"Просто расскажите, как мы здесь живем". Игаль Дильмони, новое лицо в Совете ЙЕША, уверен, что одна поездка в Иудею и Самарию лучше 100 пропагандистских плакатов и десятка рекламных объявлений. Он и спланировал экскурсию для журналистов и блоггеров: от поселения, чья судьба не вызывает беспокойства, к более проблемному и затем в незаконный форпост.
Вначале – посещение Кфар-Эциона с неизбежным визитом в музей и просмотром фильма, чей пафос пробуждает воспоминания о советском детстве. Экспозиция посвящена истории заселения района, а отдельный зал рассказывает о гибели защитников Кфар-Эциона во время Войны за независимость. Трагическая страница в истории Израиля не перестала бы трогать сердца, если бы ее рассказывали нормальным человеческим языком. Хотя – это ведь просто перевод с иврита. Если уроженцам страны нравится манера изложения, то понравится и нашим детям, а это, пожалуй, главное.
Следующая остановка – один из немногих в Гуш-Эционе ресторан с арамейским названием "Гавна". Там нам рассказывает о своем поселении Кфар-Эльдад "председатель сельсовета" Велвл Чернин. Он – превосходный идишист. Когда-то именно его стараниями было создано приложение к "Новостям недели" под названием "Еврейский камертон". Потом была научная работа, должность в Российском еврейском конгрессе, теперь – жизнь в поселении около Иродиона.
Вместе с ним там обитают один профессор и семь докторов наук. Публика там живет смешанная – есть светские, есть "вязанные кипы". Почти все ездят на работу в Иерусалим. Поначалу вся документация велась на русском, так как все жители были выходцами из бывшего СССР. Теперь пишут на иврите - в поселении, разросшемся до 80 семей, появились и уроженцы страны.
По словам Чернина, высокая концентрация репатриантов – обычное дело для Гуш-Эциона. В Ткоа и Нокдим их примерно треть (включая, кстати, главу израильского МИДа Авигдора Либермана). Русскую речь можно услышать даже в населенном ортодоксами Бейтар-Илите, куда перебираются из других поселений репатрианты, не на шутку углубившиеся в религию.
Далее автобус направляется в Хеврон, где расположена одна из главных святынь иудаизма – Меарат а-Махпела (на русском это место принято называть Пещера праотцов, хотя дословный перевод прозаичнее – Сдвоенная пещера). Мы входим в здание с пресс-секретарем еврейской общины города Ноамом Арноном.
Мало найдется на планете людей, которые так близко подошли к раю. Талмуд называет Меарат а-Махпела "вратами рая", но приблизиться к ним не так уж просто – всем известное здание построено над пещерой, а ход вниз закрыт каменным люком. Арнон вместе с еще несколькими смельчаками пробрался в подземелье в 1981 году. Сначала ступени, потом коридор, потом – лаз, который выводит в пещеру, где участники вылазки не без испуга обнаружили множество человеческих костей и ритуальные предметы времен Первого храма. Двинуться дальше они не решились.
После них в подземелье спускались только один раз – в том же 1981 году туда отправились археологи в сопровождении офицера ЦАХАЛа и представителя ВАКФа. Они подтвердили слова участников первой экспедиции, после чего люк надежно заделали. Сегодня тому, кто решит пройти дорогой Арнона, придется брать с собой заряд взрывчатки, но лучше этого не делать – Пещера праотцов и без того взрывоопасное место.
Арнон рассказывает о значении Хеврона для еврейского народа. Об этом же говорит и Шмуэль Мучник – москвич, много лет живущий в здании Бейт-Адасса, бывшей больнице на территории еврейского анклава. В полуподвальном этаже он создал музей в память о жертвах погрома, устроенного арабами в 1929 году. Когда разговор заходит о будущем еврейского присутствия в городе, Мучник произносит фразу, которая в афористичной форме демонстрирует различия правого и левого мировоззрения (хотя, в не меньшей степени, она показывает, чем отличаются секулярное и религиозное восприятие мира). "Мы ничего не хотим "ахшав" (сейчас), - произносит он, - Мы – только одна из бусинок в длинной цепочке поколений, не мы, так кто-то другой придет к цели". Он напоминает известную историю о маленькой группе "халуцим" - первопроходцев, которые в начале ХХ века решили перебраться в арабскую деревню, пользовавшуюся дурной славой. Их отговаривали, как могли, но они все-таки воплотили свои намерения в жизнь. Эта деревня называлась, да и по сей день называется Хайфа.
