Есть слова, которые лучше не произносить вовсе. И это не то, что вы подумали. Нет, это не низменные, матерные слова, от которых, говорят, можно отмыть рот мылом. Так, во всяком случае, поступала мать Эрнеста Хемингуэя, когда тот был мальчишкой. В дальнейшем писатель не воздерживался, да и смывал дурное слово, как известно, коктейлем дайкири. 

Так вот, не низменное и дурное слово, о котором давно и хорошо известно, что его лучше не произносить. Вы помните, были времена, когда человека спокойно можно было назвать "рабом". И в этом слове не было ничего особенного. Точнее, оно, конечно, было ужасным. Но все тогдашние люди понимали, что иначе и не скажешь. Были рабы, были рабовладельцы. Были, конечно, и великие поэты. 

Например, у Эсхила Кассандра произносит замечательные слова "и у раба душа божественная есть". Такой оксюморон. В России рабство для русских отменили в середине позапрошлого века, но фразу Чехова о трудностях выдавливания из себя раба любили повторять весь следующий, советский век. Сегодня, в 21 веке, о рабах говорят в двух смыслах слова - в прямом и в переносном. 

В прямом смысле слова рабами являются совсем бедные люди, которых рабовладельцы заставляют на них вкалывать за гроши. Рабы - это бригады нищих в поездах и в метро, которых содержат рабовладельцы. Рабовладельцы всем известны - достаточно дернуть за ниточку, которую держит в руках участковый. Но кто ж будет связываться! Ведь их, рабов этих, не так уж и много. Глядя на них, как и, например, на бомжей, люди, скорее, внутренне радуются, что они - не эти вот отвратительно пахнущие существа, находящиеся, конечно же, в добровольном рабстве у своих слабостей или обстоятельств. Я - другой. И пока сам я бегаю на свободе, могу пользоваться словом "раб" в привычном переносном смысле, разве не все мы - рабы, например, привычек или страстей? Слово это - обидное, и обращаться с ним приходится очень осторожно. Поэтому в спорах его используют только в переносном смысле. Так и о рабовладельцах говорят в переносном смысле слова. Но вот тут как раз возможны крупные неприятности. 

В России слово "раб" традиционно подменялось эвфемизмом "крепостной крестьянин", и это позволяло даже знающим людям многие десятилетия уходить от серьезного обсуждения проблемы рабства. И в эпоху колхозного строя, и во времена массовых переселений или других преследований людей по вот этому самому признаку рабства. Попробуй только заговорить о рабстве в России! Или о порабощении, например, народов, которые по мановению руки владыки перемещались в вагонах для скота куда-нибудь далеко от родных мест. 

Ну зачем вы сравниваете? Это ведь совершенно разные вещи. Но вещи эти не разные. Это как раз оно и есть - приписывание людям рабского достоинства в их природной совокупности. По слабости ума люди могут десятилетиями не видеть того простого факта, что их собственная принадлежность к этно-племенному коллективу фиктивна. После великих катаклизмов, когда такое понимание вбивается в сознание людей войной или бомбами, они - не все, конечно, а только получившие специальную подготовку, - начинают это понимать и даже постепенно распространяют вокруг себя новую философию прав человека, прав личности, ее достоинства, никак не связанного с его происхождением или социальным статусом. Просто потому, что он или она - человек. Но остальные люди, к сожалению, этим пониманием не наделяются автоматически. Вот для таких людей и предлагается режим политической корректности: чтобы неверным, токсичным, как теперь говорят, словом не разбудили лихо. До поры до времени люди, принимающие решения, должны были проходить некую выучку, чтобы различать токсичное и не токсичное в языках управления. Их специально готовили к управлению, и в этой подготовке имелся специальный раздел, посвященный, например, Второй мировой войне и - специально - судьбе в этой войне евреев, цыган, инвалидов и гомосексуалистов. Людям, претендующим на занятие каких-либо должностей в иерархиях - судебной, административной, военной, - объясняют, например, в Германии, что причиной катастрофы их страны в этой войне было не что иное, как распространение представления о делении людей на расы, на больных и здоровых, заслуживающих истребления за какую-либо ущербность и заслуживающих разведения за принадлежность к правильной расе. Именно в этом смысл знаменитой фразы Теодора Адорно, что после того, как людей бросали, как картошку, нельзя писать стихи. Хотя сам Адорно в дальнейшем отверг остроту этого суждения, оно сохраняет силу вот в каком виде. Прежде чем ты не осознал, что нельзя бросать людей, как картошку, не берись за писание стихов. И уж во всяком случае за управление государством. 

