Год выдался довольно странный. С одной стороны, в глобальной экономике продолжается солидная движуха, которой вроде бы неоткуда взяться, ибо никаких дополнительных оснований для роста народного хозяйства этот год не предъявил. С другой стороны, столь же заметно растет и неопределенная тревога, как бы разлитая в воздухе: наблюдается резкое обострение старых "замороженных" конфликтов и появление новых. Повсеместно возникающие болевые точки и растущая напряженность подвергают систему международных отношений испытанию на разрыв. Становится все трудней искать и находить общества, довольные своем положением. Такое чувство, что все созрело для ломки, для раздрая, для потрясения основ. Как долго продлится и чем разрешится такая неопределенность, сказать трудно, если ты не пророк. Я – не пророк.

Россиянину, который еще не разуверился в возможностях демократии и не позволил охмурить себя россказнями о феноменальной эффективности единовластия, приходится в этой запутанной ситуации искать единомышленников, занимать чью-то сторону. Сделать это грамотно совсем непросто, учитывая, что все в этом мире живет по принципу "не быть, а казаться". В непролазной чащобе идей и стратегий путника на каждом шагу поджидает западня, в которую российский либерал попадает, как мне кажется, слишком часто. Единственным мерилом его отношения к актерам политической жизни на Западе оказывается Владимир Путин.

Действительно, кому же хочется водиться с дружбанами кремлевского злодея? Мысль течет так: если Евросоюз в его нынешнем виде есть единственная альтернатива путинскому самодержавию, значит, он и есть наш первейший союзник. А все, что ему противостоит или противится, заслуживает разоблачения как ретроградство и обскурантизм. Эта логика неоспорима только на первый, поверхностный взгляд. Популистские движения Запада, которые прибились к табору развитого путинизма, руководствуются точь-в-точь той же самой логикой, только вывернутой наизнанку: раз ВВП противостоит бюрократической махине ЕС, значит, он просек главное – ее упаднический потенциал, ее вектор на сдачу традиционных ценностей в пользу отвратительных "мульти-культи", ее неосознанную, а может быть, и осознанную цель: изменить демографический состав европейского населения так, чтобы сделать невозможным любое возрождение в будущем. Тогда кто же у нас получается Путин, если не ближайший друг и сподвижник?

Повторяю, мир не работает в черно-белом режиме, жизнь устроена сложнее, обе логические конструкции ошибочны. Кстати, именно для той же цели – чтобы загнать сомневающихся в интеллектуальную ловушку – была к концу коммунизма разработана кремлевскими умельцами теория "реального социализма". Смысл был все тот же: если не хотите войны и неравенства, если вам чужд мир желтого дьявола, то вам придется полюбить социализм таким, какой он есть на самом деле, а не в ваших инфантильных грезах. И защищать своих палачей и мучителей вам придется такими, какие они есть в действительности, пусть даже в грязных сапогах и с перегарным дыханием, а не в ипостаси революционера в белой манишке. Как сказал бы Сталин, других начальников у меня для вас нет! Но вот строй пал, и стало понятно, что противопоставление было надуманным. Кто готов был принять подсунутую мифологему, остался в дураках. Останется и на этот раз.

Российскому либералу как бы понятно: демократическая истина на стороне сторонников европейской интеграции, как ее сочиняют в Брюсселе. Разумеется, еще имеют место объективные трудности и отдельные недостатки, но они исправимы. Если не испытывать головокружения от успехов и еще быстрее двигаться в том же направлении, то цель будет достигнута непременно. Неважно, что никто не знает, в чем же эта цель заключается. Как всегда, и на этот раз – цель ничто, движение все.

Если это хорошо, то все противоположное – плохо. Поэтому у российского либерала выработалось в целом отрицательное отношение к косным восточноевропейским провинциалам. Они только вставляют палки в колеса интеграции, не дают международной номенклатуре делать дело. У них полно оговорок и возражений. У брюссельских передовиков, видите ли, нет мандата от избирателей, все они назначенцы своих правительств. Правительства же раз в четыре года меняются, избирательные циклы нигде не совпадают, поэтому в Еврокомиссии представлены все цвета политического спектра; лебедь, рак и щука впряглись в европейский воз и тянут так, что рвутся на шее жилы. При полной противоположности политических идеалов от такой артели трудно ожидать цельных проектов будущего. Но работа спорится, пар исправно уходит в свисток. Дел невпроворот до самой пенсии.

Даже невооруженным глазом заметно, что трудности ЕС являются врожденными пороками. Повсеместный сепаратизм, от Каталонии и Венето до Фландрии и Шотландии, популизм, национализм, никем не отрицаемый "дефицит демократии", греческий провал и прочие "цветы зла" расцветают тем ярче, чем быстрее и глубже идет интеграция. Временными эти трудности никак не выглядят, и с какой такой радости им завтра исчезнуть?

