Несколько дней назад среди членов военно-политического кабинета была распространена потрясающая запись, присланная одним из командиров, служащих в секторе Газа. Этот человек, за плечами которого более 300 дней резервистской службы и глубокое знание войны на всех ее этапах, в течение восьми с половиной минут изливал то, что у него на сердце - как человек, покинувший семью и привычную жизнь ради сокрушения врага, и как тот, кто ведет за собой бойцов, мобилизованных ради этой цели.

"Я очень разочарован правительством и его неспособностью принять решение уничтожить ХАМАС", - объяснил командир. - "Я не понимаю, как до сих пор никто не нашел в себе смелости встать и сказать вслух, что жизни наших солдат не менее ценны, чем жизни заложников. Мы подвергаем наших солдат опасности только потому, что правительство не приняло решение победить ХАМАС, а занято все время только сделкой. Я не понимаю, где та великая операция "Колесницы Гидеона", ради которого нас мобилизовали для уничтожения ХАМАСа. Все наши действия - это продвижение еще на одну улицу, и еще на одну улицу, с целью оттеснить ХАМАС еще немного - и все. Правительство ведет себя так, будто не хочет победить, а лишь ведет постоянный диалог о том, как освободить заложников, и мы платим за это высокую цену".

Он попытался объяснить членам кабинета, как выглядит реальность, при которой из опасений навредить заложникам существуют обширные территории, на которых ЦАХАЛ вовсе не ведет боевых действий. "Есть целые районы, по которым вообще нельзя стрелять. И когда не проводится крупное наступление на город Газа, а все время ждут соглашения, совершаются ночные рейды - шаг за шагом, не наносятся удары по центрам управления ХАМАСа, - это дает им передышку, чтобы искать наши слабые места и атаковать их. Обычно у них не получается, но иногда - да. Если начнется масштабное наступление, которое заставит их бежать и спасаться бегством, они будут меньше изматывать нас атаками".

"Сейчас не идет интенсивная война. Все сводится к мелким маневрам, цель которых - добиться сделки. Это продлевает ход боевых действий и подвергает опасности тех, кто там находится", - сказал тот же командир. Он добавил: "Кроме того, затягивание войны обязывает нас завозить им дополнительное снабжение, что дает им больше силы, больше денег для набора новых террористов и большую власть над населением. Все, что происходит сегодня в Газе, направлено на достижение сделки - не на победу".

К этой теме мы еще вернемся, но прежде - еще одна часть рассказа того же командира. "Вся эта история с гуманитарной помощью - это один большой позор. Идея той американской компании, которая распределяет еду, сама по себе положительная: она отбирает у ХАМАСа контроль над гражданским населением. Но я не понимаю, как может быть, что всего в полукилометре от этой точки распределения мы заводим сотни грузовиков с помощью, которые грабит ХАМАС". Он задался вопросом: "Я сам несколько дней командовал этими колоннами. Это был приказ, который я получил - и я его выполнил. Я завел эти грузовики внутрь. Прошел в район, который не под нашим контролем, под прикрытием танков и снайперов, завел туда грузовики и отпустил их в определенной точке, когда видел своими глазами, как ХАМАС берет их под контроль".

Тот же представитель объяснил ситуацию и сказал, что он не понимает, как все делается. "Это вещь, которую я не понимаю. Если есть та американская компания, зачем мне заводить для ХАМАСа сотни грузовиков?" Он продолжил и описал внутренние обсуждения по поводу гуманитарной помощи: "У нас был по этому поводу спор, потому что были ребята, которые требовали отказаться от выполнения приказа. Я сказал: "Мы не отказываемся выполнить приказ". Я сжал зубы и сказал своим солдатам: "Мы исполним приказы, которые армия нам дает". Я рисковал своей жизнью и их жизнями - и выполнил приказы, в то время как своими глазами видел, как сотни этих грузовиков грабит ХАМАС. Это безумие. Мы кормим ХАМАС, он укрепляется, набирает бойцов и посылает их изматывать наших солдат. Я не могу перестать думать о том, что, возможно, на деньги, которые ХАМАС зарабатывает на тех грузовиках, которые я им доставил, были оплачены те террористы, которые убили бойцов "Нецах Иегуда". Это тяжелое чувство", - подытожил он с болью.

