Это известно одной лишь истории. В зависимости от того, станут ли финансирование восстановления экономики и начало формирования европейской налоговой системы исключением или нормой, Европа начнет по-настоящему присутствовать на международной арене или же так и останется слабовольной жертвой всех мировых хищников, от американских интернет-гигантов до восстанавливающих силы империй.

В любом случае, отметим действия Эммануэля Макрона, его единственный значимый успех с начала президентского срока. Не уверен, что французы в полной мере осознают его заслугу, поскольку общественному мнению нужно покладистое, а не сильное государство.

Но давайте окинем взглядом окружение поверх маски, ношение которой теперь обязательно. Еще никогда с 1938 года небо не было таким темным и пугающим. Речь идет не просто о людях, которые оказались в изоляции из-за covid-19: демократические нации были буквально парализованы необходимостью защитить здоровье граждан, а у диктаторов всех мастей были развязаны руки на лишенной коллективного сознания планете.

Хотя сейчас еще слишком рано говорить, что Европа повзрослела, можно с уверенностью утверждать, что мы проходим через один из самых значимых поворотных моментов в мире после Второй мировой войны. Пусть и не в том направлении, на которое можно было бы надеяться…


Конец Запада

Международный порядок, который рушится у нас на глазах, как ледяной покров под воздействием потепления климата, уходит корнями в мир после Второй мировой войны. В ответ на бессилие ООН по отношению к великим государствам и советскую угрозу сформировалась новая концепция: Запад. До войны Запад как таковой не существовал в политическом плане, но черно-белый сталинский подход сделал его исторической необходимостью. План Маршалла, Североатлантический договор и гонка ядерных вооружений сформировали биполярный мир, одновременно безжалостный и внушающий уверенность, мир холодной войны. По счастью для свободы и мира во всем мире, сталинизм замахнулся на то, что было ему не по зубам. Смерть тирана 5 марта 1953 года положила начало долгому периоду "мирного сосуществования", которое продолжалось вплоть до символической даты падения берлинской стены 9 ноября 1989 года. В течение этих 36 лет биполярная система царила в мире, хотя и полностью не управляла им.

Далее последовал третий период, который продолжался чуть более десятилетия вплоть до теракта во Всемирном торговом центре 11 сентября 2001 года. В тот период США были единственным лидером мира, Запад праздновал триумф, а у либерализма не было соперников. Поговаривали даже о "конце истории" с доминированием единой экономической и социальной системы.

Тем не менее падение башен-близнецов стало многогранным символом: оно ознаменовало собой конец доминировавшей до того момента концепции Запада. США постепенно отказались от мировой гегемонии, сначала незаметно при Обаме (2007-2017), а затем резко и цинично при Дональде Трампе. Тот принялся за методичное разрушение всех институтов, которые были созданы его предшественниками для укрепления Запада, начиная с НАТО и всех региональных пактов, позволявших США доминировать в мире.


Новый империализм

Параллельно с этим старая идеологическая структура мира (разделение на два лагеря: капитализм и социализм) окончательно отступила в угоду региональным образованиям, которые начали возрождать великие империи прошлого: путинская Россия подхватила эстафету царизма, Турция Эрдогана - Османской Империи, а Китай Си Цзиньпина - имперских династий. Это не говоря уже о попытках исламистов восстановить халифат. Все четыре этих образования объединяет одно: ненависть к Западу и стремление взять реванш. Все они в тот или иной момент стали жертвами Запада, оказались под давлением или властью этого носителя демократической идеи и технической цивилизации.

В результате за последние 20 лет игравший роль официальной международной доктрины многосторонний подход был вытеснен самой что ни на есть классической политикой силы, нацеленной на расширение территориальной вотчины. Путин подал (дурной) пример аннексией Крыма и части Грузии, а также идущей сейчас войной в Донбассе. Эрдоган пытается с помощью агрессивной политики в Сирии и Ливии вновь начертить на карте Османскую Империю, что символизируется возвращением Собора Святой Софии мусульманскому культу. Наконец, Си Цзиньпин играет мускулами в Южно-Китайском море, притесняет Гонконг, не скрывает стремления вернуть Тайвань и расширить свою торговую империю по всей Азии до Европы, а также утвердить свою финансовую, экономическую и даже военную власть на всем евразийском континенте. Даже Сталин и Мао так далеко не заходили в империалистической логике под идеологическим прикрытием. Отметим также, что в условиях ухода европейцев из Африки она сама превращается в китайский доминион.
Поражение демократии

Кроме того, отступление демократии носит не только территориальный характер. Как далеко в прошлом остались те времена, когда мы представляли себе объединение всех народов мира под эгидой взаимопонимания. Упомянутые мной новые диктаторы теперь открыто говорят, что западная демократия не подходит России, Турции, Китаю и мусульманскому миру. Не больше, чем Венесуэле Мадуро, Филиппинам Дутерте или Бразилии Болсонару. За последние 20 лет демократия сильно сдала в территориальном плане. Но еще больше в юридическом. Когда китайская Компартия вешает свое полицейское ярмо на шею населению в 1,4 миллиарда человек (не говоря уже о массовой отправке уйгуров в современные концлагеря), а современные технологии распознавания лиц применяются для постоянного контроля над жизнью сотен миллионов человек, разве это не означает, что позиции демократии пошатнулись по всему миру?

