бывшим генсеком "Шалом ахшав", назвавшим его "безответственным подростком холмов", - начальник Генштаба и пресс-служба ЦАХАЛа снова не сказали ни слова.

Даже когда бывшего командира бригады Хеврона, полковника Ишая Розилио, в "Хаарец" обвинили в том, что "на его руках кровь левых активистов" и что он получил "расистское религиозное воспитание", - ни начальник Генштаба, ни пресс-служба ЦАХАЛа не обратили на это внимания. Когда в "Хаарец" опубликовали карикатуру, изображающую вызовы, с которыми, якобы, сталкивается Герци Халеви, и на одной линии с Абу-Мазеном и иранцами нарисовали главного военного раввина Эяля Крима, - ни начальник Генштаба, ни пресс-служба ЦАХАЛа не посчитали нужным дать на это хоть какую-то реакцию. Ни они, ни тысяча журналистов, которые были глубоко оскорблены две недели назад, когда подростки с длинными пейсами сказали пару резких слов подполковнику Г.

Что я хочу этим сказать? Что офицеры ЦАХАЛа, их честь и репутация - вовсе не то, что по-настоящему волнует наших обозревателей. Их интересует борьба с поселенчеством. А столкновение нескольких "подростков холмов" с солдатами ЦАХАЛа - это просто удобный повод, который жалко упускать.

Помните прорыв на базу Сде-Тейман? Это был позорный и преступный инцидент, требующий уголовного расследования и принятия мер против всех, кто был в нем замешан - от простых граждан до политических деятелей. Откуда я знаю, что это было действительно серьезно? Потому что я помню, какие сообщения пошли от ЦАХАЛа сразу после него: журналисты сообщали, что протестующие парализовали всю армию, что начальнику Генштаба пришлось прервать критические обсуждения удара по Ливану, что два батальона, которые вот-вот должны были добить ХАМАС, были переброшены на охрану базы Бейт-Лид.

И почему в те моменты я понял, что мной манипулируют? Потому что в течение долгих месяцев группы вроде "Братья по оружию" занимались тем, чтобы демонтировать ЦАХАЛ. В разгар своей деятельности они заявили, что у них есть список из десяти тысяч резервистов, которые не выйдут на службу. И я спрашиваю серьезно: вам правда кажется, что критика, которую в тот момент услышали протестующие из Сде-Теймана от армейского руководства и СМИ, была в тысячу раз жестче, чем критика, которую в реальном времени услышали сотни пилотов, штурманов, операторов БПЛА, бойцов управления и тысячи резервистов из других частей, которые заявили, что в знак протеста против реформы не выйдут на службу?

Хотите еще пример вопиющего двойного стандарта по поводу насилия против людей в форме? Помните протесты друзов на севере около двух лет назад из-за установки турбин вблизи их населенных пунктов? "Множество друзов прибыло к полицейскому участку в Масаде на Голанах и попыталось его захватить", - сообщила тогда полиция журналистам. "Они бросали камни, прокалывали шины патрульных машин и даже стреляли боевыми патронами. Некоторые полицейские были ранены брошенными камнями".

Да-да, вы правильно прочитали. Стрельба боевыми! Прокол шин патрульных машин! Камнепад на полицейских! Попытка захвата полицейского участка! Вам это кажется менее серьезным, чем то, что пережили резервисты две недели назад? Так почему же, черт побери, никто тогда не устроил подобного медийного фестиваля против этих буйных протестующих? Почему во всех радиоэфирах этих зачинщиков изображали как жертв? Почему глава их совета чувствовал себя вольным выйти в эфир и критиковать правоохранительные органы и строительное законодательство? Почему премьер-министр и глава ШАБАКа поспешили встретиться с шейхом Муфакой Тарифом, чтобы "успокоить ситуацию", вместо того чтобы относиться к тысячам, принимавшим участие в беспорядках, так же, как теперь относятся к горстке "подростков холмов"?

Это был не единичный случай насильственного нападения друзов на людей в форме и на государственных служащих. Была и история с массовым линчем, когда сотни молодых людей бросали камни и булыжники в полицейских и инспекторов "зеленого патруля" - госслужащих, ответственных за соблюдение закона. Они перевернули их автомобиль, подожгли его и водрузили на него флаг друзской общины. Честно, сколько из вас вообще помнит, что такой инцидент имел место?

