Добрые намерения исходили буквально от каждого члена недавнего саммита НАТО, даже притом что есть разногласия по поводу возможного членства Украины в альянсе.

Но зияющая пропасть между словами и делами подчеркивается плачевным состоянием закупок вооружений по обе стороны Атлантики. США находятся в лучшем положении, чем Европа, но даже самая могущественная страна НАТО сталкивается с трудностями, пытаясь продолжать свою помощь Украине.

Забудьте на мгновение о кассетных боеприпасах, о которых говорили на саммите в Вильнюсе. Реальность состоит в том, что США вынуждены закупать самые обычные артиллерийские боеприпасы в Южной Корее, чтобы обеспечивать поставки украинцам.

Мы еще вернемся к пустым полкам в арсеналах США. Положение в Европе намного хуже. Международный институт стратегических исследований (IISS) в последнем выпуске своего журнала выносит суровый вердикт: "Вооруженные силы в европейских государствах-членах НАТО и ЕС истощены, страдают от неисправного оборудования и нехватки запасов боеприпасов".

Слабость европейских запасов вместе с ограниченными возможностями континента по их обновлению "поднимает неотложные вопросы о способности европейской промышленности продолжать масштабно и быстро поддерживать Украину, а также о ее способности рекапитализировать силы в НАТО и ЕС".

Более года назад правительство Германии взяло на себя обязательство восстановить свои изношенные вооруженные силы на сумму 100 миллиардов евро. Однако сегодня, по оценкам, только 1% обещанной суммы был потрачен. Стратегия национальной безопасности Германии, опубликованная в прошлом месяце, вместо того, чтобы подчеркивать силу величайшей экономической мощи Европы, подчеркивала ее слабость. В Германии, как и в других европейских государствах (за заметным исключением Польши, стран Балтии и Северной Европы), отсутствует политическая воля к принятию эффективных мер либо по укреплению своих вооруженных сил, либо по поддержке Украины.

Даже в Британии, которая сделала для помощи Украине больше, чем любая другая европейская страна, существует внутреннее неприятие увеличения расходов на оборону.

Выдающийся государственный деятель Консервативной партии недавно не согласился с моими призывами к перевооружению и сказал: "Если россияне не могут победить на поле боя такую второклассную державу, как Украина, как мы можем думать, что НАТО должно бояться Путина?" Я ответил, что мы уязвимы для России — например, в отношении нашей подводной инфраструктуры — не говоря уже о нашей неспособности оказать серьезную поддержку силам США против Китая, если в этом когда-нибудь возникнет необходимость. Кроме того, мы не можем поддержать поток оружия в Украину. И все же мой друг остался неубежденным, как и сотни миллионов европейцев, занятых своими внутренними проблемами, многочисленными и разнообразными, о чем свидетельствуют французские беспорядки.

Немногие понимают, что для увеличения производства вооружений необходимо очень много времени. Два или три года между обязательством и поставкой даже основных боеприпасов и материалов — стандарт. Те страны НАТО, которые привыкли воевать, — в основном это США, Великобритания и Франция — сосредоточились на небольших результатах. Британская компания BAE Systems недавно заявила Пентагону, что ей потребуется не менее 30 месяцев, чтобы возобновить производство гаубиц M777, одного из самых важных видов оружия для обороны Украины. Немецкая компания Rheinmetall указывает не менее года на ремонт и модернизацию боевых танков, учитывая сроки производства специализированной стали и электронных компонентов.

Цены на сырье, используемое в производстве вооружений, но не добываемое в странах ЕС, выросли астрономически. Между тем производители боятся расширять производство, чтобы не обнаружить, что война внезапно закончилась или что правительства ЕС сопротивляются перевооружению. Было бы несправедливо осуждать корпоративную Европу за нехватку перспективы, когда она находится во власти правительств, не желающих планировать дальше следующего вторника.

IISS в своем исследовании приходит к выводу, что вера в постоянство защиты Америки по-прежнему заставляет правительства Европы забывать о собственной обороне. Несмотря на все прекрасные слова после вторжения России в Украину, "ни крупной рекапитализации вооруженных сил, ни крупномасштабных закупок для повышения потенциала" не произошло — даже в Британии, которая громче всех бьет себя в грудь, бросая вызов Москве.

Между тем США тоже пытаются производить боеприпасы в надежных количествах. Во время Второй мировой войны президент Франклин Рузвельт и премьер-министр Уинстон Черчилль трубили о роли Америки как "арсенала демократии". Вашингтон изо всех сил пытается оправдать такое заявление.

Но Майкл Бренес, преподаватель истории в Йельском университете, пишет, что возвышенная риторика президента Джо Байдена о роли Америки в поставке оружия Украине "не соответствует реальности в поле". Он продолжает: "Нехватка производства, неадекватные кадровые резервы и перебои в цепочках поставок подорвали способность Штатов поставлять оружие Украине и укреплять свой оборонный потенциал".

