Музыка в изгнании

В недельной главе "Бе-Хаaлотха" мы читаем о назначении левитов: "И приведешь Левитов пред Господа, и возложат сыны Израиля руки свои на Левитов. И вознесет Аарон Левитов возношением пред Господа, из сынов Израиля, дабы были они для исполнения служения Господу". (8:6-14)

В чем состояло служение Левитов? В пустыне они переносили скинию, и хранили храмовые сосуды, по ночам они держали стражу вокруг скинии и Храма. Некоторые левиты служили казначеями Храма, но, пожалуй, самая выдающаяся часть их служения заключалась в пении и игре на музыкальных инструментах.

"И понесли сыновья левитов ковчег Божий, как заповедал Моше по слову Господа, на плечах своих, на шестах, (что) на них. И приказал Давид начальникам левитов поставить братьев их, певцов, с музыкальными инструментами, с арфами и киннорами, с цимбалами, - чтобы слышны были громкие звуки веселья" (1 Диврей Аямим 15:16).

Раби Иеуда Галеви пишет в книге "Кузари": "Что касается музыки - подумай, какое значение народ придает пению и игре на инструментах, если он возлагает это на самых достойных, на левитов, песнопения, которые звучали в великом Доме в великие моменты. Левиты не должны были заботиться о своих материальных нуждах, ибо получали десятину, и были заняты только музыкой. Это искусство высоко ценится всеми людьми, если им не злоупотребляют и если народ сохраняет благородные корни и чистоту своей природы. Первыми в этом искусстве были Давид и Шмуэль".

Музыка - это всеобщий язык человечества, это та базисная основа речи, которую не затронуло разделение языков, случившееся после вавилонского столпотворения. В своих песнях народы мира "схватывают" души друг друга так же мгновенно и так же цепко, как соплеменники схватывают друг друга в родной речи. Мелодии песен несут смысл прозрачный для всех, понимание которого опережает понимание отдельных слов.

Неудивительно поэтому, что из внутренней музыки слова рождается смысл, что из внутренней музыки разных языков рождается разные духовные сферы, по-разному развиваемые разными народами. Так Карл V Габсбург (1500-1558) как-то заметил, что если ему придется говорить с Богом, он будет говорить по-испански, так как испанский язык отличается вескостью [gravitas] и величавостью; если с друзьями, то по-итальянски, так как у итальянцев наречие свойское [familiaris]; если кого-то надо будет очаровать, то по-французски, так как их язык самый обольстительный; если же придется кому-то угрожать или говорить строго, то по-немецки, так как весь их язык угрожающий, строгий и злой [vehemens]"

Оставим на совести и духовной чуткости короля его утверждения относительно преимущества испанского языка в общении с Богом, и вспомним, что сам Бог говорил с людьми исключительно на иврите, а самые величественные славословия в Его адрес также прозвучали на этом языке, как сказано: "Ата кадош йошев теилот Исраэль" "Ты Святой обитаешь среди славословий Израиля" (Тегилим 22:4)

Итак, храмовая музыка - это самая драгоценная, самая сокровенная искра храмового культа.

"Сказал Кузари: Несомненно, тогда она была на вершине своего совершенства и пробуждала души. Ведь известно, что музыка изменяет душу и переносит ее из одного состояния в противоположное ему. Но то, что было некогда, сегодня невозможно. В музыке больше нет величия, ибо ею занимаются даже прислуга и низкие люди. Она утратила свое величие, так же как и вы" (Кузари 2:64).

Действительно, после разрушения Храма в знак траура об этой трагедии мудрецами был наложен запрет на использование музыкальных инструментов. Однако поскольку весь остальной мир продолжал веселиться, и звуки музыки постоянно доносились до еврейского слуха и смущали его, последующие поколения в известной мере дезавуировали это ограничение. Со всей строгостью запрет на использование музыкальных инструментов евреи стали соблюдать только в период постов.

