От переводчика: Этот текст во-первых интересен тем, что рушит шаблоны наших академических либералов во взглядах на нацию, национальную идентичность, поспешивших свести нацию к стране, и пропагандировать "нацию как согражданство". Во-вторых, тем, что дает возможность взглянуть на наши проблемы миграции, национальной идентичности, гражданства, на "общечеловеков" более объемно, увидеть те проблемы, которые не лежат на поверхности. Ну и текст хорош тем, что корректно, но жестко ставит проблемы "двойной лояльности", как для эмигрантов, так и для "внутренних эмигрантов", обладающих несколькими паспортами в кармане или собирающихся такие паспорта заиметь. А вопрос о национальной и гражданской идентичности и объеме взаимных обязательств индивида, социума и государства – это, на мой взгляд, проблема на вырост, которая станет ребром в ближайшем будущем.

Александр Юсуповский.

Геополитика находится в центре той методологической рамки, на основе которой мы в Stratfor Global Intelligence изучаем мир. Основа геополитики в наше время - исследование национального государства. И основным вопросом здесь является отношение индивида к национальному государству. Изменения в отношениях человека к нации и к государству являются основными проблемами в геополитике, и уже потому заслуживающими обсуждения.

Множество проблем влияет на эти весьма сложные отношения, среди них заметна растущая во всем мире тенденция к множественному гражданству. Это, очевидным образом, связано с вопросами иммиграции, но затрагивает и более глубокий вопрос, а именно: каково значение и смысл гражданства в XXI столетии?

Нация против государства

Нельзя понять систему международных отношений не понимая смысл национального государства. Это понятие осложнено тем, что существуют многонациональные государства, такие как Бельгия, где национальная идентичность играет очень существенную роль. Для России или Китая это тоже существенно, а иногда это чревато насилием. Изучая национальное государство надо учитывать, что идея нации куда более сложна, и возможно более интересна, чем понятие государства.

Идея нации не всегда представляется ясной. В своем происхождении нация – это группа людей, которые разделяют общую судьбу, и, в нагрузку к этой судьбе – общую идентичность. Нации могут сознательно создаваться, как Соединенные Штаты. Нации могут существовать сотни и тысячи лет, как, например, нации в Европе или в Азии. Однако сколько бы нация не существовала, независимо от своего происхождения нация основана на том, что я уже однажды назвал "любовью к своему", уникальной связью с сообществом, в котором рождается человек или в которое он принял решение войти. Эта близость – основа нации.

Если эта близость распадается, то нация тоже распадается, как это подтверждают многочисленные примеры в истории. Если нация исчезает, система международных отношений начинает вести себя по-другому. И если нации вообще начинают терять свою идентичность и единство, то могут возникнуть серьезные сдвиги. Некоторые скажут, что это сдвиги к лучшему, другие скажут, что это сдвиги к худшему, но достаточно отметить, что в любом случае это приводит к серьезным изменениям.

Государство является куда более очевидным понятием - это политическое управление нации. Как избираются лидеры и как они правят, также различается в разных случаях. Отношения государства к нации также имеют весьма значительные различия. Не у всех наций есть государства. Некоторые управляются (occupy) другими национальными государствами. Некоторые разделены между множественными по составу (multiple) государствами. Некоторые - часть общности, которая управляет многими нациями. И некоторые сообщества разработали системы управления, которые вообще не требуют вовлечения государства, хотя такие варианты становятся все более редкими.

Отношение к нации – очень лично. Отношение к государству скорее правовое. Мы можем отметить это даже лингвистически в случае Соединенных Штатов. Я могу заявить свое отношение к моей нации простой формулой: "Я – американец". Но я не могу заявить свое отношение к моему государству столь же простым высказыванием. Высказывание "Я являюсь соединенно-штатовцем", не имеет никакого смысла. Я должен сказать, что я - гражданин Соединенных Штатов, чтобы заявить мое правоотношение, а не персональную и личную близость и связь (affinity) с ним. Лингвистические сложности с Соединенными Штатами не являются универсальными и повторяющимися везде, но различие между национальностью и гражданством действительно существует. Они могут легко совпадать, когда человек рождается в стране и становится гражданином просто по факту рождения, или могут развиться в процессе приезда иммигранта и его натурализации. Отметьте интересную подоплеку формулировки этого термина, поскольку это подразумевает создание естественных (natural) отношений с государством.