Российский либерал привык считать, что запад Европы ближе к демократическому идеалу, чем ее центральная и восточная части, оттого и вся беда. Мол, на востоке дает отрыжку непереваренное коммунистическое прошлое. Тогда почему нацистское прошлое Германии и Австрии удалось преодолеть максимум за десять лет, а тут и трех десятилетий мало? И почему в Германии коммунисты получают на выборах по 10 процентов, а в Польше, Венгрии, Словакии, Прибалтике они стоят на отметке "околоноля" (в Чехии – 7,5 процентов). Объяснить это невозможно, ибо это заведомая глупость. А уж Брекзит вообще никак нельзя объяснить родимыми пятнами коммунизма.

Дело в том, что при неверном посыле неверным обычно оказывается и вывод. Не собираюсь выступать апологетом Виктора Орбана или Ярослава Качиньского (они в защите совсем не нуждаются, настолько неплохо идут у них дома дела). На мой вкус, оба этих политика страдают уклоном в социальное инженерство и государственничество. Будучи человеком консервативного склада ума и характера, я предпочитаю "ограниченное" государство на службе у самостоятельной личности, а не наоборот. Проблема коренится в другом: российский либерал отказывается уразуметь, что Европа перестает быть либеральной в классическом смысле этого слова.

Признаки такого развития не перечесть. Есть приметы маргинальные и вроде бы к небу не вопиющие. К примеру, ограничение родительских прав в пользу государства, которое лучше знает, что нужно ребенку. В таких странах, как Норвегия, детей разлучают с родителями по первому соседскому доносу. Но стоит рассмотреть, как эволюционировали здесь такие классические либеральные ценности, как свобода слова, самовыражения, вероисповедания. После того как в Европе по американскому образцу был введен запрет на "ненавистнические проявления", под каток попало множество случаев самовыражения, идущих в разрез с условно общепринятым и заслуживающим поощрения. При этом вся концепция отличается редкой размытостью и неопределенностью. Ненавистническим считается отнюдь не только оправдание преступлений или призывы к ним¸ но и любая критика привилегированных меньшинств или даже огласка любых некомплиментарных фактов, с ними связанных.

В Германии активист антииммигрантского движения Михаэль Штюрценбергер поместил на своей страничке в Facebook известную фотографию, запечатлевшую визит в нацистскую Германию иерусалимского муфтия Хадж-Амина аль-Хусайни. Скорее всего, собирался проиллюстрировать, что в то время, как одни мусульмане сражались в рядах британской и французской армий, другие оказались коллаборационистами, связавшими с Третим рейхом свои скрытые чаяния. Поскольку у одного из гостеприимных хозяев на снимке просматривается нарукавная повязка со свастикой, незадачливый активист был летом этого года приговорен к 6 месяцам заключения условно и к 100 часам общественно-полезных работ. Понятно, что хотелось бы осудить его за порочащие сведения об уважаемом исламском духовнике, но фотография-то общеизвестная, перепечатка из исторических монографий. Пришлось наказать его за пропаганду нацизма. Что это, если не попытка заткнуть рот под надуманным предлогом? В изобретательности судьям отказать нельзя, но к либерализму это отношения не имеет.

В апреле 2014 года, накануне выборов в Европарламент в британском городке Винчестер был арестован кандидат от английских националистов Пол Вестон. Национализм всегда заслуживает порицания, но за взгляды вроде бы в тюрьму не сажают. Задержали Вестона за то, что на людях цитировал книгу Уинстона Черчилля "Речная война". В ней герой описывает свою службу в армии в годы войны против махдистов (джихадисты своего времени) в Судане. Будущий премьер не избежал оценочных суждений о спорных ценностях правоверных, но Вестон никакой отсебятины не добавил. Был тем не менее арестован и судим по подозрению в "оскорблении чувств верующих и распространении расовых предрассудков". Безумие политкорректности было одним из факторов, подвигнувших британцев на Брекзит.

В неочевидных случаях к проблеме дискриминации, религиозных свобод и убеждений следовало бы подходить как к тонкой материи, а не рубить сплеча. Но типично именно второе. В 2015 году молодожены Даниэль и Эми Макартуры открыли в Белфасте кондитерскую. Все бы хорошо, если бы в один прекрасный день заказчик не потребовал выпечь торт с надписью "Мы поддерживаем гомосексуальные браки!" Молодые пекари, будучи людьми глубоко верующими, отказались выполнить заказ, идущий вразрез с их религиозными убеждениями. Сначала Комиссия по борьбе с неравенством, а затем и окружной суд приговорили новобрачных к штрафу в 500 фунтов стерлингов и к покрытию судебных издержек в размере 88 тысяч фунтов – за нарушение антидискриминационного закона. Суд вызвал в стране бурную реакцию.

Молодая семья Макартуров ничего не имела против геев и готова была их обслуживать с профессиональной улыбкой. Они всего лишь настаивали на том, что ни у кого нет права заставлять их публично пропагандировать лозунги, которые противоречат их совести. Их парадоксально поддержали представители местного ЛГБТ-сообщества – на том основании, что вердикт теоретически предполагает обязанность кондитеров-геев производить по заказу продукты с гомофобными надписями.

