Вечный враг

В субботу, предшествующую «Пуриму», читается небольшой отрывок из книги «Дварим», именуемой «Захор»: «Помни, что сделал тебе Амалек на пути, когда выходили вы из Египта. Как он встретил тебя на пути и перебил позади тебя всех ослабевших, а ты был изнурен и утомлен, и не побоялся он Бога. И вот, когда успокоит тебя Господь, Бог твой, от всех врагов твоих со всех сторон, на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел для владения ею, сотри память об Амалеке из поднебесной; не забудь» (25:17).

В Первой книге Шмyэля(15:3) этот приказ уточняется: «И сказал Шмуэль Шаулю: меня послал Господь помазать тебя на царство над народом Его, над Израилем, а теперь прислушайся к голосу речей Господних. Так сказал Господь Цваот: помню Я, что сделал Амалек Израилю, как он противостоял ему на пути при выходе его из Египта. Теперь иди и порази Амалека; и истребите все, что у него; и не щади его, а предай смерти от мужа до жены, от ребенка до грудного младенца, от вола до агнца, от верблюда до осла».

Раши следующим образом объясняет крайнюю суровость этого приказа: «чтобы не упоминалось имя Амалека даже в связи со скотиной, чтобы не сказали: "Это животное принадлежало Амалеку".

Царь Шауль ослушался Бога. «Поразил Шауль Амалека от Хавилы до дороги в Шур, что пред Египтом. И захватил Агата, царя Амалекова, живым, а весь народ истребил острием меча. Но м и народ пощадили Агага и лучших овец, и крупный скот, и скот второго приплода, и тучных овнов, и все хорошее, и не захотели истребить их, а все малоценное и худое истребили» (15:7-9).

После этого к Шаулю приходит Шмуэль. «И послал тебя Господь в путь, и сказал: "Иди и разгроми этих грешников Амалека, и воюй с ними до полного их уничтожения". Почему же ты не послушался гласа Господня, а устремился к добыче и зло совершил пред очами Господа? И сказал Шауль Шмуэлю: ведь слушался я гласа Господа и пошел в путь, в который послал меня Господь, и привел Агага, царя Амалека, а Амалекитян я разгромил. Но взял народ лучшее из добычи, из мелкого и крупного скота, из заклятого, чтобы принести в жертву Господу, Богу твоему, в Гилгале. И сказал Шмуэль: неужели всесожжения и жертвы (столь же) желанны Господу, как и послушание гласу Господа? Ведь послушание лучше жертвы; повиновение лучше тука овнов. Ибо грех неповиновения это как знахарство, и противление это как идолопоклонство. За то, что ты отверг слово Господа, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем»(15:23).

Эти скупые тексты не разъясняют нам природы конфликта. Ну, «противостоял» этот народ Израилю, ну «перебил позади него всех ослабевших». Но мало ли кто еще нападал на Израиль? Почему только этот народ подлежит беспощадному геноциду?

Традиция разъясняет, что Амалек – внучатый племянник Израиля - проникся к нему такой ненавистью, что пожелал полностью уничтожить. Стремление это в полной мере проявило себя в плане Амана: «истребить, убить и погубить всехиудеев: от отрока до старца, детей, и женщин – в один день, в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяцаАдара, а имущество их разграбить» (Эстер 3:13).

Как возник этот семейный конфликт, можно легко догадаться (он должен корениться в непростых отношениях между Эсавом и Йаковом), но сама Тора никаких подробностей не сообщает. У кого-то это умолчание может вызвать подозрение, что конфликт этот «симметричный», что здесь имеет место тупая вендетта, давно предавшая забвению сам повод раздора. В наш век, полностью отравленный политкорректностью, некоторым становится все труднее различить между Амалеком и Израилем, между Аманом и Мордехаем.

Вторичные признаки

В мире встречается немало любителей сравнивать «преступления израильской военщины» с нацистскими зверствами. Недобросовестность этих сопоставлений выводит их далеко за рамки нормативной полемики. И все же имеется план, в котором дискуссия на эту тему достаточно естественно завязывается.

Основная примета нацизма состояла в том, что он привнес в методы ведения войны ХХ-го века нашей эры, нормы ХХ-го века до нее (модернизировав их в духе своего времени). Но иудаизм, провозглашающий вечность заповедей Торы, как будто бы принимает брошенный ему вызов!

