Сегодня в Сирии решается судьба Ближнего Востока на десятилетия вперед. По геополитической значимости происходящее в Сирии можно сравнить только с тем, что происходило в регионе после Первой мировой войны. 

Сегодня именно в Сирии  решается вопрос, что возникнет в арабском мире вместо исчезающего панарабизма, появившегося ровно 100 лет назад именно здесь, в Сирии – суннитский панисламизм под эгидой ваххабитской Саудовской Аравии, который объединит Магриб и Ближний Восток в новый халифат, или различные народы Магриба и Ближнего Востока реализуют свое право на национальное самоопределение.

Еще Парижская мирная конференция, определявшая итоги Первой мировой войны и поражения тогдашних империй в Европе и Азии, приняла "14 принципов" президента США Вудро Вильсона, определивших право наций на самоопределение, как принцип новой международной политики. 

Противником реализации этого принципа на Ближнем Востоке был шериф Мекки Хусейн, провозгласивший себя в 1921 году халифом и добивавшийся от великих держав создания единой арабской империи на всей территории "арабского" Ближнего Востока - Палестине, Сирии, Ирака и Аравии, тогда еще не саудовской. 

Хусейн активно  использовал для своих имперских (халифатских) целей возникшее в начале ХХ века в Сирии панарабское национальное движение. 

С помощью Великобритании план Хуссейна о создании хашимитского арабского халифата продвигался достаточно успешно. Один его сын Фейсал был посажен королем Сирии, с опцией на присоединение к королевству и Ирака, где он позже и сел королем, при поддержке тех же самых британцев. Второй его сын был британцами посажен эмиром, а затем и королем Восточной Палестины (Трансиордании), с хорошо просматриваемой опцией стать королем всей Палестины. Созданию хашимитского халифата помешали два фактора: 

1) французский мандат в Сирии, вернее, англо-французские противоречия в регионе;

2) изгнание самого Хусейна из Мекки другой аравийской королевской династией, саудитами, правителями Неджа, сумевших распространить свою власть почти на весь Аравийский полуостров, который с тех пор и стал Саудовской Аравией. 

Франция, получив мандат на Сирию практически "в пакете" с королем Фейсалом, автоматически оказалась врагом панарабских планов хашимитской династии Хусейна. И в этой ситуации та же самая Франция, которая чуть севернее предала армян Киликии в ходе сепаратных переговоров с камалисткой Турцией, стала продвигать принцип национального самоопределения народов Сирии. В рамках мандата в Сирии были созданы пять государств–штатов. 

Маронитский район в Горном Ливане был расширен путем присоединения к нему преимущественно мусульманской долины Бекаа и городов Триполи, Бейрут, Сайда и Сур (Тир). Остальная часть Сирии была разделена на пять полуавтономных единиц: Дамаск, Халеб, Латакию (область алавитов), Джебель-эд-Друз (область друзов) и Александретту (совр. Искандерун, передан Турции в 1939). Кроме того, на крайнем северо-востоке страны в районе Ракки и Дейр-эз-Зора был выделен отдельный округ, населенный курдами и управлявшийся непосредственно из центра.

На территории Латакии с 1925 г по 1930 год существовало государство алавитов. Причем автономность этой территории была определена решением Лиги Наций от 2 сентября 1920 года. 

Создание унитарного государства Сирии произошло, по сути, после восстановления там британского влияния после изгнания из Сирии французской вишисткой администрации во время Второй мировой войны.

Британия, в последнее десятилетие своей великодержавной колониальной политики, продолжила линию на нейтрализацию на Ближнем Востоке решений Лиги Наций о праве наций на самоопределение, используя идею панарабизма, которая на деле была и есть идеей арабизации неарабских народов Ближнего Востока и Магриба. 

Однако объективная  картина пестрого этноконфессионального состава Сирии никуда не исчезла. Сирийская нация осталась мифом, создаваемой социалистами БААС новой общности – сирийского народа. Сириец вначале считает себя алавитом, курдом, друзом, арабом – а уж затем сирийцем. Партия БААС всегда стремилась быть партией общеарабского толка: существовали проекты объединения Ирака и Сирии, была попытка создания единого с Египтом государства – Объединенной арабской республики (ОАР). 

