Завет Радуги

Недельная глава "Лех леха" начинается словами: "И сказал Господь Аврааму: уйди из земли твоей, от родни твоей и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе. И Я сделаю тебя народом великим и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь благословением. И Я благословлю благословляющих тебя, а проклинающего тебя прокляну; и благословятся тобой все племена земные" (12:1-3).

Итак, после установления завета Радуги со всем человечеством, Всевышний пожелал дополнительно открыться миру, отделив от него особый народ и заключив завет исключительно с ним. Об этом завете - завете Авраама широко известно во всем мире благодаря книгам ТАНАХа.

Но практиковался ли когда-либо монотеизм, продолжающий семь заповедей сыновей Ноаха и не восходящий к избранию Израиля? Известна ли какая-то религии Радуги, которой бы вера Авраама строилась как параллельная?

Во внешнем по отношению к иудаизму мире какие-либо ее признаки отсутствуют. Между тем ТАНАХ как раз сохранил такой (по сути альтернативный себе самому) источник, и это Книга Иова. Из ее текста хорошо видно, к чему бы сводилась религиозная истина, если бы Бог не связал Своего имени с именами Авраама, Ицхака и Иакова, и ограничился бы заветом Радуги.

Комментаторы расходятся относительно того, когда жил Иов. Некоторые считают его современником Авраама, некоторые - Моше. Но в любом случае ясно, что история Иова имела место до дарования Торы, и какие-либо ссылки на нее в книге Иова отсутствуют.

В книге этой не фигурируют имена патриархов, а единственное упоминие Земли Канаанской не содержит какого-либо намека на ее исключительность ("Разделят ли его между Канаанскими купцами?" 40:30). Сам Иов, как и его благочестивые друзья - неевреи. Всеми ими на разные лады превозносится величие и могущество Творца, нет упоминаний ни о шести днях творения, ни о субботе.

При этом все содержание книги сводится к одному единственному вопросу: как совместить благость Творца мира с творящимися в этом мире ужасами?

Путь к решению этого вопроса лежит через идею испытания, возложенную Богом на праведника. Чтобы убедиться в подлинности благочестия Иова, сначала сатане было позволено лишить его имущества и потомства, а затем отнять и здоровье. "Сказал Господь сатане: вот он в руке твоей, только душу его сохрани. И вышел сатана от Господа и поразил Иова сыпью дурной от стопы ноги его до темени его. И взял он себе черепок, чтобы скоблить себя им, и сел в пепел" (2:5).

Итак, оказывается, Бог не только попускает совершаться величайшей несправедливости, Ему почему-то важно, чтобы человек с этим положением как-то самостоятельно справился! Как же повел себя Иов?

Вскоре после прихода друзей, пытавшихся утешить страдальца, тот неожиданно взбунтовался: "После того открыл Иов уста свои и проклял день свой. И заговорил Иов и сказал: Да сгинет день, когда родился я, и ночь, в которую сказано: "Зачат муж"! День этот да станет тьмою, да не печется о нем Бог свыше, и да не воссияет над ним свет!" (3:1-4).

Частная беда Иова открыла для него общую царящую в мире вопиющую несправедливость: "Почему же не блюдет Всемогущий сроки суда?... Нечестивцы похищают грудного сироту и с неимущего берут в залог; Ходят сироты в наготе, без одежды, и, голодая, носят снопы; Выжимают масло они из олив в рядах, топчут в давильнях виноград - и жаждут. В городе людей стон, и душа убиенных вопиет, и Бог не видит в том худого" (24:12).

Иов не смиряется с трагической рутиной, он отстаивает свою правоту, требует справедливости: "Жив Бог, отнявший правоту мою, Всемогущий, удручавший душу мою, Так, - доколе моя душа во мне, и дух Божий в ноздрях моих. Клянусь, что не произнесут уста мои неправды!" (27:6).