Действительно, разве нет заповеди уничтожать Амалека? Пусть такого этнического народа сейчас не существует, но сама-то готовность остается? Разве Тора не приговорила к уничтожению целый народ, причем вроде бы на одной расовой почве? Разве древнееврейское выкорчевывание Амалека не напоминает нацистские акции недавней истории по отношению к самим евреям?

Любой раввин скажет, что Амалек должен быть истреблен, потому что такова воля Царя (послушание которому лучше жертвы). Потомки того, кто по слову Создателя занес нож над собственным сыном, не должны проявлять большую чувствительность по отношению к своему злейшему врагу. Это, во-первых. Да и во-вторых, разве это не наш моральный долг уничтожать людей, которые жаждали уничтожить нас? Тот, кто милосерден к жестоким, в конечном счете жесток к милосердным.

Аргументы вроде бы здравые. Но ведь частично их приводили и нацисты.

Вот, например, что заявил Геббельс перед собранием высокопоставленных офицеров СС: "Наш моральный долг перед народом - уничтожать людей, которые жаждали уничтожить нас. ...Большинство из вас знают, что означает видеть груду из ста трупов, или пятисот, или тысячи. Пройти через все это и все-таки - за несколькими исключениями - остаться порядочными людьми - вот что закалило нас. Это славная страница нашей истории, которая никогда не была и не будет написана другими... ".

Казалось бы, одна риторика и одни методы. Чем же, по сути, вера и мораль нацистов отличаются от веры и морали уничтожаемых ими раввинов? По-видимому, тем, что первые одержимы слепой ненавистью, а вторые открыты Божественному требованию адекватного ответа на нее.

Тора свидетельствует, что Амалек первым выступил против Израиля («он встретил тебя на пути и перебил позади тебя всех ослабевших»). Легко догадаться, что это нападение было вызвано чувством мести за лишение его деда Эсава первородства. Убежденность Амалека в самозванстве Израиля явилась озлокачествлением той ненависти, которую на первых порах испытал к своему брату Эсав («И возненавидел Эсав Йакова»). Амалек оказался поражен патологической мнительностью, которую полностью воспроизвели его духовные отпрыски – нацисты, искренне уверовавшие, что они всего лишь защищаются от еврейской экспансии.

Но даже если мы допустим, что в этой вендетте невозможно точно разглядеть – кто первый начал, об этом ясно свидетельствует различие в идеологиях насмерть схлестнувшихся сторон. Религиозные доктрины Израиля и Амалека принципиально расходятся. И если кто-то затрудняется отличить древних иудеев от нацистов по первичным религиозным признакам, то различие их религиозно-этических принципов не может не бросаться в глаза.

Прежде всего, в отличие от нацистов, не оставлявших ни малейшей лазейки для еврейского выживания, уничтожение Амалека никогда не являлось для иудаизма фатальной задачей. Не существует запрета на принятие отдельных сынов Амалека в еврейскую общину, а по мнению Рамбама, вступать в войну с этим народом следует согласно общим правилам, т.е. только после того, как тот отклонит предложение о мире.

Но особо велико различие между иудаизмом и нацизмом в их ценностных этических установках. Иудаизм видит в человеке высшую ценность эмпирического мира, нацизм во имя фикции «сверхчеловека», низводит человека до уровня микроба.

Иудаизм превыше всего ценит послушание Богу, однако послушание, принятое свободно, т.е. служение. Человеческая свобода, следование голосу совести, иудаизмом предполагается. Гитлер же не терпел евреев прежде всего именно за это.

В книге «Застольные беседы Гитлера», написанной его секретарем, приводится следующее высказывание фюрера: «Еврей нанес две раны человечеству: обрезание на теле и совесть на сознании. Война за влияние над миром идет между нами и еврейством. Все остальное - фасад и иллюзия».

Наличие и отсутствие совести выявляет еще одно важное расхождение – отношение к слову.

Прямота и честность - одна из характерных черт священного Писания, нелицеприятно описывающего своих героев. Нацистская идеология - плод мифотворчества, а ложь и клевета являлись важнейшим средством пропаганды «порядочных людей», закалявших свой дух зрелищем гор из еврейских трупов.

Некоторые основания для того, чтобы не отличать Амана от Мордехая, у нас имеются, но все же не на трезвую голову.