Кроме того, всегда найдется какой-нибудь новый маоист или троцкист, диванный анархист, жаждущий славы актер или стремящаяся пойти против течения газета с утверждениями о том, что Западу больше нечего сказать, и что он без конца ограничивает свободы. Эта старая пластинка напоминает о зените интеллектуального сталинизма в либеральной стране.

Это все? К сожалению, нет. Карта наших будущих проблем была бы неполной без упоминания экономического катаклизма, который, по мнению экспертов, ждет нас осенью. Сомнительно, что этот катаклизм будет сопровождаться миром в обществе и согласием наций. Он будет только способствовать реализации агрессивных планов диктатур и демократур. То, как ловко китайцы смогли обернуть собственную ответственность за распространение коронавируса в инструмент продвижения своих империалистических планов, однозначно вызывает тревогу. С 1945 года мы жили вдали от нового мирового конфликта, в частности с помощью взаимного ядерного сдерживания. Нет гарантии, что назревающее в среднесрочной перспективе сведение счетов между США и Китаем может пройти мирно. Мы вступаем в авторитарный, полицейский и воинственный мир, это уже бесполезно скрывать.


Политическое возрождение

Вернемся к Франции и Европе. Мы избавились от идеологии, которая в прошлом смешивала наши карты. Поддержка Си Цзиньпина характера для левых не больше, чем симпатии к Трампу для правых. Капитализм, социализм и империализм сегодня тесно переплетены друг с другом.

Запад мертв? Тем лучше. Возможно, пробил час Европы. Быть может, после того как король янки сбросил ложный идол, Европа после бесконечных колебаний все же решится на существование. В качестве державы, а не просто экономического и торгового пространства. Наши английские друзья ушли? Возможно, это лучший подарок, какой они только могли преподнести. В свидетели тому я призываю единственного настоящего английского друга Европы, Уинстона Черчилля. Остатки английского влияния - голландцы, датчане, шведы - противятся идее европейской державы. Но все это может поставить нас перед выбором. Продолжить существовать с ними и им подобными в торгово-экономической Европе, которую качает на ветрах соперничающих империализмов. Или же оставить их и начать двигаться дальше. Но с кем? Естественно, с Германией. Как говорила Маргарет Тэтчер, выбора здесь нет.

Хоть меня и могли посчитать провокатором, я никогда не был за Европу из 6, 12, 28 или 27 членов. Я всегда был за одну Европу, которая могла бы стать политическим субъектом: Европу из двух членов. Мы с немцами обговаривали и делали все. Теперь нам остается стать единым образованием, одновременно скромным и грандиозным, могучим и мирным, способным стать лучом надежды в мире грубости и мегаломании.

Само собой разумеется, что дипломатический, военный и политический союз Франции и Германии с уважением к культурному суверенитету (единственный значимый суверенитет в современном мире) не должен надолго оставаться уделом двоих. Как и в 1950 году, когда Роберт Шуман пророчески предложил Германии объединение угля и стали, истинные европейцы, такие как испанцы, португальцы, бельгийцы и итальянцы, присоединятся к формированию необходимого для нашего выживания нового политического пакта. Здесь я полностью согласен с Франсуа Олландом, который приветствовал "большой прогресс в солидарности" членов ЕС, но подчеркнул, что Европейский союз в его текущей форме не соответствует требованиям ситуации. Это говорит о необходимости новой Европы с "несколькими странами вокруг франко-немецкого дуэта". То есть, нужно не ставить под сомнение то, что уже было достигнуто, но выделить среди членов активное крыло для противостояния сложившейся у нас на глазах чрезвычайной ситуации.

Европа общего рынка, какой ее видели отцы-основатели, была Европой мирного времени. Как писал Николя Бавере, наш век - век Макиавелли с "искажением науки и религии, объединением лжи и страха, культом насилия, организацией массовой пропаганды, разгулом имперских амбиций". Мы же предлагаем здесь не макиавеллевскую Европу, а Европу, которая решила не поддаваться царящему вокруг макиавеллизму, сформировав средства политического сопротивления. Спор сторонников федерализма и суверенитета остался в прошлом. Я призываю и тех и других объединиться во имя нашего общего патриотизма, чтобы мы все смогли существовать в мире завтрашнего дня. Мы должны быть в силах сражаться за нашу родину и ценности, если потребуется, даже с оружием в руках.

Жак Жюйяр (Jacques Julliard), Le Figaro, Франция