Левое движение изначально строилось на идее борьбы с "угнетателем", и в XX веке эта логика приняла три формы. Маркс и Ленин постулировали антикапитализм: буржуазия эксплуатирует рабочих, а освобождение возможно только через революцию. Ленин развил эту мысль в работе "Империализм как высшая стадия капитализма", где Запад описан как хищная система, живущая за счет эксплуатации колоний. Так был заложен фундамент будущего антиимпериалистического и антиколониального нарратива: неравенство внутри общества проецировалось на отношения между странами.

Экзистенциализм и романтизация насилия

Сартр и его круг после Второй мировой усилили эту оптику. Сартр в предисловии к книге Фанона "Проклятые на земле" буквально оправдывал убийство европейцев, говоря: "убитый европеец - это не совсем человек". Фанон, врач и революционер, писал о насилии как об "очищающем" акте для колонизированного народа. В его текстах содержится почти прямая инструкция: колонизатор должен быть уничтожен физически, чтобы угнетенный смог обрести свободу. Для западной интеллигенции 1960-х это стало интеллектуальной модой: насилие романтизировалось как форма справедливости.

Франкфуртская школа и "культурный марксизм"

В это же время Маркузе и его коллеги из Франкфуртской школы встроили марксистскую логику в западные университеты. Их "критическая теория" предлагала видеть угнетение не только в экономике, но и в культуре, сексуальности, языке. Именно они заложили основу будущих гендерных, расовых и постколониальных исследований. Их ключевая мысль: если массы не хотят революции, то их нужно воспитывать - через университеты, культуру, медиа. И именно это они и сделали, став профессорами в США.

Хомский, антиимпериализм и нормализация терроризма

В 1960-70-е на авансцену выходит Ноам Хомский - критик войны во Вьетнаме и символ интеллектуального протеста против США. Для него любая сила, противостоящая Америке, автоматически становилась "жертвой империализма". В этой логике он дошел до встреч с лидерами "Хизбаллы", оправдывая это необходимостью "понимать сопротивление". Это был важный перелом: террор перестал быть терроризмом, если он направлен против "империалиста".

Феминизм и выборочность принципов

В то же время Симона де Бовуар, икона феминизма, уже в 1960-е годы заявила, что не стоит говорить об изнасилованиях француженок в Алжире, чтобы не ослабить антиколониальное движение. Это показало: даже в борьбе за права женщин принципы могут быть принесены в жертву "политической целесообразности". Этот паттерн повторится много раз - позже феминистки и ЛГБТ-активисты спокойно вступят в союзы с организациями, которые прямо презирают женщин и геев.

Академическая легитимация: Батлер, Белл, Крэншоу

В конце XX века происходит новый сдвиг. Джудит Батлер - философ, чьи работы положили начало квир-теории, гендерным и бинарным исследованиям, - смогла переломить общественный дискурс. Именно она убедила университеты и медиа смотреть на мир через призму сексуальных и гендерных меньшинств. Ей удалось перетянуть на их сторону не только либеральную публику, но и значительную часть мейнстримной политики. Но ее вклад не ограничился этим. Одновременно Батлер заявила, что "Хизбалла" и ХАМАС - это "социальные движения, которые мы должны понимать и поддерживать". Так в университетах произошло не только признание меньшинств, но и нормализация террористических нарративов.

Параллельно в США развивались идеи Дэрила Бэлла, профессора права и одного из вдохновителей Барака Обамы, который выступал в его защиту в университете. Он создал основу Critical Race Theory (CRT), где общество делилось на "угнетателей" и "угнетенных". В этой логике законы и институты не нейтральны, они встроены для защиты привилегированных (белых). Следом за ним Кимберли Крэншоу добавила концепцию интерсекциональности: если человек совмещает в себе несколько "угнетенностей" (например, он черный и квир), то он поднимается выше в иерархии "жертв" и получает больший моральный авторитет.

Итог: как это проникло в общество

За десятилетия эта логика прошла путь от философских текстов до учебников и курсов. Маркс и Ленин дали теорию антикапитализма и антиимпериализма. Сартр и Фанон придали ей романтику насилия. Франкфуртская школа встроила ее в университетскую систему. Хомский сделал ее частью мейнстримной политики. Бовуар показала, что принципы можно отложить ради "борьбы". Батлер оформила это академически, превратив террористические организации в "объекты понимания".

Все это создало культурный фон, где терроризм против Запада и Израиля стал восприниматься как "сопротивление". Поэтому сегодня мы видим закономерные цифры: в 2023 году 51% студентов оправдали нападения 7 октября; в 2025, в группе 18-24 лет 60% поддержали ХАМАС (Harvard/Hariss poll); 69% демократов поддерживали анти-израильские протесты в университетах. В 2024 году 68% антисемитских инцидентов в США совершали именно левые активисты, тогда как крайне правые ответственны за 7%, исламисты - за 13% (Combat antisemitism research). 76% демократов сегодня идентифицируют себя как социалисты и в большинстве своем против свободного рынка, согласно Gallup.

Вывод

Левые движения прошли длинный путь от борьбы за равенство до оправдания насилия. Их три столпа в итоге сложились в мировоззрение, где террористы становятся "социальными движениями", а убийства - "освобождением". Эта логика глубоко встроена в западные университеты и СМИ, а значит, и в сознание миллионов людей.

И в ней самое опасное - не просто обман других, а умение Запада обманывать, прежде всего, самого себя: убеждать, что союз с теми, кто презирает твои ценности, - это тоже прогресс.