Друзья Иова пытаются защитить Создателя: "И отвечал Элиу, и сказал:… Если ты грешил, - что ты сделал этим Ему? И, умножая прегрешения твои, - что причиняешь ты Ему? Если праведен ты, - что дашь Ему? Получит ли Он что из твоей руки? Лишь мужу, как ты, а не Богу твоя нечестивость во вред, и самому человеку в прок твоя праведность; От многих насилий стонут люди, вопиют от руки сильных, но не скажут: "Где Бог, мой Творец, дающий в ночи истребление нечестивых, Научающий нас больше скота земного, и вразумляющий нас больше небесных птиц". Так вопиют они, и не отвечает Он из-за гордыни злодеев. Но неправда, что Бог не слышит, и Всемогущий не взирает на это: Хоть говоришь ты, что не видишь Его, есть у Него суд - и жди его" (35:14).

И суд действительно совершается: "И отвечал Господь Иову из бури и сказал: Кто это омрачает мысль неразумными словами? Обвяжи, как муж, чресла свои; Я буду спрашивать тебя, а ты поведай мне: Где был ты, когда Я основал землю? скажи, если обладаешь разумом" (38:1).

При этом, однако, выяснилось, что в еще большей мере Создатель недоволен друзьями Иова. "Молвил Господь Элифазу Тайманитянину: пылает гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих, ибо вы не говорили обо Мне так же правдиво, как раб Мой Иов. Поэтому ныне возьмите себе семь тельцов и семь овнов, и пойдите к рабу Моему Иову, и принесите всесожжение за себя; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только его (молитву) Я приму, чтобы не вести Себя с вами жестоко за то, что вы не говорили обо Мне так правдиво, как раб Мой Иов" (42:9).

Экзистенциональная философия

Итак, основной темой книги Иова является проникновение в проблему зла: как оно появилось в мире, да еще в таких пропорциях, если Творец мира благ и справедлив?

Бедствия выглядят испытанием. Однако выстоять в этом испытании значит не только смиряться перед Создателем, но одновременно также и не соглашаться со злом. Выяснилось, что вопреки утверждению Элиу, требование справедливости, настаивание на своей правоте что-то "дает Ему"; оказалось, что отыскание смысла в заведомо бессмысленной ситуации - это некий труд, который Создатель ценит, который "Он принимает из его руки".

Шестов в следующих словах пишет о значении книги Иова в становлении философии Кьеркегора: "Философия имеет своим началом не удивление, как думали греки, а отчаяние. В "Повторении" Кьеркегор ей дает такое выражение: "Вместо того, чтоб обратиться за помощью ко всемирно знаменитому философу или к professor'y publicus ordinarius (т.е. к Гегелю), мой друг ищет прибежища у частного мыслителя, который знал все, что есть лучшего в мире, но которому потом пришлось уйти из жизни: у Иова… который, сидя на пепле и скребя черепками струпья на своем теле, бросает беглые замечания и намеки. Здесь истина выразится убедительней, чем в греческом симпозионе".

"От Иова, - продолжает Шестов, - путь Кьеркегора идет к тому, кто в Писании называется отцом веры - к Аврааму и его страшной жертве. Вся книга "Страх и Трепет" - самое заглавие которой взято из 2-го псалма, посвящена Аврааму. Уже с Иовом было трудно, очень трудно: каких усилий стоила Кьеркегору его решимость противопоставить слезы и проклятия Иова спокойному и трезвому мышлению Гегеля! Но от Авраама потребовалось больше, много больше, чем от Иова. Иову его беды были посланы внешней силой, - Авраам сам заносил нож над своим сыном. От Иова люди бегут, и даже этика, чувствуя свое бессилие помочь ему, незаметно от него отстраняется. От Авраама же люди не бежать должны, а ополчиться против него".

Итак, союз Ноаха и союз Авраама представляют собой испытание. Испытание, в ходе которого созидается духовная действительность, значимая не только для человека, но и для самого Бога. Различие же между этими союзами состоит в степени вовлеченности человека в это испытание. Иов вовлечен на индивидуальном уровне, Авраам - не только на индивидуальном, но и на уровне национальном, и даже на общечеловеческом уровне ("в тебе благословятся все народы").