Давайте попробуем перечислить, что сейчас отличает две противостоящие стороны: международный терроризм, выросший на почве ислама, и христианский западный мир. Я не буду учитывать тот банальный факт, упомянутый ранее, что вторая из этих сторон является, как считается, источником глобализации, а первая потребляет ее плоды и одновременно ненавидит и сопротивляется. Я не буду также учитывать разницу в религиях. Она слишком стара. Кроме того, эта разница сама по себе не предопределяет смертельного столкновения. Достаточно вспомнить историю Иберийского полуострова с VIII по XIII века, богатую примерами веротерпимого совместного проживания мавров, иудеев и христиан, как под исламским, так и под христианским владычеством. Причем именно тогда и в тех местах развивались культура и экономика. Если все эти противоестественные факты исключить, то сегодня получается примерно следующее:

1. Социальная организация. Запад – централизованный союз стран с централизованными органами управления. Терроризм – децентрализованная сетевая структура.

2. Насилие. Запад – является прерогативой государств и их союзов; граждане освобождены от этой необходимости; насилие со стороны граждан ненаказуемо только в исключительных ситуациях, оговоренных законом. Во многих западных странах владение оружием гражданами весьма ограничено. Терроризм – насилие распределено по всем, включая отдельных индивидов; оружие есть у всех.

3. Обеспечение безопасности населения. Запад – лежит на плечах государства. Терроризм – не очень озабочен этой функцией как социальной; каждый отвечает за себя.

4. Цена жизни. Запад – очень высока и эта ценность поддерживается государством. Терроризм – не очень понимает, что это такое.

5. Готовность пожертвовать жизнью ради общей цели. Запад – считается неразумной. Терроризм – общепринятая доблесть.

6. Военная и технологическая мощь. Запад – очень высокая. Терроризм – весьма ограниченная.

Теперь пройдемся по этим пунктам, связав их с обсуждаемыми проблемами.

Государство (европейское) в его современном понимании начало появляться только лет триста назад, а сформировалось окончательно лишь после Второй мировой войны. Но за эти триста лет европейцы начали очень четко делить всех на комбатантов и нонкомбатантов. А последние стали привыкать к тому, что на их налоги государство держит армию, полицию и прочее, чтобы защищать их от разнообразных угроз. А иначе зачем оно нужно, это государство? Такие централизованные политические системы демонстрировали свою жизнеспособность, поскольку высвобождали, например, сферу экономической активности, защищая ее и делая более эффективной. И были два типа угроз – внешний враг и внутренняя преступность. Внешний враг – это другое государство, устроенное сходным централизованным образом. На этом строилась вся стратегия организации и обеспечения вооруженных сил. Преступностью занимались «гражданские» силовые ведомства, полиция, например. Все триста лет не было международного терроризма в его нынешнем виде. Случались лишь отдельные теракты, но их жертвами становились прямые враги террористов – цари, сановники, сатрапы; подвергнуть опасности нонкомбатантов считалось непристойным, хотя не трагичным. Власть, что вполне естественно, искала способы защиты себя в личном качестве.

Параллельно шел технологический прогресс, его обеспечение зависело от большого числа очень квалифицированных профессионалов. Их подготовка обходилась обществу недешево. Все вместе повышало цену жизни не только в силу соображений морали, но и в силу необходимости обеспечивать нарастающие темпы технологического прогресса. Со временем это влияло на военные технологии, превращая войну в разновидность онлайновой игры.

Период 70-80-х годов минувшего века был характерен зарождением сомнений в том, что государство модерна – это финальное наилучшее изобретение «прогресса». А дальше с каждым следующим десятилетием стали замечать и осознавать, что это государство не просто меняется, но растворяется. Его главное свойство – суверенитет в ключевых областях – жизни постепенно исчезал. Государства отказывались от суверенного права печатать свои деньги; решать военные задачи, входя в блоки и союзы. Оказалось, что задачи безопасности граждан можно эффективнее решать не с помощью государственной полиции, а нанимая частные структуры и т.п. Неэффективность государства становилась очевидной в условиях инновационной экономики знаний, развитию которой оно могло скорее мешать, чем помогать. И с еще большими затруднениями оно столкнулось в противостоянии с сетевым международным терроризмом. Максимум, что оно смогло продемонстрировать – это отмстить какому-либо особо знаменитому террористу, затратив колоссальные усилия. Или заплатить еще большую цену за тотальный контроль несколько снизить риски. Сам же терроризм никуда не девался.

Ничего удивительного в кризисе государства модерна нет. В природе не бывает монотонных процессов и окончательных эволюционных побед. И на смену государству будут приходить новые формы политической власти, включая забытые. Но вот что для меня очевидно: международный терроризм станет катализатором кризиса государства. Я не удивлюсь, что увижу это при своей жизни. Но подробнее об этом в последней статье. И чтобы подготовить ее, мне важно сказать еще об одном.

Социальность человека – штука довольно гибкая. И сталкиваясь с новыми вызовами, люди меняют не только институты, но и самих себя, свою психологию и социальные отношения с окружающими. Любой, кто жил последние тридцать лет в России, был свидетелем удивительных и стремительных изменений такого рода, я бы даже сказал — шараханий. Такой гибкости способствует то, что европейская цивилизация в своем развитии претерпевала разные метаморфозы, пробуя на вкус все те черты, которые в приведенном выше списке приписываются международному терроризму. Судите сами.

1. Децентрализованная сетевая структура была свойственна гибким союзам независимых городов, будь то Ганзейский союз или города домонгольской Руси.

2. Военное насилие было децентрализовано в феодальной Европе вплоть до начала зарождения современного государства.

3. Обеспечение безопасности граждан как централизованная полицейская функция тоже появилось вместе с современным государством.

4. Высокая цена жизни – еще более позднее, совсем недавнее изобретение.

5. Готовность пожертвовать собой считалась, например, в рыцарском сословии вполне естественной.

Короче говоря, приписывая международному терроризму некие качества, контрастирующие с нашим пониманием самих себя, мы чаще всего не замечаем того, что видим в этих качествах различные грани самих себя в разные периоды своей истории, либо затемняем главное. А самое главное, что международный терроризм – абсолютно новое явление, которое могло возникнуть только в конце XX века. Но как это сопрягается с теми его качествами, которые мы легко усматриваем, мы обсудим в последней статье.

Окончание следует