"Множество людей поддерживали и отвергали одностороннее отделение по разным причинам. Все мы помним баталии на кухнях, в интернете, в прессе, в Кнессете, на площадях и на шоссе Аялон. Но лишь сам Шарон знал, зачем он все это затеял, и, похоже, унес это знание с собой в могилу. Наиболее логичной мне кажется следующая версия: Шарон готовил большое одностороннее отделение, отход за линию построенного им же забора. Такой шаг заметно снизил бы давление на Израиль, но не ликвидировал бы его окончательно. Израиль все равно остался бы в глазах мирового сообщества оккупантом, перекроившим границы по своему разумению. Скрытность Шарона, его привычка полагаться лишь на себя, привели к тому, что после его впадения в кому мы остались без Газы и без четкого понимания того, зачем мы оттуда вышли и куда идти дальше". К 10-летию одностороннего размежевания в Газе.

В далеком 2005 году левые разделились по отношению к одностороннему размежеванию на две группы - умные и глупые. Я оказался во второй. Можно списать это на возраст и на мой неисправимый, хотя все же слегка поблекший с тех пор, оптимизм, но факт остается фактом.

Глупые левые безоговорочно приветствовали одностороннее отделение и верили рассказам Шарона о том, что оно принесет нам мир на южном фронте, "а если нет, то мы им покажем!" Умные, такие как Йоси Бейлин, видели таящиеся в нем опасности. Конечно, будучи последовательными противниками оккупации, они не могли объединиться с крайне правыми в противостоянии этому шагу, но и не были от него в восторге.

Все мы сильны задним умом, но, положа руку на сердце, основные проблемы числом две штуки можно было разглядеть уже тогда. Первая - приход к власти в Газе ХАМАСа. По всем опросам еще до одностороннего отделения было ясно, что позиции ФАТХа в секторе шатки. Чтобы завладеть симпатиями населения, умеренному ФАТХу необходимо было чудо, и одностороннее отделение могло таким чудом стать. Последовательные левые тогда умоляли Шарона согласовать задуманный им шаг с ФАТХом. Мы могли бы получить за это какие-нибудь вполне реальные уступки или обязательства, а ФАТХ продемонстрировал бы, что работает именно его подход, то есть мирные переговоры, а не ХАМАСовский, то есть террор. В результате, как нам теперь известно, все получилось наоборот: успех приписал себе и своим методам именно ХАМАС и вскоре, пользуясь народной поддержкой, установил в Газе единоличную власть.

Вторая проблема состоит в том, что жители сектора все еще ведут вооруженную борьбу с Израилем. Более того, эта территория, на которой формально уже нет оккупации, продолжает оставаться сердцем сопротивления, а взгляды арабов Газы традиционно являются более антиизраильскими, чем взгляды населения Иудеи и Самарии. Говоря простым языком, такой подлянки глупые левые (см. выше) от палестинцев не ожидали. Однако это полностью совпало с прогнозами правых. Тем не менее, как я сейчас понимаю, ошибались и те, и другие.

Правые - поскольку считали, что единственная целью палестинцев является уничтожение Израиля, и, что бы мы ни делали, они будут стремиться к этому, забыв о сне, отдыхе и о заботах, составляющих жизнь нормального человека. Левые же не приняли во внимание совершенно элементарный, казалось бы, принцип: если оккупант освобождает часть оккупируемой территории, это вовсе не значит, что ее население тут же прекратит борьбу. Когда Наполеон ушел из Москвы, москвичи не занялись восстановлением столицы, предоставив борьбу с агрессором прочим россиянам, а продолжили гнать супостата. Мы добровольно ушли из Газы, но Иудея и Самария остались под оккупацией, и потому никакого идеологического перелома в сознании жителей сектора не произошло.

