В тени Эсава

В главе "Вайеце" описывается история женитьбы Йакова на сестрах Рахели и Лее: "И полюбил Йаков Рахель, и сказал: я буду служить тебе семь лет за Рахель, дочь твою младшую. И сказал Лаван: лучше отдать мне ее за тебя, нежели отдать ее за человека другого; живи у меня. И служил Йаков за Рахель семь лет; и они были в глазах его, как несколько дней, по любви его к ней. И сказал Йаков Лавану: дай жену мою, потому что дни мои исполнились, и я войду к ней. И собрал Лаван всех людей того места, и сделал пир. Вечером же взял он дочь свою Лею и ввел ее к нему; и тот вошел к ней. И дал ей Лаван рабыню свою Зилпу, в рабыни Лее, дочери своей. И оказалось поутру, что вот – это Лея. И сказал он Лавану: что это сделал ты мне? Не за Рахель ли служил я у тебя? Зачем ты обманул меня? И сказал Лаван: не делается так в нашем месте, чтобы выдать младшую прежде старшей. Окончи неделю этой; и мы дадим тебе и ту, за службу, которую ты будешь служить у меня еще семь лет других. И сделал так Йаков; и окончил неделю этой. И дал ему дочь свою, Рахель, в жену". (29:18-28)

Традиция объясняет легкость этого обмана тем, что Рахель участвовала в заговоре и помогла сестре притупить бдительность жениха. Зачем она это сделала? Традиционный комментарий вполне однозначен: Лея, как старшая, была сосватана старшему – Эсаву, и Рахель хотела избавить сестру от этого брака.

Более того, считается, что позже – после того как Рахель десять лет оставалась неплодной - такая же самая угроза нависла над ней самой. Так, Раши следующим образом трактует слова Торы "и помянул Бог Рахель": Бог вспомнил, как Рахель передала приметы своей сестре и как сама страдала от страха, что может достаться Эсаву, если Йаков отошлет ее от себя из-за того, что она бездетна. А у нечестивого Эсава также возникла эта мысль, когда он услышал, что она бездетна. И об этом говорится в пиюте на первый день Рош-а-Шана: "Видя, что не рождала, Красный решил взять ее себе, и она испугалась".

То обстоятельство, что согласно традиционной трактовке, праматери еврейского народа могли оказаться женами Эсава, дополнительно выявляет его соразмерность с Йаковом, показывает его исходную исключительность. Израиль – "первенец Божий" (Шемот 4:22), Израиль – "единственный народ на земле" (2 Шмуэль 7:23), народ, который "живет отдельно и между народами не числится" (Бемидбар 23:9).

Но первенцем в определенном отношении остается и Эсав, "единственным народом на земле" невольно оказывается также и Эдом.

Двуглавое единство

Поначалу это может показаться преувеличением. Что такого можно найти в ТАНАХе, что бы говорило об исключительности этого народа? "Первым из народов" в Торе (Бемидбар 24.20) назван внук Эсава Амалек. Но мог ли первый ненавистник Израиля не быть потомком кого-то, кто бы не был первым в каком-то более общем плане? Весьма показательным в этом отношении можно признать включенность в ТАНАХ одной чисто эдомской книги - книги пророка Овадьи. Дело в том, что в этой книге Всевышний обратился к эдомскому народу посредством одного из его сынов. В пророчестве этом предвещается гибель Эдома, но уже одно то, что пророчество это включено в ТАНАХ, является важной приметой выделенности этого народа.

Однако дальнейшая история, в ходе которой еврейская традиция отождествила Эсава с Римом (Авода зара 11.б), "единственность" Эдома заявила о себе во всей полноте.

В Талмуде (Авода Зара 2 б) предрекается, что к концу времен власть Рима распространится на весь мир. Так и произошло: Римская империя, переросшая на протяжении веков в глобальную европейскую культуру, оказалась всеобщей, оказалась именно единственной, внеконкурентной империей.

Наиболее явно эта особенность выявляется в сопоставлении "галутов", "пленений", а точнее, царств, империй, некогда покоривших Израиль. Среди четырех "пленений" - Вавилоном, Персией, Грецией и Эдомом – "галут" Эдома занимает особое положение. Эсав универсален, как универсален поглощенный им его брат Израиль. Некоторым образом Эсав такой же "единственный народ на земле", как и Йаков.

Это обстоятельство убедительно показывает Магараль, анализируя пророческий сон Даниэля: "Заговорил Даниэль и сказал: "Видел я в ночном видении, как четыре ветра небесных дуют (в сторону) моря великого. И четыре огромных зверя, непохожих друг на друга, вышли из моря. Первый как лев, но крылья у него орлиные; смотрел я, пока не были оборваны крылья у него. И поднят он был с земли, и поставлен на ноги, как человек, и сердце человеческое было дано ему. А вот другой зверь, второй, похожий на медведя. И стал он одним боком, и три ребра в пасти его, между зубами его, и сказано ему было так: "Встань, ешь мяса много!". После этого увидел я, что вот, еще один – как леопард, и четыре птичьих крыла на спине у него, и четыре головы у этого зверя, и дана ему власть. Потом увидел я в видении ночном, что вот, четвертый зверь – страшный и ужасный, и очень сильный, и большие железные зубы у него. Он пожирает и дробит, а остатки топчет ногами; и не похож он на всех тех зверей, что были до него, и десять рогов у него".

Тогда захотел я истины о четвертом звере, что непохож был на остальных (и) очень страшен: зубы у него железные, а когти медные; он пожирал, дробил, а остатки топтал ногами. И о десяти рогах, что на голове у него, и о другом, что появился, и из-за которого выпали три (прежних), и о том роге, у которого глаза и уста, говорящие высокомерно, и который по виду больше остальных. Видел я, как рог этот воевал со святыми и побеждал их, Пока не пришел старец в годах. И совершил он суд для святых Всевышнего, и настал срок, и унаследовали царство святые. Так сказал он: "Четвертый зверь – четвертое царство на земле, которое будет непохоже на все (другие) царства, и будет оно пожирать всю землю, и истолчет ее, и искрошит ее, А десять рогов – десять царей встанут из этого царства, и другой встанет после них, и будет он непохож на прежних, и свергнет он трех царей. (7:1-24)

Магараль в "Нецах Исраэль" (Гл 18) обращает внимание на то, что Даниэль в одну ночь видел во сне три галута, три царства, пленивших Израиль, что соответствует трем стражам ночи, а в другую видел один галут, галут Эдома (внутри которого выделены свои три стражи). Тем самым, по мнению Магараля, Четвертое Царство стоит особняком и противопоставлено трем вместе взятым предыдущим, как отдельная универсальная тотальность.

Рим вбирает в себя черты правления (и соответственно черты притеснения евреев), характерные для Вавилона (физическое рабство), для Персии (физическое уничтожение) и Греции (ассимиляция).

Это в свою очередь соответствует, по Магаралю, трем уровням человеческого существа: телу, душе, и разуму. Причем эти три уровня дополняются четвертым - а именно цельным человеческим существом, явленном в соединенности трех этих уровней. Таким образом, каждое из пленений (царств) соответствует какому-то их этих уровней, а четвертое царство - Рим – соответствует цельному человеку.

Вавилон завладел телом еврея, Персия – его душою, Греция – умом, но Эдом – завладел Израилем целиком, то есть противостал ему как такая же "единственная на земле" тотальность. В этом обстоятельстве несомненно можно усмотреть общую причину того, что возле супружеского ложа Йакова навязчиво витала тень его брата.