Альтернативной антинациональной панарабской идеологии был не менее антинациональный панисламизм, суннитский и ваххабитский, представленный "Братьями мусульманами", за спиной которых всегда стояла Саудовская Аравия, лелеющая мечты о саудовском халифате. 

В феврале 2006 года на некоторых арабоязычных интернет-сайтах появились любопытные сведения о конфессиональном составе Сирии. Приведенные ниже данные были получены в результате специальных исследований, которые проводились в течение всей второй половины 2005 года. В Сирии они никогда официально не публиковались. Согласно этим данным, общая численность населения САР в 2005 году составляла 18 млн. чел. При этом численность суннитов составляла 8,1 млн. (45%), алавитов - 3,6 млн. (20%), курдов - 2,7 млн. чел. (15%), христиан - 2,16 млн. (12%), друзов - 0,54 млн. (3%), муршидунов - 0,54 млн. (1,5%), исмаилитов - 0,27 млн. (1,5%), шиитов - 0,09 млн. (0,5%). Суннитская община представляет собой наиболее крупное "меньшинство". Ее численность составляла 45% всего населения Сирии. Сюда входили представители различных этнических групп: туркоманы, черкесы, чеченцы, др. 2-е место по численности принадлежало алавитам, которые составляют 20% всего общества. На 3-м месте находились курды, которые составляли 15% населения. Несмотря на то, что большинство курдов исповедовало ислам суннитского толка, они идентифицировали себя не столько на религиозной основе, сколько на этнической. В политических интересах курды нередко олицетворяли себя с суннитским большинством. С учетом этого арабов-суннитов в САР было всего 30% населения.

В этом сирийском узле сегодня столкнулись далеко идущие геополитические интересы главных игроков мировой политики, но не один из них не заинтересован в самоопределении народов Сирии.

США, судя по всему, активно способствуют превращению Лиги арабских государств в современный политический формат аналогичный саудовскому халифату – союзу арабских суннитских государств под контролем Саудовской Аравии, как противовес шиитскому Ирану. Причем США навряд ли остановятся перед ядерным вооружением Саудовской Аравии, если Иран осуществит свою ядерную программу, или создаст антиарабский союз с ядерным Пакистаном. Пока США уже создают подавляющее стратегическое преимущество Саудовской Аравии в воздухе, поставляя ему целый флот современной авиационной техники.

Китай с Россией, судя по всему в пику США, делают ставку на шиитский Иран, отстаивая его право на ядерное вооружение. Израилю в этой региональной игре сверхдержав выгоден только один вариант – сохранение паритета между ЛАГ и Ираном. Сохранение Ирана, как противовеса саудовскому неохалифату, является ультимативным условием нашей национальной безопасности. И, как это не парадоксально звучит, в условиях подавляющего военного преимущества ЛАГ в живой силе и технике, в интересах Израиля ядерное вооружение Ирана.

Политической альтернативой создания двух блоков, враждебных Израилю могла бы быть политическая инициатива, отражающая реальные тенденции регионального развития, противостоящие различным формам региональных империализмов, и саудовского ваххабитского и персидского шиитского, и пока периферийного турецкого неоосманского.. Такая инициатива должна включать в себя две составляющие; 

1) реализация решений Лиги Наций о праве народов на самоопределение, свернутая в угоду арабскому империализму;

2) коллективный региональный договор о военном стратегическом несимметричном равенстве всех региональных игроков – ЛАГ, Турции, Ирана ( учитывая его союз с Пакистаном ) и Израиля; 

Сам факт озвучивания  такой инициативы уже явился бы действенным фактором дальнейшего развития событий. Тем более, что у Израиля есть возможность действенного политического влияния на сирийскую бифуркацию региональной политики. 

Еще 40 лет назад  Игаль Алон, один из наиболее геополитически мыслящих израильских политиков, предложил создать на северо–востоке Голанских высот друзскую автономию. Факт существования такой автономии придал бы мощный импульс борьбе сирийских народов за свое самоопределение, и вывел бы ситуацию из тупика выбора между панисламизмом Мусульманских братьев и между панарабизмом очередного диктатора вместо Асада.