Как выяснила недавно журналистка Аяла Хасон, на бывшем юридическом советнике правительства Авихае Мандельблите до сих пор весит открытое в 2010 году уголовное дело ("дело Харпаза").

Когда 1 февраля в 2016 года Мандельблит вступил в должность юридического советника правительства, никто и помыслить не мог, что за ним мог тянуться криминальный шлейф.

Но утаившая это обстоятельство прокуратура вскоре использовала незаконный статус Мандельблита, для того чтобы добиться его содействия в пошиве четырех дел против главы правительства, отмеченных (как продолжает выясняться в ходе судебного процесса) не только отсутствием состава преступления, но и грубейшими нарушениями следственных норм.

О том, что дело Мандельблита не было закрыто, мы услышали из его собственных уст, когда в октябре 2020 года председатель коллегии адвокатов Эфи Наве опубликовал относящуюся к 2016 году запись их телефонного разговора: юридический советник слезно сетовал на то, что "прокуратура держит его за горло".

После этой огласки встревоженная судебная система дала понять, что все подозрения с юридического советника сняты. Но как удалось установить Хасон, Мандельблит и по сей день остается на крючке!

В свете этого разоблачения небезинтересно вслушаться в одно наставление незадачливого коррупционера. В декабре 2021 года (по-видимому, "придушенный" в очередной раз) Мандельблит выступил с резкой критикой в адрес Нетаниягу, пытающегося, по его словам, протянуть в судебную гильдию консервативных судей: "Мы оказались в состоянии войны за ДНК еврейского народа и Государства Израиль в современную эпоху", - пафосно объявил Мандельблит.

Речь шла, разумеется, о моральной ДНК, но сама аллегория невольно ассоциировалась с генетикой вполне биологического свойства, коррелировала с ашкеназскими и сефардскими генами.

Чем же светские ашкеназы морально превосходят сефардов? Чем они лучше тех же ашкеназов религиозных?

Чем моральная ДНК правящего просвещенного класса превосходит соответствующую генетику национально-религиозных "машихистов", чтобы первые считали себя вправе недемократическими средствами сводить на нет политический выбор вторых?

По-видимому, причастностью к универсальным ценностям, к прогрессу, к рационализму и гуманизму.

Гуманист, уважающий человеческое достоинство в каждом смертном, не может не презирать еврейского дикаря, не стесняющегося на трезвую голову распевать: "Ты избрал нас из всех народов, Ты полюбил нас и благоволил к нам. Ты возвысил нас над всеми языками, и освятил нас заповедями Твоими".

По мнению гуманиста, никакая сакральная реалия не может являться ценностью, превышающей ценность человеческой личности.

Новая прогрессивная еврейская ДНК восходит, таким образом, не просто к ТАНАХу, а к его рафинированной трактовке, выработанной итальянским Возрождением, прежде всего "Речью о достоинстве человека" Пико делла Мирандола: "Не даем мы тебе, о Адам, ни своего места, ни определенного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно своей воле и своему решению. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие, божественные".

Итак, человек - творческая личность, наделенная достоинством, которое следует почитать как высшую ценность независимо от расы, пола, социального положения и главное - от морального облика.

Поэтому прогрессивный гуманистический ген побуждает общество в первую очередь оказывать помощь тяжело раненому террористу, а не его жертве, на вид раненой полегче.

Поэтому военная прокуратура обязывает солдат ЦАХАЛа подвергаться смертельной опасности, лишь бы не погубить мирное население, пусть даже и пламенно поддерживающее террор.

Любое деятельное проявление национально-религиозной солидарности приводит "гуманистов" в ярость, заставляющую их еще сильнее настаивать на "симметричности конфликта", и упражнять свою сострадательность прежде всего на убийцах, а не на их жертвах.

По данным адвоката Мориса Гирша, даже во время войны 90% рассматриваемых БАГАЦем дел касаются "нарушения прав палестинцев", которых то отказываются лечить в израильских больницах, то арестовывают по подозрению в терроризме, то осуждают за него, а потом дают недостаточно витаминизированную пищу.

И это при том, что иски правых израильтян часто просто не принимаются к рассмотрению (без указания причины и возможности подать апелляцию).

Лидер "демократической" партии Яир Голан неоднократно приравнивал религиозных сионистов к нацистам, которых он призывает перевоспитывать в ходе армейской службы.