Много лет назад, на фоне установки антенны сотовой связи, друзы в Пкиине устроили жестокий погром в домах еврейских жителей и продолжили серьезные акты насилия против полицейских. Они бросали осколочные гранаты, разбивали стекла патрульных машин, забрасывали камнями полицейских, били окна машин "скорой помощи", а в разгар событий захватили в заложницы женщину-полицейского, удерживали ее несколько часов и согласились отпустить лишь после переговоров и при условии, что полиция освободит задержанных друзей. Да, именно так все и было. А кто-то помнит это? Кто-то подверг их хотя бы доле той критики, которую сегодня получают несколько "подростков холмов" за насилие в отношении людей в форме? Вместо этого все занимались "ущербом, нанесенным тонкой ткани отношений между друзами и государством".

Полиция Израиля, которую незадолго до этого жители Пкиина атаковали с такой яростью, что даже похитили ей сотрудницу, вскоре вышла играть в торжественный футбольный матч с местными жителями - чтобы ознаменовать "открытие новой страницы" в отношениях. Сделайте одолжение: закройте глаза и представьте себе ситуацию, в которой инцидент с насилием со стороны "молодежи холмов" завершается "сульхой", в центре которой - футбольный матч между подростками и бойцами батальона, по которым они кидали камни и кричали оскорбления. Представили? Без того, чтобы СМИ устроили полное ритуальное заклание каждому, кто примет участие в таком событии?

И еще кое-что: вы ведь наверняка слышали устойчивое утверждение, будто полиция Израиля проявляет беспомощность перед поселенцами, прибегающими к насилию ? Так вот, вы не поверите - в случае с Пкиином тогда не был подан ни один обвинительный акт: ни против тех, кто бросал осколочные гранаты, ни против поджигателей антенны, ни против тех, кто сжег дома евреев, ни против громивших патрульные и машины "скорой помощи", ни даже против тех, кто похитил полицейскую. Сотни людей участвовали в этих погромах - и ничего. Вообще ничего.

Через три года, в другом инциденте, следователи отдела по борьбе с организованной преступностью прибыли в дом в Мадждаль-Шамсе и оказались в осаде, когда местная толпа перевернула их машину. Руководители полиции вели переговоры с местными старейшинами, чтобы сотрудники остались живы. Ну и кто тогда был глубоко потрясен нападением на людей в форме? На символы власти? На представителей закона? На тех, кто посвящает свою жизнь обеспечению нашей с вами безопасности? Ни один политик тогда не называл нападавших "военизированными формированиями", ни один выпуск новостей не клеймил их как "погромщиков", глава "Форума командиров за безопасность Израиля" не называл их "террористами", и ни один журналист не вопрошал в эфире: "Почему мы не называем "террористом" того, кто бросает камень в человека в форме?"

Это - поразительное явление. Когда насилие совершает "молодежь холмов" - кто виноват? Конечно, "молодежь холмов". И это логично. Но когда насилие совершают друзы - кто виноват? Государство, правительство, дискриминация, законы о планировании и строительстве - все, только не сами погромщики. А когда демонстранты против судебной реформы нападали на полицейских - кто был виноват? Конечно же, Симха Ротман и Ярив Левин, которые не прислушались к протестующим, и Биньямин Нетаниягу, который не понял, что важные законодательные реформы нельзя продвигать без широкого консенсуса. Понимаете теперь, почему вся эта история - обман? И почему крайне не рекомендуется участвовать в этой фальшивой кампании?

И еще одно слово: я уже прояснил в самом начале колонки, что она написана, исходя из предположения, будто все, в чем обвиняют тех подростков, - чистая правда. Но даже после этого крайне важно рассмотреть, что происходило в действительности.

Событие началось с крупной PR-атаки, организованной пресс-службой ЦАХАЛа при артиллерийской поддержке со стороны журналистов, которые не задавали вопросов и не выражали ни малейшего сомнения. История, выставляющая поселенцев в дурном свете, - нынешний пресс-секретарь ЦАХАЛа знает это, как знали и его предшественники, - получает автоматическую медийную поддержку.

Так или иначе, в субботу вечером, спустя сутки после инцидента, появились видеозаписи, снятые "подростками холмов" на месте событий. Отмечу, речь идет не о камнях, которые, возможно, летели где-то в другом месте, и не о повреждении армейского объекта на следующий день. Я говорю о самом событии, которое все разожгло.

