Zahav.МненияZahav.ru

Вторник
Тель-Авив
+17+13
Иерусалим
+13+9

Мнения

А
А

Как сломить подозреваемого

Серия интервью с сорока пятью подследственными дает редкую возможность заглянуть за закрытые двери следственных кабинетов, где царят стресс, страх, а иногда и унижение.

18.10.2019
Источник:Детали
מערכת וואלה! צילום מסך

Читайте также

Когда человек становится подозреваемым в преступлении - это травмирующий опыт. Серия интервью с сорока пятью подследственными дает редкую возможность заглянуть  за закрытые двери следственных кабинетов, где царят стресс, страх, а иногда и унижение. Полиция говорит, что это - единственный способ узнать правду, но некоторые утверждают, что причиняемый вред больше пользы.

60-летний подследственный из центра страны был допрошен два года назад по подозрению в нападении и угрозах во время драки. Он пожаловался на другого участника драки, который даже вытащил нож, но в итоге сам оказался перед лицом обвинительного заключения. «У меня взяли анализ ДНК, мои отпечатки пальцев, - сказал он. - Если сегодня у меня на глазах кого-то убьют, я не пойду в полицию».

Его чувства не составляют исключения. В течение прошлого года новостной сайт Walla и «Общественное журналистское движение» опросили сорок пять человек, прошедших через полицейское следствие. Цель интервью была одна - понять, как оно выглядит.

Основной вывод заключается в том, что для многих это - страшный или унизительный опыт. Иногда причиной является превращение человека в подозреваемого в уголовном преступлении, иногда это - условия следствия или содержания под стражей, а иногда - само поведение следователей.

«Человек, который попал в полицию и не был там ранее, уже чувствует, что это неприятное событие, - объяснил подполковник полиции Гилад Бахат из следственного управления израильской полиции. - Когда человек подозревается в совершении уголовного преступления, вы не можете прийти к нему домой, посидеть в гостиной за чашкой кофе и сказать: «Слушай, я думаю, ты сделал то-то и то-то, а ты что скажешь?» По закону мы обязаны установить истину.  Расследование должно проводиться в ситуации, когда человек понимает, что он должен сказать правду, и полицейский сможет разобраться в этом, насколько это возможно».

Адвокат Таль Левитас, из общественной адвокатуры, смотрит на вещи иначе: «Расследование - это тяжелое и травмирующее событие для подследственного». Она говорит: «Полиция обязана соблюдать права подозреваемых. Большое беспокойство вызывает то, что нарушение прав, помимо, конечно, его нарушения в отношении самого подследственного, может привести к тому, что люди будут признаваться в деяниях, которые они не совершали».

Большинство участников проекта были опрошены, когда прибыли на слушания своих дел в суды Тель-Авива, Иерусалима и Беэр-Шевы. Значение этого двоякое - во-первых, это люди, чьи дела не были закрыты после первичного расследования, а переросли в обвинительные заключения. Во-вторых, это менее серьезные правонарушения, которые рассматриваются в мировых судах. Никто из опрошенных не подозревался в таких преступлениях, как, например, изнасилование, убийство или вооруженный грабеж. Участников подозревали в таких преступлениях, как угрозы, мелкие нападения, мелкие правонарушения, связанные с наркотиками, или имущественные преступления. Девятнадцать из опрошенных заявили, что раньше они не были судимы. Участники согласились на интервью при условии анонимности после того, как их заверили, что это никоим образом не повлияет на судебный процесс.

Разведенная жена Ю.Г., молодого человека в возрасте 20 лет с юга страны,  заявила, что он пнул ее ногой во время ссоры. Его допрашивали по подозрению в нападении, не повлекшем вреда здоровью. «Опыт следствия ужасен, - говорит он. - Даже, когда к тебе обращаются, ты чувствуешь, что ты - самый серьезный преступник в мире». О допросе он говорит: «Следователь закурил сигарету, а когда я спросил, можно ли мне тоже, он сказал: "Если ты закуришь, я выпишу тебе штраф в тысячу шекелей". Он не позволил мне выйти в туалет. Через 20-30 минут я не мог больше терпеть и сказал, что помочусь прямо в его кабинете, только после этого он меня выпустил. Он сказал мне: «Я могу разрушить твою жизнь, если ты не скажешь мне правду. Я могу решить, что хочу».

«Следователь хочет показать свою силу, - продолжает Ю.Г. – Говори так, не говори так. Он пытался исказить мои слова, а не узнать, что на самом деле произошло». Ю.Г. также утверждал, что он не согласился подписать письменное признание, потому что некоторые из его слов были искажены, и только после настойчивого отказа следователь с ним согласился. Против Ю.Г. было подано обвинительное заключение, но несколько месяцев спустя с него сняли все обвинения.

Человека 57 лет без криминального прошлого допросили по подозрению в нападении и угрозах. «Я чувствовал себя униженным. Следователи изначально относятся к вам, как будто вы уже виновны», - сказал он.

Другой, 29-летний из центра страны, который подозревался в применении насилия к своей девушке, сказал: «С тобой обращаются, как с тряпкой».

40-летний С.С. подозревался в совершении преступлений, связанных с насилием в семье. Его допрашивали несколько раз, и он говорит, что в ходе одного допроса почувствовал себя плохо и его начало тошнить. Он сказал, что следователь передразнивал его, пытаясь сдержать рвотные позывы и тем самым вызывая у него «чувство унижения на протяжении всего допроса».

