Решение об оккупации Газы было принято по следам публикации кадров с израильтянами в тоннелях ХАМАСа, и эта причинно-следственная связь вызывает вопросы. Каким образом расширение операции ЦАХАЛа на всю территорию сектора поможет спасти пленных? Ведь до сих пор нам объясняли, что все наоборот: армия вынуждена ограничивать свои действия, чтобы не подвергать опасности жизни заложников. Что изменилось?

По-видимому, правительство пришло к выводу, что лучше рискнуть и попытаться спасти хоть кого-то, чем потерять всех. За этим резким поворотом - крах дипломатических надежд и, возможно, последняя попытка Биньямина Нетаниягу не проиграть войну на двух фронтах: против ХАМАС и внутри израильского общества.

Почему такое решение не было принято раньше - с самого начала войны, когда народ требовал немедленного возмездия, а мир еще был на стороне Израиля, потрясенный зверствами террористов? Да, дело происходило при Байдене, от которого мы бы никогда не дождались одобрения аннексии Газы, но и в правление Трампа Израиль делал ставку на комбинацию давления и переговоров - через Египет, Катар, США.

Прежде всего, в начале разведка не имела точных данных о местонахождении пленных. ХАМАС прятал их в туннелях, жилых домах, подземных убежищах, о которых почти ничего не было известно. Любая масштабная операция могла не просто сорваться - она могла стать приговором для десятков заложников.

Важно еще то, что, исходя из опыта предыдущих захватов, в Израиле рассчитывали, что террористы будут беречь заложников как разменную валюту для сделки. В этом и была наша фатальная ошибка. Даже когда пленные начали возвращаться домой и рассказывать о пытках, голоде, унижениях, власти продолжали придерживаться курса на дипломатию, хотя ХАМАС выставлял откровенно неприемлемые условия: полный вывод войск, прекращение огня, сохранение нынешней власти. Помимо стратегического поражения, согласие на такие требования стало бы для Биби финалом его политической карьеры.

Переговоры были пустой тратой времени, и это становилось все более очевидно всему обществу. После того, как ХАМАС показал истощенных, почти умирающих пленных, правительство почувствовало, что необходимо отреагировать каким-то резким шагом. Так появилось решение, которое еще год назад казалось невозможным и невыполнимым: полная военная оккупация сектора Газа. Это не просто "углубление операции". Это признание того, что стратегическая сдержанность больше не работает. Израиль бросает все свои силы, чтобы захватить оставшиеся районы - в том числе южные анклавы, где, по данным разведки, могут находиться последние живые заложники.

На что рассчитывает армия? Отчасти - на доступ к туннелям, где удерживают пленных. Отчасти на то, что угроза полного разгрома все же заставит ХАМАС пойти на сделку. Но скорее всего это просто отчаянная попытка спасти хоть кого-то, прежде чем всех заложников объявят погибшими.

Увы, в конце второго года войны, Израиль, страна с высоким уровнем военной этики и опытом в операциях по освобождению заложников (вспомним хотя бы Энтеббе), вынуждена официально признать то, о чем до сих пор говорили (или молчали) только ультраправые политики. Хорошего сценария для спасения пленных нет. Что остается? Большой риск и маленькая надежда.

Риск - потому что боевики могут расправиться с оставшимися пленными, и эти казни, записанные на видео, станут ужасным психологическим оружием. Надежда - на то, что террористы сохранят жизнь заложникам "на черный день", чтобы иметь возможность обменять их на гарантии безопасной эвакуации из сектора. Однако не исключено, что хамасовцы предпочтут умереть шахидами и забрать с собой как можно больше "оккупантов".

Тем временем, вспышка сочувствия к Израилю, вызванная видео с голодающими заложниками, быстро сходит на нет после объявления об оккупации Газы. Этот план не только вызовет дальнейшую изоляцию еврейского государства, рост антиизраильских настроений в мире и санкции. Оно станет новым стимулом к признанию палестинского суверенитета и, в частности, распространению его на Газу. Нужно также понимать, что для большинства израильтян аннексия Газы не станет компенсацией за гибель наших людей.

Наконец, даже с военной точки зрения оккупация может не сработать. Не имея точной информации, не зная, живы ли заложники, армия рискует увязнуть в уличных боях и туннельной войне, понести новые потери и не добиться результата. Вот почему высшее командование ЦАХАЛа не в восторге от идеи оккупации.

Но у политического руководства нет иного выхода из тупика: переговоры не работают, стратегических побед нет, а давление изнутри усиливается. Сегодня Биби и его команда выбирают последний шанс, лишь бы не быть обвиненными в бездействии. Вероятно, для заложников это тоже последний шанс.