"После того, как мы покончим с ХАМАСом, - заявляет судья Беер-Шевы Йорам Броза, - займемся религиозными сионистами. Это самая большая опасность для государства Израиль. Религиозные сионисты хуже ХАМАСа".

Аяла Хасон предала гласности телефонные разговоры главы еврейского отдела ШАБАКа с Авишаем Муалемом - начальником центрального следственного отдела полиции в Иудее и Самарии.

Записи эти интересны не только, как свидетельство участия спецслужб в политических репрессиях против лиц с дурной моральной генетикой, но и как характерный пример общего отношения к ним. Глава еврейского отдела ШАБАКа высокомерно именовал преследуемых им поселенцев "шмоким" и "мечукмаким".

Музыка этих слов с легкостью встраивает их в ряд других ярких эпитетов, которыми левые именуют правых: "асафсуф", "чахчахим" и "бабуиним".

Я никогда не слышал, чтобы правые давали своим оппонентам какие-то обидные прозвища, но для левых пышущая презрением риторика столь же характерна, как пафосность и истеричность.

Демонстранты с "правильными" генами не только неимоверно шумны, но и крайне экзальтированы. И это при том, что правые, на своих редких митингах улыбчивы и спокойны. Самые бурные правые демонстрации 90-х годов, даже без вычета шабаковских провокаций, по децибелам не дотягивают до самых тихих антибибистских шабашей.

Религиозные сионисты составляющие 10% населения, платят основную цену войны: 60% погибших военнослужащих - вязаные кипы.

Адекватное представление о том, что это за люди, можно составить уже по одним сценам прощания с погибшими, которые, увы, так часто приходится видеть в новостях (14 канала).

Беспорядки последних дней в Самарии придали новые силы раздуванию вечной темы "насилия поселенцев": в ответ на разрушение форпоста, десятки подростков забросали камнями солдат, а через день в ходе бурной демонстрации попытались пробиться на военную базу.

Расследование инцидента не завершено, тем не менее не только левые, но уже и все правые лидеры осудили действия подростков, "не заметив", что один из них получил огнестрельное ранение, а многие другие - посторонние лица, внезапно нахлынувшие из "Суверенного Израиля", что позволяет думать о спецоперации ШАБАКа.

Идея гуманизма принадлежит Торе, что ясно видно из самой "Речи о достоинстве человека". Но религиозный сионизм - яркое свидетельство того, что быть практикующим гуманистом без сакрального опыта, без опоры на первоисточник - затруднительно.

Идеи антропоцентризма, идеалы равенства и свободы, уже в силу одной их укорененности в религии ("каждый должен говорить: ради меня создан мир"), полностью разделяют также и консерваторы. Но разделяют они и прочие положения традиции, благодаря чему оказываются сегодня главными носителями либерализма, слитого своими прежними приверженцами в унитаз прогрессизма.

Если нынешних прогрессистов что-либо и связывает с гуманизмом, с его классическими возрожденческими корнями, то это не "Речь о достоинстве человека", а несколько невольно приходящих на память анекдотов.

Так упорное уклонение от военной конфронтации с врагом, сопровождающееся преследованием собственных "экстремистов", невольно ассоциируется с репликой Меркуцио из "Ромео и Джульетты": "Ты мне напоминаешь одного из тех молодцов, которые, взойдя в таверну, хлопают своей шпагой по столу и кричат: "Дай бог, чтобы ты мне не понадобилась!", - а после второго кубка тычут шпагой в слугу, когда в этом нет никакой надобности".

Признаки прогрессистского правозащитного энтузиазма мы обнаруживаем в словах Дон Кихота, объяснявшего свое решение освободить осужденных на галеры разбойников: "Дело странствующего рыцаря - помогать обездоленным, принимая в соображения их страдания, а не их мерзости".

Наконец, не будем забывать, что гуманизм ни в коей мере не предохраняет от антисемитизма.

Яростным антисемитом являлся приверженец литературного гуманизма Джордано Бруно, а Эразм Роттердамский, прозванный своими последователями и поклонниками "князем гуманистов", без малейшей иронии признавался: "Если быть добрым христианином означает ненавидеть евреев, то тогда все мы добрые христиане". Сегодня этот подход можно перефразировать иначе: "если защита прав человека состоит в депортации иудеев из Иудеи, то тогда все мы добрые правозащитники".