В Соединенных Штатах для натурализации требуется присяга, когда кому-либо разрешают стать гражданином, как правило, спустя пять лет после легального въезда в страну: "Настоящим я клятвенно заверяю, что я абсолютно и полностью отрекаюсь от верности и преданности любому иностранному монарху, властителю, государству или суверенной власти, подданным или гражданином которого я являлся до этого дня; что я буду поддерживать и защищать Конституцию и законы Соединенных Штатов Америки от всех врагов, внешних и внутренних; что я буду верой и правдой служить Соединенным Штатам; что я возьму в руки оружие и буду сражаться на стороне Соединенных Штатов, когда я буду обязан сделать это по закону; что я буду нести нестроевую службу в вооруженных силах США, когда я буду обязан делать это по закону; что я буду выполнять гражданскую работу, когда я буду обязан делать это по закону; и что я произношу эту присягу открыто, без задних мыслей или намерения уклониться от ее исполнения. Да поможет мне бог".

Я должен упомянуть, что дал эту клятву в возрасте семнадцати лет. Хотя я стал гражданином Соединенных Штатов, когда мой отец натурализовался несколькими годами ранее, но получение моих собственных документов о гражданстве включало поход к зданию суда и требование дать клятвы лично. Когда ты сознательно рассматриваешь обязательства гражданства – это довольно рациональный и осмысленный личный опыт.

Американская присяга – одна из самых обязывающих; у других стран есть намного более простые и менее требовательные присяги. Интересно, что есть много стран с явно менее обязывающими присягами – но есть также страны, где натурализация более трудна и менее распространена. Для Соединенных Штатов, как нации и государства, которые создавались сознательными усилиями, идея иммиграции была внутренне инкорпорированной в саму идею нации, и отсюда берутся корни этой присяги. Иммиграция и натурализация потребовали именно такого типа присяги, поскольку натурализация означала принятие не только новой государственной идентичности, но также и нового национального самосознания.

Американская нация была основана иммигрантами из других стран. Если они не были готовы "абсолютно и полностью отречься от верности и преданности любому иностранному монарху, властителю, государству или суверенной власти, подданным или гражданином которого я являлся до этого дня", то американское начинание могло впасть в состояние хаоса, если бы иммигранты ехали в Соединенные Штаты для получения выгоды от получения полного гражданства, но отказались жертвовать предшествующими обязательствами и лояльностью, и отказались бы от обязательств и жертв которые требует от них присяга. Соединенные Штаты таким образом похожи лишь на некоторые другие основанные на иммиграции нации, и поэтому сделали ставку на жесткие требования к натурализации.

Аномалия двойного гражданства

Странно, что Соединенные Штаты — наряду со многими другими странами — разрешают гражданам быть также гражданами других стран. Американская Конституция не запрещает это, но присяга гражданства, казалось бы, исключает такую возможность. Присяга требует, чтобы иммигранты отказались от всех обязательств перед иностранными государствами. Американский Верховный Суд принял решение по Эфроиму Раску в 1967 г., что лишение его гражданства на основании голосования на выборах в другой стране было неконституционным. Решение затрагивало натурализованного американца, который по-видимому, принимал присягу. Верховный Суд оставил присягу в покое, но если мы правильно понимаем решение суда, то постановление подразумевало, что присяга не устраняет двойного гражданства.

Невозможно узнать, сколько людей в Соединенных Штатах или других странах в настоящее время обладают более чем одним гражданством, но анекдотическим образом может выясниться, что подобная практика является весьма распространенной. Отсутствие поддающимся проверке образом обязательства отказаться от иностранного гражданства, по всей вероятности облегчает такую практику.

И это ставит перед нами фундаментальный вопрос. Действительно ли гражданство – это всего лишь лицензия, на то, чтобы жить и зарабатывать на жизнь в стране, или оно к тому же является равным образом или даже в большей мере комплексом юридических и моральных обязательств? Есть много законных путей для того, чтобы проживать в стране, не становясь гражданином. Но американская присяга, например, заставляет натурализованного гражданина (в отличие от просто легального жителя) принять важные обязательства перед Соединенными Штатами, которые могут потребовать существенных и обременительных обязанностей, как в военном, так и в гражданском аспекте. Человек может манипулировать множественными обязательствами, но лишь до тех пор, пока они не вступили в конфликт. Гражданин выбирает свое главное обязательство в этот момент или еще когда он становится гражданином?