Затыкать инакомыслящему рот, запрещать высказывать вслух какие-то мысли, конечно, нехорошо, но нет ничего хуже, чем заставлять произносить вслух то, с чем принуждаемый принципиально не согласен. При определенных обстоятельствах можно запретить кому-то в мусульманском квартале проклинать Коран или оскорблять пророка Магомета. Но еще хуже, когда человека других убеждений заставляют превозносить чужих богов и восхвалять веру, которой он не разделяет, только потому, что этого требует ложно понятая политкорректность.

Привожу один пример из ста, но принцип всюду тот же: страх сковывает уста. Факт проверяется не на правдивость, а на соответствие дурным, но политкорректным законам. В городе Ротерхэм на севере Англии банда пакистанцев за период с 1997 по 2013 год изнасиловала 1400 девочек в возрасте от 11 до 15 лет. Выбирали на потеху только белых девчат из бедных семей, которых легко запугать или от которых легко откупиться трешкой. Знали об этом местные полицейские, социальные работники, школьные учителя и служба здравоохранения. Знали, но годами молчали – из страха быть обвиненными в расизме, в возбуждении националистических настроений. Если смотреть в корень, становится ясно, что смыслом политкорректности является не высокая нравственность общества, не воспитание приличий и благонравия, а только лишь внушение страха задеть каким-то боком меньшинство, которое левый либерализм считает сегодня прогрессивным. К чести британцев будь сказано, что в январе 2015 года вся история была описана в десятках публикаций, включая объяснение причин такого долгого молчания. А значит, родина Уинстона Черчилля еще не потеряна для свободы.

Российский демократ любит покритиковать страны Вышеградской четверки за ретроградство. За то, что цепляются за иудео-христианские идеалы, которые на Западе давно не считаются самоценными. Прогрессивный либерал уже выгреб на свалку то, что отличало западную цивилизацию от всех прочих. К примеру, отношение к женщине, принцип моногамии в браке. Хоть верным можешь ты не быть, но моногамным быть обязан. Это, кстати, чисто западный принцип, другие цивилизации – исламская, индуистская, буддийская, конфуцианская, шаманская – его никогда не разделяли. Но как сохранить эту ценность, когда возникают сомнения относительно самого понятия "женщина"? Чем она, собственно, отличается от мужчины? И для чего вообще современному человеку может понадобиться моногамия в обществе, где процветают и поощряются семьи полиаморные, представляющие собой самые причудливые комбинации людей и животных, где вместо разделенных туалетов введены более демократичные отхожие места для всех? Отношения между полами получили столь расширительное толкование, что окончательно утратили всякий смысл. То, что может означать все что угодно, не означает практически ничего.

То же относится к проблеме освоения Европы иммигрантами. Западные деятели воспринимают процесс заселения континента ближневосточным контингентом как явление исключительно прогрессивное и плодотворное. Проявления чуждой культуры, в частности нетерпимость к инакомыслию, они готовы считать "особенностями национальной охоты", заслуживающими уважения. Патриотизм, как известно, есть последнее прибежище негодяев. А мы, упаси господи, не патриоты. Мы – всечеловеки.

В Брюсселе на днях шельмовали поляков. И смех, и грех: на саммите ЕС греческий премьер Алексис Ципрас, левак и криптокоммунист, поучал нового польского премьера Матеуша Моравецкого, потомственного диссидента и выпускника лучших мировых университетов, как надо блюсти западные ценности. Можете угадать с трех попыток, на чьей стороне окажутся в таком споре симпатии российского либерала?

В том-то и дело, что речь идет не просто о стандартной политической разборке. Перед нами европейский вариант конфликта цивилизаций. Цивилизации западной, выросшей из иудео-христианского корня, и цивилизации постзападной, еще только ждущей своей дефиниции. Ненависть политиков постзапада к своим восточным коллегам так горяча и всеохватна именно потому, что первые уже запутались в трех соснах, а вторые еще ориентируются по звездам. Так прокаженный ненавидит здорового. Искатель западных ценностей сегодня найдет их на востоке континента: не только в странах Вышеградской группы, но и в прилегающих пределах – в Баварии и Саксонии, в Австрии, Словении и Хорватии, в Галиции и в Литве.

Негоже делать вид, что Орбан с Качиньским и Путин с Реджепом Эрдоганом – по большому счету одно и то же. И те и другие – нелиберальные демократы. Разница между ними есть, и не маленькая. В Польше и в Венгрии политических заключенных нет, вообще ни одного, а в России и Турции их пруд пруди. В Варшаве и Будапеште право на собрания и демонстрации блюдется почти так же дотошно, как в Испании или на Украине. И суды не всегда выполняют заказы прокуроров.

Можно, конечно, стричь под одну гребенку Рональда Рейгана и Леонида Брежнева – мол, оба были консерваторами. Можно, но глупо. Рейган консервировал классическую демократию, как ее понимали отцы-основатели, а Брежнев хранил наследие коммунистического тоталитализма, как завещал великий Ленин. В реальной жизни они были политическими антиподами и противостояли друг другу. Эрдоган предпочел бы исламизировать Европу, Орбан ему в этом деле помеха. Путин и хотел бы прибрать к рукам "ближнее зарубежье", да Качиньский не пускает. Разные люди делают разные вещи.