Но вот проходит несколько поколений. Напряжение, которое испытало общество, лишившееся на войне своих сыновей и дочерей, ослабевает. И, по миновании ужаса, из омута начинают вылезать новички, которые, как ни смешно это звучит, недопоняли случившегося несколько десятилетий назад с их родными и близкими и с другими людьми - жертвами или палачами, совершенно неважно. 

Проснулись к политической жизни люди, которым кажется, что они могут быть кем-то, не став им. Это может быть Бьорн Хеке, немецкий неонацист и представитель партии "Альтернатива для Германии", который объявил недели две назад "позором для Германии" установление в самом центре Берлина памятника евреям, убитым во времена национал-социализма. Это может быть российский политик и даже потомок целого дворянского рода, который находит виновников Революции, искоренившей все его сословие, в евреях - в самой бесправной части русских рабов, рабов Российской империи, которые с наганами выбежали из-за черты оседлости, поубивали священников и захватили храмы. 

Оба эти выступления - Толстого в Москве и Хеке в Берлине - совсем не случайно срифмовались в последние дни с попыткой нового президента Дональда Трампа запретить въезд в США "сирийцам" или "иракцам" - как отвечающим за преступления террористов. Все очень просто: террористов мы определяем по расово-религиозному признаку. Среди чекистов и коммунистов было много евреев, среди террористов - арабов-мусульман. Пора, давно пора указать на это обстоятельство! 

А для наших широт полезно вспомнить, "что там у хохлов". Рифмуются эти заявления и со словами бывшей прокурорки Крыма Натальей Поклонской, попавшей в своем бывшем государстве - Украине - под следствие за нарушение присяги. Бедняга назвала власти публично преданного ею государства "оккупационным режимом": значит, все-таки, есть совесть у человека, и бывший прокурор понимает, что "сотрудничает" с "оккупационным режимом" именно она. А чтобы оправдаться, Наталке-Полтавке нашистской эпохи приходится натравливать на бывшую украинскую родину - свою новую, российскую. 

За всеми этими высказываниями - дикарское представление невежественного человека о собственном существовании и о мире как достаточном основании для вмешательства в жизни других людей. Ариец в Германии, бывший дворянин из России, правоотступница из Украины, миллиардер из Нью-Йорка объединены одной мыслительной и речевой ошибкой. Они плохо учились в школе и уже не знают, что людей нельзя бросать, как картошку. 

Что людей нельзя причислять к рабам, хохлам, мусульманам, евреям, просто присвоив себе право распоряжаться чужими судьбами на том основании, что кто-то другой говорит на чужом тебе языке, молится другим богам или выглядит не так, как тебе приятно. 

Вот почему грамотной части современного общества, независимо от страны проживания и происхождения, важно видеть, что загорается тут одна гирлянда: Петр Толстой и Бьорн Хеке по-настоящему, а не в шутку, видят в евреях врагов своего племени, своего рода, своей территории, и это - серьезная угроза всем евреям, особенно тем наивным, что все никак не могут доказать начальству свою русскость, православность и державность: им пламенный привет от Бьорна Хеке и Владимира Ивановича Даля! Хорошо, что пока еще Петр Толстой не набрал силу для успеха своего дела. И бывшая прокурорка Крыма, чтобы очиститься от неприятного статуса находящейся под следствием нарушительницы присяги, вполне готова спровоцировать большую войну, и это - серьезная угроза всем россиянам и украинцам. Хорошо, что пока еще она не набрала силу для успеха своего дела. И президент Трамп видит в мексиканцах и арабах, в бабах и в газетчиках - неполноценных, которых надо держать в узде. Но ведет он себя как рабовладелец, одержавший победу над янки через полтораста лет после окончания гражданской войны. Хорошо, что в Америке есть суд, который может отменить решения сумасброда, вообразившего себя рабовладельцем. 

Свободным людям приходится воспринимать слова возбужденных рабовладельцев всерьез - какими бы воображаемыми ни казались эти рабовладельцы.