Итак, двое братьев свою жизнь обустроили.

Оба получили по государству. Средний - Трансиорданию, младший - Ирак. Но оставались еще брат старший и отец семейства. Прежде, чем мы ознакомимся с тем, как шли их дела-делишки, удержим наше внимание на младшеньком еще на чуть-чуть. Просто для лучшего понимания как ведутся подобные игры. Как вы, надеюсь, помните, семейство шарифа мекканского стакнулось, сговорилось, составило какой никакой, но планчик по сложному обмену жилплощади, и по собственной инициативе "вышло" на англичан с предложением, от какого, по разумению, не отказываются.

И англичане не отказались.

И вступили они с шарифом и сыновьями в переговоры. Обе стороны делали вид, что переговоры - секретные. Но при этом англичане, пусть и делая вид, но держали, тем не менее, ведущиеся переговоры с арабами в секрете даже и от союзников по Антанте. Арабы же, поклявшись в сохранении тайны ("мамой клянусь!"), немедленно поставили в известность о своих переговорах с англичанами Стамбул в надежде "смягчить" позицию турецкого Центра в том, что касалось арабской "автономии". Вы это уже знаете. Но вы еще не знаете, что младший брат Фейсал тогда же начал собственную игру и, прячась за спинами папы и братьев, втайне от своей семьи повел с турками собственные переговоры, рассчитывая, что если дело повернется совсем плохо, то он, лавируя между своей мятежной семейкой и турками, сможет обстряпать личный интерес и получить пост турецкого наместника в Сирии.

Расчеты его не оправдались, все пошло не так, как виделось "хашимитам", но при этом поток событий вынес Фейсала на высоту, его собственными самыми смелыми мечтами не предусмотренную и не предугаданную. И получилось так потому, что маленькая игра интригана Фейсала помимо его воли и ведения оказалась встроенной в несопоставимо более масштабную игру, ведшуюся Британской Империей на Ближнем Востоке. Англичане, преследуя собственные интересы (и соразмеряя собственные возможности), решили не управлять Ираком "напрямую", после чего использовали индийцев в качестве "механизма управления на местах" и собственно Индию не только как "матбазу", но и как матрицу для создаваемого арабского "национального государства". Делали они это, исходя из трезвейшего английского расчета, так как создаваемый Ирак не был мононациональным государством ровно так же, как не была мононациональным государством уже отстроенная, сданная в эксплуатацию и опробованная в деле Индия.

Все это было хорошо, но к управленческому аппарату нужен был еще и глава администрации. И тогда англичане решили создать в Ираке монархию. (Замечу, что с одной стороны это было большим подарком, выданным англичанами арабам авансом, а с другой стороны такая форма госустройства была арабам не так ближе, как "понятнее".) И вот тут, пошарив вокруг себя глазами в поисках кандидатуры, Англия остановилась на Фейсале. Здесь тоже было две стороны. С одной стороны англичане Фейсала "знали". Они успели с ним поиграться, они знали его сильные и слабые стороны, в общем, он был им "знаком". С другой же стороны Фейсал в Ираке был чужаком. Его там никто не знал. Он ни на кого не мог опереться. Но главным было другое - не только Фейсал не мог опереться на кого-то, но и никто в Ираке не мог опереться на Фейсала. И вот это соображение и заставило англичан сделать Фейсала королем.

(Тем же самым соображением руководствовались и в Российской Империи (и не только в Российской) когда стало традицией женить вошедшего в возраст наследника непременно на заморской невесте. И это было в высшей степени разумно, так как "немка" была "немкой" в равной степени для всех, что не позволяло той или иной придворной клике использовать новоиспеченную царицу в качестве орудия давления на монарха. Не говоря уж о том, что и сама царица, будучи "чужачкой", лишалась возможности (во всяком случае на первых порах) превратиться во второй центр власти.)

А вот теперь вернемся к шарифу. У него вроде бы все было хорошо. Сыновья пристроены, а самому Хуссейну бин Али по итогам войны, выигранной не им, достался Хеджаз. "Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?" Но вот именно с этим, со спокойной старостью, у Хуссейна ничего не вышло. Каким бы авторитетным человеком шариф ни был и каким бы уважением он ни пользовался, но и на него, как водится, нашелся человек с винтом.

Звали его Абдулазиз бин Абдул бин Рахман бин Фейсал бин Турки бин Абдулла бин Мухаммед бин Сауд.

И хотя в отличие от шарифа Хуссейна благообразности, благолепия и благости ибн Сауду явно не хватало, но зато каждому при взгляде на него сразу становилось ясно, что человек он очень серьезный и шуток с ним лучше не шутить:

Ибн Сауд (на фото) был самым непримиримым и самым злобным врагом шарифа Мекки и причин для вражды у него было хоть отбавляй.