Надежды на это, как и апокалиптические воззрения правых, проистекали из одного и того же тухлого источника: отношения к палестинцам не как к полноценным людям, а как к некоей серой массе, которая ведет себя не так, как мы. Обратите внимание: даже среди левых мало кто вникает, например, в опросы общественного мнения в палестинской среде, показывающие интересную и сложную динамику. Мы живо обсуждаем внутриизраильские опросы, но, когда речь заходит о палестинцах, большинство как правых, так и левых предпочитает не изучать, а вещать, основывая свое отношение к другой стороне не на эмпирических данных, а на собственных воззрениях и стереотипах. Это смещение фокуса свидетельствует о внутреннем расизме, который многие представители левого лагеря также не изжили в себе полностью.

Множество людей поддерживали и отвергали одностороннее отделение по разным причинам. Все мы помним баталии на кухнях, в интернете, в прессе, в Кнессете, на площадях и на шоссе Аялон. Но лишь сам Шарон знал, зачем он все это затеял, и, похоже, унес это знание с собой в могилу. Наиболее логичной мне кажется следующая версия: Шарон готовил большое одностороннее отделение, отход за линию построенного им же забора. Подобный шаг в дальней перспективе представляется мне довольно рискованным. С одной стороны, он бы заметно снизил давление на Израиль, с другой, не ликвидировал бы его окончательно. Израиль все равно остался бы в глазах мирового сообщества оккупантом, перекроившим границы по своему разумению. Кроме того, мы бы не могли требовать демилитаризованного статуса для Палестинского государства, которое было бы провозглашено на оставленных нами территориях, не могли бы контролировать его границы. Гигантская операция по ликвидации отдаленных поселений не получила бы международное финансирование и тяжким бременем легла бы на наш бюджет. Не были бы решены проблемы совместного пользования водными ресурсами. И, конечно, одностороннее отделение, как мы видим на примере Газы, не подорвало бы в достаточной степени мотивацию террористов. В общем, это очень плохой вариант, к которому стоит прибегнуть лишь в том случае, если ты абсолютно уверен в недостижимости полноценного мира. Однако, судя по словам близко знавших Шарона людей, именно так и обстояло дело: он ни на грош не доверял палестинцам и не считал, что мирные переговоры когда-либо принесут результат.

Впрочем, даже если такой план существовал, он не был открыто провозглашен и не обсуждался в обществе. Скрытность Шарона, его привычка полагаться лишь на себя, привели к тому, что после его впадения в кому мы остались без Газы и без четкого понимания того, зачем мы оттуда вышли и куда идти дальше. Полетевшие из Газы ракеты дали правым новые "доказательства" опасности отдачи территорий - к сожалению, понять, почему этот пример нерелевантен для настоящего мирного соглашения, дано немногим. Так "итнаткут" добил едва начавшую оправляться после Второй интифады левую идею. Когда и при каких условиях она снова поднимет голову - не знаю.

Отвечать на вопрос, стоила ли овчинка выделки - значит играть в альтернативную историю. Никто не знает, что было бы, не выйди мы из Газы десять лет назад. Никто не знает, как одностороннее отделение повлияло на наше будущее. В Газе уже не гибнут поселенцы, но возросла опасность ракетных обстрелов (хотя их цена в человеческих жизнях, безусловно, меньше). К тому же, из Газы стреляли и до отделения - так кто может сказать, сколько обстрелов было бы сейчас, если бы мы не ушли оттуда? Никто. Солдаты перестали гибнуть в Газе постоянно, но мы все еще платим тяжелую цену за периодические военные операции. Тем не менее, есть два неоспоримых плюса. Пребывание в Газе стоило безумных денег, которые мы сейчас не платим. Достаточно сказать, что там дислоцировались две из четырех израильских дивизий мирного времени. И, самое главное: Израиль отдал часть награбленного. Это плюс безусловный и безоговорочный. Поэтому, пусть и не совсем уверенно, я отказываюсь каяться за мою тогдашнюю поддержку одностороннего отделения. Думаю, мы сделали хорошее дело.

*Название заимствовано из песни Владимира Ланцберга