Грозит ли Германии исламизация? Именно об этой угрозе трубят самые разные немецкие движения, партии и политики, и их популизм на почве страхов части населения находит поддержку. Бывший канцлер ФРГ Герхард Шредер совсем недавно предложил принять в Германии закон об интеграции, в результате чего интеграция перестала бы быть делом доброй воли, а стала бы обязанностью для въехавшего в страну иностранца. Требования к приезжим просты и естественны: освоить язык, соблюдать законы и основные приоритеты немецкого общества: толерантность к инакомыслию, просвещение, образование для всех… Этого достаточно. Иностранец не обязан полюбить музыку Вагнера и ходить в филармонию. Но для многих въехавших в страну и этого, как они считают, чересчур много. С такими по закону об интеграции, если его примут, страна должна будет иметь возможность попрощаться.

Главным камнем преткновения было и будет мусульманское воспитание в семьях и проповеди в мечетях. В Германии уже звучали голоса политиков, требовавших установить законодательно, что все проповеди должны вестись в мечетях на немецком языке. Есть уже и подготовка таких имамов будущего в немецких вузах. Так что доминирующий в стране умеренный, немецкий ислам – не утопия, а одна из целей общества будущего.

Мусульмане в Германии, как, собственно, и везде в мире, очень разные. Уже зафиксировано несколько случаев прихода салафитов в общежития для беженцев с целью вербовки. Такие попытки пресекаются полицией. Но в Германии есть и большой и позитивный опыт интеграции мусульман, в турецких семьях, например, установка на интеграцию в основном работает. Турки в целом хорошо вписаны в немецкую жизнь: их дети, получив в Германии высшее образование, добиваются карьерных успехов во многих сферах – в политике, медицине, не говоря уже о спорте. Сложнее с представителями арабского мира, прежде всего с их малообразованной частью, где немало и просто неграмотных, и внимающих только муллам и агитаторам из салафитов. К счастью, за ними наблюдают соответствующие немецкие спецслужбы, отвечающие за борьбу с терроризмом.

Знание о слишком либеральных законах Германии и Европейского союза побуждает многих эмигрантов из арабских стран игнорировать интеграционные предложения и стимулирует рост страхов у населения перед все увеличивающейся массой мигрантов. Можно ли ожидать, что масса эта толeрантно встроится в культуру, которую в Германии принято называть иудеохристианской? Ведь только тогда можно будет заявлять в отношении этих людей, как некогда поспешил это сделать бывший президент ФРГ Кристиан Вульф, что ислам является частью Германии. Один из высокопоставленных чиновников в Баварии рассказал мне на условиях анонимности, что нападения молодых мигрантов на женщин – не миф, что на некоторых вокзалах в Баварии вечерами дежурят полицейские в штатском, специально, чтобы пресекать подобные нападения.

Многие сейчас в Германии требуют от канцлера Ангелы Меркель ухода в отставку. Но уйдет Меркель или нет, беженцы и связанные с ними проблемы останутся надолго. И главная проблема даже не в нехватке средств или в неповоротливости бюрократической системы. Проблема в способности тех или иных категорий беженцев к интеграции, к изучению языка, законов, обычаев, традиций; проблема в способности беженцев уважать принятые в Германии нормы общежития. Именно в этих способностях беженцев из Сирии и усомнились многие немцы вследствие событий новогодней ночи в Кельне, усомнились не без оснований, хотя пока никто не доказал, что среди нападавших были "свежие" беженцы.

Не хотел бы быть обвиненным в расизме, но вот известная берлинская история, происшедшая в районе Ной-Кельн пять лет назад. В этом районе проживает немало выходцев из арабских стран, в частности, из Палестины и Ливана. Большие арабские семьи Ной-Кельна были и остаются головной болью властей. Эти семьи отказываются посылать детей в школы, они привозят хитрыми путями детей из семей дальних родственников в Ливане или секторе Газа, а затем пристраивают их к торговле наркотиками. Застигнутые на месте преступления, эти дети не рискуют попасть в тюрьму, так как до 12 лет они по закону неподсудны. Еще серьезнее ситуация с подростками. Групповые изнасилования в Ной-Кельне нередки, и в целом уровень преступности среди арабских подростков здесь заметно выше среднего по городу. В этом районе долго жила и боролась со всем этим злом судья Кирстен Хайзиг, написавшая о своем опыте книгу "Конец терпению: последовательно против юношеской преступности". Отнесла ее в издательство – и в тот же день покончила с собой.