На этих записях командир батальона ведет себя иначе, чем можно было бы ожидать от офицера его ранга. Возможно, у него были смягчающие обстоятельства, возможно, он устал от бесконечных игр в кошки-мышки с этими подростками, возможно, был измотан длительной и тяжелой резервной службой - и если так, я ему сочувствую. Но даже с этим допущением, на видео мы видим командира, действующего безрассудно: он направляет оружие с расстояния в несколько метров на подростка, снимающего его на камеру, заявляет молодым людям "я с вами разберусь… все лично", и по телефону говорит полицейскому: "Или ты сюда приедешь, или я их убью".

Оправдывает ли это применение силы или неуважительную речь в его адрес? Совсем нет. Но серьезная журналистика должна уметь показать хоть какую-то сложность ситуации. Потому что, судя по этим видео, можно осторожно предположить, что, если бы командир повел себя иначе - просто объявил молодым людям, что у них есть минута покинуть холм, без применения средств для разгона демонстраций, без наведения оружия, без укладывания их на землю под угрозой насилия, что выглядело совершенно несоразмерно происходящему, ведь подростки его не угрожали, не поднимали руку и даже не сопротивлялись аресту - вполне возможно, что все завершилось бы совсем по-другому.

Это, повторю, не оправдывает ничего из произошедшего позже, но вполне уместно ожидать от журналистики способности описывать сложные ситуации.

Это ощущение только усилилось позже, когда был опубликован видеоролик, якобы подтверждающий армейскую версию событий, но на деле в нем не было ничего, кроме нескольких грубых реплик подростков в адрес командира. Это ощущение усилилось еще больше, когда несколько дней назад Авишай Гринцайг на канале i24NEWS сообщил, что "в ходе деликатного совещания между полицией и прокуратурой по делу о нападении "подростков холмов" на командира батальона в пятницу вечером в районе Биньямина, прокуратура выразила мнение, что на основе собранных доказательств, показаний и видео нет оснований для обвинений в нападении".

Гринцайг также добавил, что "существует разрыв между искренним субъективным ощущением командира и объективными доказательствами, которые не подтверждают подозрения", что "в полиции и прокуратуре пришли к выводу, что на данном этапе материалы указывают на грубое и недостойное поведение со стороны подростков, но не более того", и что "выявился особенно серьезный разрыв между брифингами пресс-службы ЦАХАЛа и фактической реальностью… объективная проверка доказательств пока не указывает на случай удушения или ударов кулаками".

Другими словами, нет ни одного доказательства, подтверждающего рассказ командира о том, что его "ударили, душили солдата, угрожали, что никто из нас не выйдет отсюда живым".

Мы начали с Ури Элицура - давайте им же и закончим. Приведу точную цитату из его старой колонки, в которой он объяснял, почему он не участвует в "фестивалях осуждений":

"Основная причина, по которой я не осуждаю этих людей, - потому что у меня с ними нет никакой связи. Представьте себе, что депутат Кнессета Меир Шитрит дает интервью в студии - история абсолютно вымышленная, нереальная, даже как аллегория не работает - и интервьюер спрашивает его: господин Шитрит, мы знаем, что подавляющее большинство марокканцев - честные и законопослушные люди, но почему вы, умеренные марокканцы, не осуждаете преступные семьи Абарджиль и Абутбуль?

Такого не может произойти. Верно? Очевидно, что сам факт постановки такого вопроса - наглость и, можно сказать, расизм. Потому что когда от тебя требуют осудить кого-то, формально тебе вроде как дают возможность отмежеваться, но на подсознательном уровне создается связь между тобой и теми, кого ты осуждаешь - и именно эта скрытая связь воздействует на слушателя гораздо сильнее, чем все твои попытки от нее откреститься.

Многие мои друзья-поселенцы этого, к сожалению, не понимают - и снова и снова попадаются в ловушку. Их радушно приглашают в студии, дают экранное время для осуждений, и чем более сурово они осуждают, тем выше их шансы вернуться снова. А они думают, что таким образом ясно дают понять публике, что не имеют ничего общего с этими действиями. Но не знают, что на самом деле, в подсознании зрителя и слушателя, чем сильнее они осуждают поступки тех, кто наносит "таг мехир" - тем более они с ними ассоциируются, тем более кажутся сопричастными и ответственными".

Источник: Walla