Во время Второй мировой войны правительству США принадлежало почти 90% национальных производственных мощностей самолетов, кораблей, орудий и боеприпасов. Сегодня на частный сектор приходятся почти все новые закупки. Такая зависимость от подрядчиков возникла еще во время Корейской войны, но усилилась в годы войны во Вьетнаме. Более того, многие детали ключевых систем вооружений сейчас производятся за границей; цепочка поставок истребителя F-35 (контракт на его производство был самым дорогим военным контрактом в истории), включала в себя магнит из Китая. Когда оборонный бюджет резко сократился в конце холодной войны, были потеряны десятки тысяч рабочих мест в оборонной сфере, а число производителей резко сократилось. Сегодня существует три подрядчика по тактическим ракетам (тридцать лет назад их был десяток) и всего два производителя истребителей.

Частные инвестиции сыграли столь же печальную роль в обороне, как и во многих других отраслях, резко сократив количество мелких подрядчиков, производящих второстепенные компоненты, в которых отчаянно нуждаются украинцы, но которые приносят незначительную прибыль.

Китай строит основные объекты оборонной техники в пять раз быстрее, чем США. В этом году Уильям ЛаПланте, замминистра обороны по закупкам, сказал New York Times, что США "позволили производственных линиям остыть и наблюдали, как устаревают детали". Несмотря на войну в Европе, крупные американские подрядчики яростнее всего борются за дорогостоящие программы — межконтинентальные баллистические ракеты и тому подобное — а не за относительно низкотехнологичные снаряды, которые срочно нужны украинцам.

В первые месяцы войны Украина иногда расходовала до 500 единиц противотанкового оружия "Джавелин" за один день — сжигая треть запасов США в первые недели конфликта. Lockheed Martin и Raytheon, которые сейчас совместно производят 2100 "Джавелинов" в год, заявляют, что удвоят эту цифру, но не ранее 2025 года.

Такая нехватка относительно низкотехнологичных вооружений помогает объяснить новую приверженность Вашингтона использованию кассетных боеприпасов, которые запрещены большинством союзников США из-за их угрозы для гражданского населения. Критики этого решения отказываются признать, что кроме кассетных бомб, в Украину просто нечего отправить.

Украина в значительной степени зависит от вооружений, поставляемых через третьи страны Южной Кореей, 56% избирателей которой выступают против прямой военной помощи. Сеул продает Польше танков, реактивных самолетов и других боеприпасов на сумму 13,7 миллиарда долларов. В 2023 году он поставит сотни тысяч артиллерийских снарядов, часть из них в США, что позволит переправить их в Украину.

Майкл Бренес заключает: "Штаты не могут быть арсеналом демократии для Украины или любой страны, если они не будут лучше согласовывать свою внешнюю и внутреннюю политику и больше инвестировать в будущее американцев" — посредством долгосрочных обязательств.

Между тем, как поживают россияне? Их материальные и человеческие потери с февраля 2022 года огромны. Возможно, самое заслуживающее доверия исследование из открытых источников о затруднительном положении Путина с закупками было недавно проведено Шведским агентством оборонных исследований. В нем делается вывод, что Россия сталкивается не столько с нехваткой танков, вооружения и военной техники в целом, сколько вынуждена все больше полагаться на устаревшую технику, поскольку ее самый современный комплект уничтожается.

Половина предполагаемого довоенного запаса в 16 миллионов снарядов была использована в первый год войны, а некоторые боеприпасы, используемые сегодня, имеют повреждения от ржавчины. Чтобы поддерживать расходы России на снаряды в 2022 году, потребуется заводское производство почти шести миллионов снарядов в год, что невозможно.

То, как развернется война в ближайшие месяцы, зависит от того, насколько эффективно НАТО вооружит Украину, а также от северокорейских, иранских и китайских поставок в Россию.

Каким бы ни был исход войны, говорят авторы, России потребуются годы, чтобы восстановить свой довоенный потенциал. К сожалению, эта точка зрения подтверждает скептицизм многих западных политиков, в том числе упомянутого выше британского государственного деятеля, которые думают, что бояться нечего, а значит, не нужно тратиться на оборону.

Тем не менее, Россия сохраняет некоторые преимущества перед Западом: поскольку ее экономика и промышленность находятся под прямым контролем Кремля, Путин может сосредоточить производство вооружений своей страны на боеприпасах, которые ему нужны в Украине. И хотя на этой неделе в Вильнюсе было сказано много правильных вещей, важно признать серьезность кризиса закупок в НАТО.

В мире, полном угроз, среди которых Китай представляет гораздо более серьезную угрозу, чем Россия, мы будем очень глупы, если не сможем переоснастить нашу промышленность и перевооружить нашу армию. Украина — это историческое испытание воли и стойкости Запада. Не впервые в истории исход борьбы будет решаться не только на полях сражений, но и на заводах Запада.

Перевод публикации Bloomberg

Макс Гастингс - обозреватель Bloomberg. бывший главный редактор Daily Telegraph и London Evening Standard