Я, прожив в Германии четверть века, вовсе не намерен красить всех мусульман черной краской, как это сделал в своей книге "Германия самоликвидируется!", написанной задолго до прилива новой волны беженцев, Тило Саррацин. Я далек от того, чтобы видеть в каждом беженце мусульманского Шарикова, но для меня очевидно: нужна жесткая линия на интеграцию, как нужны и изменения в законах, которые позволяли бы высылать из страны тех, кто не хочет или не может вписываться в германскую жизнь и традиции. А то, что таковых в Германии и без нынешних беженцев было и есть предостаточно, я узнал однажды на собственном опыте еще при жизни судьи Хайзиг.

В моем доме, в небольшом однокомнатном магазине со входом с улицы, где торговал попавший в Германию ребенком вполне интеллигентный интегрированный палестинец вместе со своей женой-хорваткой, произошло следующее. Молодой парень – скорее всего, араб – подкараулил момент, когда в магазинчике оставалась только жена владельца, несколько раз ударил женщину, а затем попытался выломать кассу. Я видел, как злоумышленник выскочил из магазина, и присоединился к пустившейся за хулиганом в погоню дочери торговцев, оказавшейся неподалеку. Мы попытались догнать грабителя, но он оказался быстрее. Я тут же сообразил, что видел этого парня за несколько минут до попытки ограбления, и предложил свою помощь полиции в его поиске.

В полиции меня опросили, а затем посадили к компьютеру и стали показывать фотографии десятков молодых людей неевропейской внешности, подходивших, по мнению полицейских, к моему описанию. Такое количество неприятных, мягко говоря, лиц за один присест я видел впервые. Опознать "того парня" для меня оказалось невозможным, и я растерялся: все это были фотографии уже один раз попавшихся на нарушениях закона людей, их у полиции явно были сотни… Почему же эти преступники, в борьбе с которыми надорвалась судья Хайзиг, не были высланы?

В этом пункте можно сделать упрек в адрес Ангелы Меркель. Она знала, давая зеленый свет потоку беженцев и выключая для этого на время общеевропейские законы, что этот приток – на годы, так как выслать даже преступников вследствие либеральности законодательства очень и очень сложно, практически невозможно. А интегрировать?

Обе истории – с судьей и с ограблением – всплывают в моей памяти всякий раз, когда я думаю о проблеме беженцев. Я беседовал с одним молодым немцем из числа тех, кто помогает новым пришельцам. Он, как и многие, выразил недоумение по поводу того, что некоторые беженцы, несемейные молодые люди, дорого одеты, имеют при себе последние модели айфонов и кредитные карты. Мой собеседник сказал: не понимаю, как это вписывается в понятие "беженец"…

А пока в Германии набирают силу и влияние популисты. На недавней берлинской демонстрации сторонников антимигрантского и антиисламского движения ПЕГИДА, которая, защищаясь от обвинений в нацизме, декларирует присутствие в своих рядах представителей еврейской эмиграции из бывшего СССР, была запущена фонограмма хора, исполнявшего гимн Германии с первым, не исполняющимся в ФРГ куплетом. Демонстранты, включая наших эмигрантов, подпевали хору из репродуктора: "Дойчланд, Дойчланд юбер аллес!" Любому было понятно, что фонограмма – из нацистских времен, но все подпевали… Паноптикум! Запрета в Германии на исполнение этого куплета нет. После войны просто было решено этот куплет, приобретший при нацистах отличный от вложенного автором Гоффманном фон Фаллерслебеном в 1841 году смысл, больше не исполнять. В Германии то, что не запрещено, разрешено. Эту истину с выгодой для себя быстро усваивают как популисты, так и многие мигранты.

Германии, несомненно, предстоят непростые годы, но будущее страны не представляется однозначно мрачным. Из послевоенной истории известно: Германия и немцы не раз показывали свою волю и способности к преодолению трудностей.

Я назвал пострадавшего от нападения палестинца интеллигентным. Он стал таковым в Германии, стал потому, что приехал в страну маленьким ребенком. Его родители, между прочим, бежали из родных мест вследствие образования государства Израиль, но у него самого ни ненависти к Израилю и уж тем более к евреям нет. Лучшие подружки его дочери, как он мне рассказывал, девочки из эмигрантских семей евреев из бывшего СССР. И про общего для арабов и евреев прародителя Авраама он знает, и в целом доволен своим жребием, доволен тем, что живет в Германии.

Есть и другие обнадеживающие примеры. Уже много лет существует под руководством Даниеля Баренбойма молодежный оркестр из израильских и арабских музыкантов. Там нет особой дружбы внутри, но музыканты играют вместе, играют чаще всего европейскую музыку. Недавно меня вез таксист-араб, у которого в машине звучала классическая музыка. Я был поражен, так как знаю, что в концертных залах Берлина мусульман увидеть невозможно. Таксист пояснил, что приехал в Германию ребенком и с детства полюбил классическую музыку, которую слышал по радио. Ничто в мире не безнадежно…