В тот период времени, когда разворачивались рассматриваемые нами события, ибн Сауд, если выражаться нынешним языком, "контролировал" Нежд. Нежд это центральный район Аравийского полуострова. Район обширный в смысле географическом, но ничего из себя не представлявший в смысле государственном. "Аравийская пустыня" в полтора миллиона км кв. На эти полтора миллиона - несколько оазисов и несколько населенных пунктов, которые в сравнении не с Веной, а хотя бы с тогдашней же Меккой язык не поворачивается называть городами. Но тем не менее, потому, наверное, что, как утверждал английский ученый Чарльз Дарвин, "жизнь есть борьба", шла борьба и здесь, "средь песков", шла struggle for existence, борьба шла за оазисы и за колодцы.

И за кое что еще.

Борьба велась двумя, как нынче принято выражаться, "кланами". Кланом "Саудов" и кланом "Рашидов". Сегодня, облагораживая прошлое, их называют прямо-таки по-шекспировски - Дом Саудов и Дом Рашидов. Но домами они не дружили, нет, и друг друга они очень не любили. По той простой причине, что и тем, и другим хотелось испить водички и покушать фиников, а в пустыне и водички и фиников на всех не хватает. Отсюда понятен накал борьбы. Посмотрел бы я на вас, если бы вам дня три пить не давать, а потом пустить наперегонки к колодцу. И какое-то время Рашиды одолевали. А одолевали они потому, что кроме воды и фиников они нашли еще один источник доходов. Им удалось захватить Хаиль. Это был такой город не город, деревня не деревня, в общем это был такой населенный пункт на севере Аравии, через который проходили паломники на пути в Мекку. Паломников было много, мусульмане ведь люди благочестивые, а там, где много людей, там много и всего остального, в том числе и денег. Паломники были люди всякие, в основном бедные и взять с них было вроде нечего, но если захочешь кушать, а особенно если захочешь пить, то отдашь последнее. Тут главное - не зевать и не быть чрезмерно мягкосердечным. А если у тебя завелись деньжата, то у тебя выживет больше детей, ты сможешь купить больше верблюдов, а на оставшееся ты еще и пару винтовок купишь. У неверных. И Дом Рашидов поднялся, а Дом Саудов опустился. И отступились Сауды и убежали в пустыню и затаились, и принялись там выживать и копить не самые хорошие чувства, пить-то хочется.

А колесо мироздания все крутилось и крутилось, и первые становились последними, а последние становились первыми, о неизбежности чего предупреждал еще Сулейман бин Дауд, и так дошла очередь и до Дома Саудов, влачившего в песках не самое лучшее существование.

Человек предполагает, а Бог располагает. И вот Бог, которого мусульмане называют Аллахом, расположил следующим образом - он пустил в ход немцев. Немцы народ великий, с этим никто спорить не будет, но есть у них одни недостаток - они, справедливо полагая себя великими, не желают считаться с окружающими, они их просто не принимают в расчет. И великие немецкие дела зачастую приводят не к тому, на что немцы рассчитывали. Так вот и получилось, что Аллах подтолкнул под локоть немцев и они, исходя из своих выгод и желая нагадить англичанке, построили для турков Хеджазскую железную дорогу. Помните? И в своих великих планах немцы о каких-то там кочевниках и думать не думали, зачем, дикари же, о них думать - только ум тупить. Ну и, думая о себе и об англичанах, немцы построили железную дорогу от Дамаска до Медины.

И пока в связи с этим событием в Европе шли сложные европейские дела, на Ближнем Востоке случилось дело простое и маленькое, но зато последствия этого маленького дела мы все ощущаем по сей день. Дело было вот в чем - мусульманские паломники, которым было своих ног жалко, дружно пожелали не пешком идти к святым местам, а ехать на поезде до Медины, а уж оттуда до Мекки было рукой подать, и они так и сделали, в тесноте, да не в обиде, и по этой причине людской поток, столетиями текший и текший через Хаиль, иссяк. А вместе с ним иссяк и источник денег для Дома Рашидов. Проглянуло дно. "Какая боль!" А Рашиды за время халявы изнежились, разбаловались, они успели забыть, что жизнь есть борьба, а ведь говорил им ибн Дарвин, предупреждал, даром что неверный.

А дальше... А дальше случилось то, что с неизбежностью в таких случаях и случается. Если ты не всматриваешься в пропасть, то это не означает, что пропасть не всматривается в тебя. "Что это там..?" Рашидиты заворочались, на коврах своих зашевелились, ухом поводя. "Самум, что ли?" Да какой там самум.

Это из глубин аравийских песков - они, дождавшиеся, жадные, голодные, несомые жаждой воздаяния и мести, в бурнусах, с горящими глазами, с кинжалами, зажатыми в зубах.

"Выше взвейся, зеленое знамя Пророка!"

И впереди, на горячем арабском верблюде, с подъятой саблей в руке - он. Ибн Сауд.

"Ваххабит."