Мера легкомыслия

В недельной главе "Толдот" описывается следующий любопытный эпизод: "И было, когда минуло ему там много дней, посмотрел Авимелех, царь Плиштимский, в окно и увидел, что Ицхак играет с Ривкою, женою своею" (26:8). Так, по характерному легкомысленному поведению, Авимелех понял, что на самом деле Ицхак с Ривкой не брат и сестра, а муж и жена.

Но разве пристало почтенному, уважаемому человеку, тем более - патриарху избранного народа, дурачиться словно подростку? Возможно такое поведение, еще извинительно для среднего человека, но с праведников-то другой спрос! Так ученик Виленского Гаона раби Хаим из Воложина в своей книге "Нефеш Хаим" пишет: "Не одно и то же подметать двор царя и чистить его платья. Чем выше мир, тем больший урон можно нанести, и тем большее наказание получить. Тому, кому поручено чистить корону царя, даже если он оставит небольшую пятно пыли, поплатится за это серьезнее, чем тот, которому было поручено убираться во дворе царя, и он оставит там много мусора" (Нефеш Хаим Часть 2 гл 14).

Тора, казалось бы, недвусмысленно порицает легкомыслие. В нем видится исток всякого греха, как сказано: "Человек грешит лишь тогда, когда им овладевает легкомыслие ("руах штут")" (Сота 3.а).

А в "Пиркей авот" (1.5) мы читаем: "Р.Йосей бен Йоханан говорил: "Пусть будут двери дома твоего распахнуты настежь, и пусть бедняки почувствуют себя в твоем доме своими, и не умножай праздных разговоров ("ал тарбе сиха") с женщиной, даже, как о том сказано, с собственной женой, тем более - с женой твоего друга". Сказали на основании этого мудрецы: "Каждый, кто ведет праздные разговоры с женщиной, вредит себе, и отвлекается от занятий Торой, и в конце концов окажется в аду".

Комментаторы поясняют, что речь идет именно о легкомысленной беседе ("сиха"), а не о содержательном разговоре, который следует продолжать столько времени, сколько он того требует. Между тем в этой мишне вовсе не сказано, что с женой следует избегать "легкомысленных бесед", в ней сказано лишь "не умножать" их, знать меру. Однако сами "беседы", сами "игры", по-видимому, все же необходимы.

Инквизиторы видели в "несерьезности" слабого пола, в "женской легкомысленности" особую греховность "дочерей Евы", видели вмонтированное в них распуство. В "Молоте ведьм" сказано: "из-за скверны колдовства, распространяющейся в последнее время более среди женщин, нежели среди мужчин, мы должны сказать, после точной проверки материала, что женщины имеют недостатки как в душе, так и в теле, и что нет ничего удивительного в том, что они совершают больше позорных деяний. Они рассуждают и иначе понимают духовное, чем мужчины. Здесь мы сошлемся на авторитеты. Теренций говорит: "У женщины рассудок легок, почти как у мальчиков". Лактанций ("Институции", 3) утверждает: "Ни одна женщина, кроме Теместы, никогда не понимала философии". В притчах Соломона (гл. 11) приводится как бы описание женщины: "Красивая и беспутная женщина подобна золотому кольцу в носу у свиньи". Ведь женщина более алчет плотских наслаждений, чем мужчина, что видно из всей той плотской скверны, которой женщины предаются. Уже при сотворении первой женщины эти ее недостатки были указаны тем, что она была взята из кривого ребра, а именно - из грудного ребра, которое как бы отклоняется от мужчины".

Иудаизм крайне далек от "инквизиторской" трактовки женской природы. Он признает, что любовная сфера очень и очень своеобразна, что даже сохраняя в себе этический компонент, она представляет собой отдельный волшебный мир, в котором не только обостряется эстетическое чувство, но в котором уместны легкомысленные беседы, нелепые игры и "пустые развлечения". За порогом своего дома мужчина вправе быть одержимым великими идеями Дон Кихотом, но наедине с супругой он должен "сходить с ума" несколько по-другому, он должен быть хоть немножечко Дон Жуаном.

Такова природа. Женщина нуждается в серьезных разговорах не меньше мужчины, но если ее муж будет ограничиваться только ими, она не будет счастлива. Если мужчина по своей природе сексуально однозначен и "всегда готов" к интимным отношениям, то женщине для них необходим соответствующий настрой, создаваемый среди прочего также и игриво-легкомысленной атмосферой.

Проклятие Хавы

После грехопадения Хава получила следующее проклятие: "И к мужу твоему вожделение твое, и он будет властвовать над тобою…" (Берешит 3:16).

"Это и есть проклятие, - поясняет Магараль, - К мужу тянет, а требовать открыто не может". А Раши пишет: "Вожделение к мужу - для интимных отношений, и, несмотря на это, жена не сможет это напрямую выразить мужу, и он будет властвовать; так что все будет исходить от него, а не от нее".

Ислам понимает эту разность мужской и женской сексуальности вполне однозначно: мужчина властвует над женщиной, она существует исключительно для удовлетворения его похоти и не должна отвлекаться на собственные вожделения.

"Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества. И порядочные женщины - благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и бичуйте их. И если они повинятся вам, то не ищите пути против них, - поистине, Аллах возвышен, велик!" (Коран 4:34).

Комментаторы поясняют: "если мужчина находится в настроении вступить в половую связь с женой, оно должна прибыть немедленно, даже если она печет хлеб у печи" (Хадис Тирмизи, р 428). "Аллах разрешает вам запирать их в изолированных комнатах и бить их, но не сильно. Если они воздерживаются, то имеют право на пищу и одежду. Обращайтесь с женщинами хорошо, поскольку они подобно домашним животным ничем не владеют. Аллах сделал для вас получение удовольствия от их тел законным в его Коране" (Табари IX:113).

Иудаизм смотрит на ситуацию прямо противоположным образом. Поскольку женщина не владеет своей чувственностью, а мужчина испытывает наслаждение в любом случае, его любовная активность должна быть направлена в первую очередь на удовлетворение своей избранницы. Но это означает, что он должен входить в ее положение, должен с ней "играть", должен уметь развеселить ее "легкомысленной беседой", должен с ней "развлекаться". В меру, разумеется, "не умножая".

Я не думаю, что имеет смысл делать пожертвования на индустрию развлечений, эта область вполне самоокупаема, но жизнь, совершенно лишенная "романтики", "игр" и "легкомысленных бесед" также пресна и невозможна, как мир, построенный на строгом суде. Ложкой легкомыслия бочку основательности не испортить.