И все же в целом ситуация в музыкальной сфере заметно изменилась в худшую сторону. С одной стороны, традиция храмовой музыки оказалась предана забвению, а с другой - еврейские песни все более стали звучать под мотивы, услышанные на стороне. Ничего здорового благочестивые евреи в этом не видели. Так в Гемаре (Хагига, 15б) отступление от веры рабби Элиши бен Авуя объясняется тем, что "греческая песня, не переставая, лилась из его уст".

И все же так называемые "еврейские мелодии" везде и повсюду стали содержать куда больше внешних элементов, чем исконно иудейских.

Еврейские мелодии

Однако процесс этот был двусторонним. Дело в том, что христианские народы с одной стороны также объявили войну "народной песне", а с другой не долго думая заимствовали генуинные еврейские мотивы. В частности храмовое пение левитов было положено в основу григорианского хорала. Сегодня это научный факт. Так Гельмут Кенигсбергер в исследовании "Средневековая Европа" пишет: "После падения Западной Римской империи противопоставление языческой и светской музыки на какое-то время утратило свою остроту. Светская музыка, конечно, продолжала существовать, хотя мы мало что о ней знаем. Теперь музыка развивалась в основном внутри церкви. Самым важным явлением стал григорианский хорал, или "простое пение". Иконографически этот жанр изображался в виде голубя, сидящего на плече Григория Великого и напевающего ему мелодии, которые тот приказывал записывать. Теперь мы знаем, что григорианский хорал восходит к греческим и еврейским прототипам, сложившимся задолго до Средневековья…".

О такого рода влиянии известно из самых разных источников. Раввин йеменского происхождения Йосеф Капах (1917-2000) некоторое время исследовал еврейские рукописи, хранящиеся в библиотеке Ватикана. Проходя однажды мимо какой-то капеллы, он услышал пение, очень напоминавшее знакомый ему с детства еврейский мотив. Он расспросил поющих, и они сказали ему, что согласно их преданию этот напев восходит к песнопениям Иерусалимского Храма.

Классическая музыка, возникшая впоследствии на основе церковной, коренится, таким образом, в сионских песнях. Подтверждение этому положению, между тем, можно усмотреть и в другой особенности европейской музыки, а именно в ее явной причастности структуре древа Сфирот.

Согласно каббале, прежде чем создать мир, создать человека, Всевышний образовал в Себе самом конфигурацию, именуемую "древом сфирот", положенную в основу творения и открывшуюся в ходе священной истории. Так в Аврааме проявилась Милость (Хесед), в Ицхаке - Суд (Дин), примирившиеся в Красоте - Йакове (Тиферет). Через Моше открылось Торжество (Нецах), через Аарона - Величие (Ход) сбалансированные Йосефом - Основой (Йесод). Перечисленные качества образуют две триады, расположенные одна под другой и повторяющие на разных уровнях одни и те же свойства. Кроме того, из Основы проистекает сфира Царство (Малкут), соответствующая Давиду.

Но если мы внимательно прислушаемся к европейской музыке, то обнаружим, что в своих высших проявлениях она явственно открывает человеку три вершины. Классическая, а позже и эстрадная музыка дают нам возможность соприкоснуться с тем, что в первом приближении хочется назвать Величием, Красотой и Чувством.

Так в музыке Баха отчетливо преобладает величие, музыке Моцарта - красота, музыке Бетховена - чувство.

Время не стоит на месте, музыка меняется, но вершины остаются все теми же вершинами. Так, величие, например, явственно улавливается в музыке группы "Пинк Флойд" (да сотрется из нее имя Роджера Уотерса). Так "Shine on you crazy diamond" уносит в волшебные высшие миры: величие этих звуков буквально завораживает. В музыке Битлз без особого величия безраздельно царствует красота, а песни Франка Синатры, такие, как, например, "My way", поражают необыкновенной силой чувства.

Привести эти музыкальные феномены в соответствие с двумя приведенными выше каббалистическими триадами особого труда не составляет. Нетрудно догадаться, что последним прорывом мирового музыкального процесса - его "малхутом" - явится возрождение песнопений в заново отстроенном Иерусалимском Храме.