Реальность такова, что во многих случаях, гражданство – это в меньшей степени система взаимных обязательств и прав, нежели просто удобство. Такое положение создает очевидную напряженность между интересами гражданина и его обязательствами, принятыми под присягой. Но это также создает серьезную двусмысленность между его множественными национальными самоидентификациями (nationalities). Понятие иммиграции подразумевает перемещение на новое место жительства. Но это подразумевает также и юридические, и моральные обязательства. А также подразумевает обязательства перед страной, по крайней мере настолько, насколько это затрагивается статусом гражданина. Этот вопрос не имеет отношения к сохраняющейся этнической принадлежности. Но он имеет отношение к определению того, что означает "любовь к своему": если вы - гражданин многих стран, какая страна является вашей?

Интересно заметить, что Соединенные Штаты занимали неоднозначную позицию по вопросам службы в вооруженных силах других стран. Джон Пол Джонс служил адмиралом в российском флоте, американские пилоты участвовали на стороне Великобритании и Китая в войне до вступления Америки во Вторую мировую войну. Они, родившись в Соединенных Штатах, не давали присяги другим государствам. Но можно предположить, что они приняли неявную присягу, и можно утверждать, что своим участием в войнах они не входили в противоречие со своей национальной принадлежностью. Они оставались американцами, даже участвуя в войне на стороне других стран. Проблема иммиграции более сложна. В выборе американского гражданства, иммигранты осознанно приносят клятву гражданина США. Публичная присяга, казалось бы, создает этот комплекс обязательств для натурализованных иммигрантов.

Проблемы в связи с сохраняющейся лояльностью к стране происхождения

Кроме приобретения удобных паспортов на далеких тропических островах, явление двойного гражданства, по всей видимости, связывает родину предков со странами миграции. Иммигранты, и часто их дети и внуки, сохраняют свое старое гражданство помимо гражданства страны, в которой они теперь живут. Это кажется обычной практикой и остается такой, пока не возникает конфликта или разногласий между этими двумя странами - или в тех случаях, где страна происхождения требует прохождения обязательной военной службы как цены за сохранение гражданства.

В иммигрантских странах в особенности размывание границы между национальностями становится потенциальной угрозой в такой форме, в какой она не возникает в стране происхождения. Смысл национальной самоидентичности (если не готовность идти на жертвы ради нее) часто сильнее в странах, где национальные чувства зиждются на столетиях общей истории и судьбы, нежели в странах, которые должны справляться и управлять волнами иммиграции. У таких стран меньше пространства для маневра по подобным вопросам, за исключением тех случаев, когда им повезло быть в безопасности, и они не требуют слишком много от своих граждан. Но в тех странах, которые основаны на иммиграции и которые требуют определенных жертв от своих граждан, эта эволюция может создавать проблемы и тревожить.

Многие расценивают национализм как явление, провоцирующее разделение в обществе и наносящее тем самым ему вред, что национализм ведет к конфликтам. Я придерживаюсь мнения, что национализм выжил еще и потому что он предоставляет гражданам возможность и чувство принадлежности к месту, сообществу, истории и идентичности. Это дает индивидам нечто выходящее за границы личные границы, что малопостижимое, но нечто большее, чем они обладают сами по себе. Национализм может стать чудовищным, и это действительно так; что-либо полезное всегда может стать чем-либо вредным. Но национализм и выживал и процветал по этим указанным причинам.

Увеличение количества лиц с множественным гражданством, несомненно, обеспечивает свободу. Но как часто имеет место, свобода поднимает вопрос о том, какие человек несет обязательства, кроме как к себе. Размытые границы между нациями, похоже, не уменьшают конфликтов. Напротив, это поднимает вопрос о том, где лежит истинная лояльность граждан, и это является потенциальной опасностью как для гражданина, так и для национального государства.

В Соединенных Штатах трудно примирить присягу гражданина с принятым Верховным Судом решением о праве на двойное гражданство. Эта двусмысленность с течением времени может породить серьезные проблемы. И эта проблема не является специфически американской проблемой, пусть даже именно в США она проявилась наиболее явным образом и с наибольшей интенсивностью. Это - более общий вопрос, а именно, что означает быть гражданином?

Автор: Джордж Фридман, stratfor.com

Перевод с английского Александра Юсуповского