Перевели для вас колонку Джанана Ганеша из Financial Times о том, что старость лидеров - дестабилизирующий фактор мировой политики.


Европа, а не Америка, - главное исключение из этого правила. В мире национальных государств у нее есть наднациональный Европейский Союз. В мире, который постепенно осознает неустранимость насилия, Европа продолжает верить, что оно осталось в прошлом. (Отсюда и поспешная, несколько позорная кампания перевооружения.) В мире, которым преимущественно правят пожилые лидеры, такие люди, как 47-летний президент Франции Эмманюэль Макрон или 48-летняя председательница правительства Италии Джорджа Мелони выглядят скорее как вундеркинды.

Цифры должны нас поразить.

Дональду Трампу, Си Цзиньпину, Нарендре Моди и Владимиру Путину - всем за 70. Больше 70 лет - Реджепу Тайипу Эрдогану (президенту Турции), Биньямину Нетаниягу (премьер-министру Израиля), Сирилу Рамафосе (президенту ЮАР) и Луле да Силве (президенту Бразилия). Президенту и верховному лидеру Ирана - 70 и 86 лет соответственно. Президентам Нигерии и Индонезии - по 73. Более половины населения планеты и значительная часть ее территории и военного потенциала находятся в руках людей, которые старше Рональда Рейгана в момент его прихода в Белый дом (а ему тогда было 69 - и это считалось рискованным).

Один из важных дестабилизирующих факторов мира сегодня - возраст его лидеров.

Старые руководители стремятся успеть что-то оставить после себя, добиться чего-то грандиозного, пока не вышел срок их собственной жизни. Присоединение Тайваня к материковому Китаю - яркий пример такого проекта. Не менее яркий - месть за утрату престижа и "стратегической роли" России после холодной войны. Даже поспешность Трампа в урегулировании украинского конфликта (пусть даже в ущерб Украине) и его стремление разрушить прежнюю глобальную торговлю любой ценой - тоже следствие тревоги старика, торопящегося поставить точку.

Проблема не в здоровье - почти все из названных лидеров бодры и в своем уме. Проблема в их мотивации: времени на великие свершения у них мало, а расплачиваться за ошибки - в виде приговора суда или утраты репутации - им уже не придется.

Здесь возникает парадокс: старость должна, казалось бы, стать причиной внимательности и осторожности - но становится причиной возбуждения. Это касается и лидеров, и избирателей. Кто бы мог подумать, что с ростом среднего возраста западные избиратели станут более антиэлитарными? А именно пожилые избиратели дали миру Brexit и Трампа.

Но сосредоточиться стоит на самих лидерах.

Даже если все эти семидесятилетние правители вели бы себя сдержанно, смена власти после долгого правления сама по себе чревата кризисами. В демократиях все-таки есть процедура (если Трамп, к примеру, признает 22-ю поправку к конституции - она ограничивает пребывание в должности президента двумя сроками).

Но что делать с Путиным или Си? Тут возможны не просто дворцовые интриги, но и открытый протест, немыслимый на пике авторитарной стабильности. Арабская весна случилась отчасти потому, что целое поколение североафриканских лидеров, таких, как 80-летний Хосни Мубарак, состарилось одновременно. Представьте теперь несколько гораздо более могущественных стран, где одновременно начнется смена режимов, зацементированных десятилетиями личной власти.

И представьте, насколько непредсказуемо будет то, что придет им на смену. Путин и Эрдоган почти весь XXI век контролируют свои страны. Си и Моди - более десяти лет каждый. Когда Али Хаменеи стал верховным лидером Ирана, Советский Союз еще существовал. Нетаниягу и Лула - вообще возвращенцы. В какой-то степени все эти страны - продукты жизнедеятельности лидеров. Спросите западного дипломата: как поведет себя Россия после Путина? Вы услышите изящные догадки - или увидите, как он пожмет плечами.

Трудно вспомнить иной исторический момент, когда так много лидеров одновременно вступили в пожилой возраст. (Если слово "старость" кажется слишком резким, вспомните, что даже в самых благополучных странах мира ожидаемая продолжительность жизни мужчин не превышает 85 лет.) Даже накануне Первой мировой, в эпоху усачей-стариков, посылавших мальчиков в мясорубку, кайзеру Вильгельму Второму было чуть больше 50.

Почему же Европа, самый возрастной континент в демографическом смысле, избежала власти стариков?

Возможно, потому что Европа - исключение и в других вещах. В странах, мыслящих категориями силы, жесткой вертикали и "семьи-нации", неудивительно, что правят "отцы народа". Там, где власть - это технократическое управление процветающим миром, это менее актуально. Заметьте: после вторжения России в Украину в 2022 году и Британия, и Германия выбрали необычно возрастных лидеров. (Хотя ни Киру Стармеру, ни Фридриху Мерцу 70 еще нет.)

Как бы то ни было, мир переживает урок парадоксальных последствий активной старости. Возраст приносит мудрость - но и освобождение от страха. Он обязывает к служению - но и диктует спешку. Конечно, правильнее было бы объяснять мировую неустойчивость экономическими трендами и историческими процессами. Но возможно, одна из важных причин - в том, что несколько стариков спешат войти в вечность, оставив после себя "выдающееся наследие".

А если так - то с каждым днем будет все хуже.