По дороге к незаконному форпосту Мицпе-Авигаль Игаль Дильмони приводит многочисленные сотрудничества между арабами и евреями на территориях, напоминает о хевронском шейхе Джабари, не признающем "тунисскую банду" и поддерживающем контакты с израильтянами, о раввине Фурмане из Ткоа, много раз организовывавшем встречи между мусульманскими и иудейскими священнослужителями, словом, изо всех сил старается убедить, что сосуществование возможно. Это не вызывает сомнений, усомниться можно в том, что этим росткам дадут прорасти – слишком много сил заинтересовано в том, чтобы поддерживать напряжение в регионе. Выращенное с таким трудом можно уничтожить одним ударом – те, кто жили в Израиле до второй интифады, наверное, помнят о деревнях Бидия и Месха в Самарии, превращенных в грандиозный базар, куда приезжало за покупками множество израильтян. В первый же день беспорядков там убили русскоязычного репатрианта из Ашдода. Местные жители потом звонили постоянным покупателям, говорили, что теракт совершила банда из Газы и уговаривали вернуться, но безуспешно. Затем армия перекопала дорогу, которая проходила через деревни, и базар кончился – похоже, навсегда. Дильмони хорошо известны эти проблемы, но он все же говорит: "Имейте в виду, что поселенцы никогда не хотели избавиться от арабов. Это мечта левых".
Мицпе-Авигаль – это десяток караванов и несколько стационарных домов в южной части Хевронского нагорья. С возвышенностей неподалеку отчетливо видна Иорданская долина и Мертвое море. Дильмони напоминает, что большинство требований жители поселения выполнили – они строятся на принадлежащей государству земле, у них есть большинство необходимых разрешений, нет только документа от министра обороны, но их не выдают уже 15 лет. Не только Эхуд Барак, но и его предшественники - Амир Перец, Шауль Мофаз, Биньямин Бен-Элиэзер, - никто не поставил свою подпись под подобной бумагой. В итоге в поселении нет никакой инфраструктуры – электричество, вода, телефон, канализация, все это отсутствует. Ипотечных ссуд жителям форпостов не выдают, а, если они рискнут возвести капитальную постройку на свои деньги, армия может разрушить ее в любой день. Естественно, туда не ходит никакой транспорт, жителям совершенно необходима машина. Единственная, но жизненно важная услуга, на которую они могут рассчитывать от государства – небольшое подразделение солдат, круглосуточно несущее охрану форпоста.
"Заметьте, - говорит Дильмони, - Ни один араб никогда не был изгнан из своего дома из-за строительства поселений. Зато такое нередко происходило в самом Израиле". Он напоминает, что при составлении реестра государственных земель были рассмотрены все претензии арабов и участки, на которые имелись купчие (именно купчие, а не договоры об аренде), были выведены из реестра.
Он также напоминает, что если темп прироста населения в самом Израиле 1.9%, то в поселениях – 5.2%. Молодым семьям попросту негде жить, цены растут и в благоустроенных поселениях мало отличаются от тех, что существуют в пределах "зеленой черты".
В Мицпе-Авигаль сейчас около 20 семей, примерно 100 человек. Одна из жительниц, Мири Мейдан, рассказывает, что выдерживают суровые условия далеко не все – люди приезжают и через несколько месяцев покидают форпост. По этой причине в Совете ЙЕША далеко не всегда идут навстречу группам, которые приходят с желанием создать новое поселение. Многим советуют вовсе отказаться от этой затеи или укрепить своим присутствием одно из существующих. Мири и ее семья не собираются уезжать из Мицпе-Авигаль. "Тут нельзя жить без идеологии, - говорит она. – Но тут нельзя жить и только из-за идеологии. Эти края нужно любить".