Двенадцать из сорока пяти респондентов заявили, что чувствовали себя униженными, а семь чувствовали угрозу. Хотя иногда - это субъективное чувство подследственного, которое может усугубляться шоком, вызванным повесткой на допрос или результатом самого задержания, а не обязательно из-за поведения следователей - это важный вывод.

«Сам факт подозрений ставит людей в трудное положение - объяснил Бахат. – Я думаю, оно вызывает у них неприятную  реакцию и обостряет их чувства».

Что касается подследственных, которые чувствовали угрозу, Бахат сказал: «Даже тем, кто жаловался на угрозы, следователи, возможно, сказали: «Если вы не будете сотрудничать и говорить правду, вы можете сесть в тюрьму». Это может звучать, как угроза, но это утверждение верно. Если вы лжете следствию, это имеет последствия».

«Конечно, есть случаи, когда следователи повышают голос. Это допустимо, и с этим нет никаких проблем, - говорит Бахат. - Что касается субъективного восприятия человека, который  почувствовал себя запуганным, я безусловно могу понять, что он находится в неприятной ситуации, которую воспринимает по-своему. Может ли это заставить человека в чем-то признаться? Ответ заключается в том, что это может заставить человека сказать правду, а в крайне редких случаях он даже может признать то, чего не делал. Поэтому в израильской правовой системе одного лишь признания недостаточно, и необходимо нечто большее, что подкрепляет вину подозреваемого».

Адвокат Левитас возражает против этого: «Я не думаю, что такой подход - давление в ходе следствия - должен быть нормой, - говорит она. - Давление должно использоваться с умом, но если  большинство допросов проводятся под давлением, это создает большие трудности. Истина не обязательно будет достигнута таким образом, наоборот - стресс может привести к ложному признанию или самооговору».

Но не все подследственные жаловались на то, как проводилось следствие. Двое подозреваемых в краже велосипедов и незаконном проникновении в частное жилище, сказали, что с ними обращались справедливо. Они оба положительно отметили, что в полицейском участке, где проводилось следствие, был холодильник, из которого они могли брать бутерброды в неограниченном количестве.

А.Ц. из Беэр-Шевы, подозреваемый в угрозах, также отметил, что отношение следователя к нему было хорошим и он не чувствовал угрозы: «Он даже сделал мне кофе». Его беспокоили условия, в которых он ждал допроса. «Человека задерживают и сажают в общую камеру, а не в камеру предварительного заключения, - говорит он. - Это отвратительное место - сигаретный дым, грязь, вонь - даже в фильмах вы не увидите ничего подобного. Я был там пять или шесть часов с другими людьми. Невозможно описать зловоние. Оттуда можно выйти больным».

Хотя большинство подследственных заявили, что сотрудники полиции сообщили им об их праве проконсультироваться с адвокатом до начала следствия, как того требует закон, только восемь из них, на самом деле, это сделали. Это значительно ниже, чем в отчете об общественной защите, опубликованном в последние месяцы, который показал, что впервые более половины задержанных в Израиле воспользовались своим правом проконсультироваться с адвокатом.

По словам Таль Левитас, адвокат может понять ситуацию иначе, чем подследственный, и помочь ему сделать правильные заявления, которые пойдут ему на пользу. «Нарушение права на консультации с адвокатом может привести к ненужным арестам и даже к ложным признаниям, - объясняет она. - Люди, которые приходят в кабинет для допроса, как правило, встревожены - конечно, если у них не было такого опыта в прошлом. Если бы адвокат встретился с ними, успокоил и объяснил новую ситуацию, в которую они попали, и их права, можно предотвратить необоснованное задержание, которое могло бы повредить подозреваемому, и уменьшить риск ложного признания с его стороны. Кроме того, это помогло бы следователям докопаться до истины. Я бы не стала халатно относиться к «легким случаям», потому что они также создают пятно, которое оказывает значительное влияние на человека и его будущее».

В ходе самого расследования примерно треть респондентов утверждала, что на них надели наручники - на ноги или на руки и ноги. Бахат объяснил: «Как правило, мы стремимся не заковывать человека в ходе следствия. Тем не менее, есть случаи, когда это необходимо. Например, если есть опасение, что подозреваемый сбежит или подвергает опасности следователя. Тут надо очень хорошо знать конкретный вопрос и его обстоятельства».

Левитас опасается, что использование наручников может оказать дополнительное давление на подследственного, который в любом случае находится в сложной для него ситуации. Это может привести его к ложному признанию или вызвать замешательство и недостаток концентрации, в результате чего он не предъявит следователю веские аргументы защиты.

Адвокат Левитас сказала, что решение состоит в том, чтобы мыслить нестандартно. «Преобладающий подход в течение многих лет заключается в том, что подозреваемый - это центр расследования. Таким образом, отсюда и пошла практика, которая может привести к ложным признаниям. Начиная с базового представления о том, что допрос не должен быть приятным, что нужно оказывать давление».

С другой стороны, Бахат подчеркивает, что «следователи поддерживают очень высокий уровень этики, такта и соблюдения закона. Даже если вы обнаружите один необычный случай, «каждый год в израильской полиции ведется 330 тысяч следственных дел, и правила соблюдаются. Нам нужно докопаться до истины, и это невозможно без проведения расследований. Нельзя победить раковую опухоль без хирургического вмешательства. Это так не работает».

Даниэль Долев, Walla!News

Комментарии, содержащие оскорбления и человеконенавистнические высказывания, будут удаляться.

Пожалуйста, обсуждайте статьи, а не их авторов.

Статьи можно также обсудить в Фейсбуке