"Мы чувствуем, что нас просто водят за нос. Нас вызывают на резервистскую службу, мы приходим, а настоящий приказ, ради которого мы пришли - уничтожение ХАМАСа - нам не дают", - сказал командир. Он подробно изложил свою позицию и объяснил, какие действия, по его мнению, необходимо предпринять против ХАМАСа в Газе: "Нужно принять решение, что мы выполняем эту задачу любой ценой, - сказал он. - Заходим внутрь со всей мощью, агрессивным движением, и уничтожаем Газу. Это можно сделать, но нужно отдать приказ. Пока этого не происходит, и пока нам фактически объясняют, что жизни наших солдат стоят меньше, чем жизни заложников, и пока нам не разрешают заходить в крупные районы сектора из опасений, что там могут быть заложники, мы платим очень высокую цену - и наше чувство очень тяжелое".

Каждый вправе определить для себя цель, которую считает самой важной в этой войне, и любая позиция легитимна, но реальность и цену каждого решения мы все обязаны осознавать. Когда ЦАХАЛ начал операцию "Колесницы Гидеона", было объявлено, что в ее конце мы будем контролировать 75% территории сектора. Почему только 75%, а не весь сектор? Потому что важные части сектора - это районы, в которые ЦАХАЛ решил не входить из опасений, что там могут находиться заложники. Речь идет не о каком-то конкретном дворе, где есть информация о заложнике, и не о конкретной улице. Вокруг любой информации о заложнике ЦАХАЛ нарисовал очень широкие круги и сам себе запретил приближаться к ним.

Так, например, почти весь город Газа пользуется иммунитетом. Каждый боевик ХАМАСа знает, что в огромных пространствах города ЦАХАЛ не действует. То же самое касается и обширных районов к югу от него. ХАМАС давно понял, что достаточно удерживать заложника в определенном районе - и ЦАХАЛ не будет там воевать.

Как уже было сказано, каждый может думать о таком решении что угодно, но закрывать глаза на это нельзя. Необходимо понимать, что у этой политики есть очень высокая цена. Эта политика значительно затягивает войну. Эта политика обязывает нас сильно продлевать резервную службу бойцов. И самое важное - эта политика приводит к гибели множества солдат. Когда вместо того чтобы атаковать и заставить врага бежать, ты стоишь на месте и танцуешь йеменский танец - квартал вперед, улица назад - ты становишься куда более уязвим, а враг - гораздо менее запуган.

И вот здесь в действие вступают тиски, которыми орудуют те, кто ведет кампанию за прекращение войны. С одной стороны, они выступают против любых военных шагов, которые могут поставить под угрозу заложников, и тем самым обрекают ЦАХАЛ на топтание на месте, медленное продвижение и угрозу для солдат. С другой стороны, они смотрят на результат и восклицают: "Посмотрите, сколько солдат погибло, надо остановиться".

И нужно сказать прямо: завершение войны в нынешних условиях - это не что иное, как безумие, полная капитуляция и сдача террористической организации, которая, как уже говорилось, до сих пор живет, дышит и процветает в обширных районах сектора. Есть ли среди нас здравомыслящий человек, который 7 октября мог себе представить, что в конце этой кампании мы добровольно оставим ХАМАСу контроль над сектором Газа - чтобы он продолжал наблюдать за Натив ха-Асара, Сдеротом и Нахаль Оз, ожидая следующей возможности? Ведь всего на прошлой неделе ракета упала в кибуце Нирим. Только на этой неделе было выпущено две ракеты, и в новостной ленте "Кан" я прочел: "Жители прифронтовых районов сообщают о двух перехватах над кибуцем Беэри". Кому-то кажется, что на этом можно остановиться и отступить?

И вообще, спросите себя: в чем разница между первыми днями войны, когда со всех студий раздавались требования "разорвать ХАМАС", "уничтожить, убить, стереть с лица земли", - и нынешними днями, когда находятся те, кто требуют оставить террористическую организацию в покое и отступить? Нет, это не имеет никакого отношения к вопросу заложников, ведь сегодня в секторе Газа остаются 20 живых заложников, а в начале, когда все мы требовали разгромить ХАМАС, их было более 250. Те, кто сегодня требуют капитулировать и отступить, не добившись победы, пока жестокая террористическая организация продолжает управлять сектором Газа, - это уставшая группа, которая тащит всех нас вниз. Это уже случалось с нами раньше - в Осло, при выводе войск из Ливана, при размежевании. И это история, которая повторяется сейчас.

У ХАМАСа есть готовность воевать столько, сколько потребуется. У некоторых среди нас - нет. И несмотря на все проблемы, которые мы обозначили ранее, необходимо читать ежедневные сводки пресс-секретаря ЦАХАЛа, чтобы понять, насколько важна деятельность армии в секторе. Наши силы выявляют и взрывают километры террористических туннелей. Они ликвидируют сотни боевиков. Они уничтожают по всему сектору инфраструктуру, склады по производству оружия, запасы боеприпасов, пусковые установки, ракетные позиции, штабы и многое другое.

Как уже было сказано, есть место для критики того, как ведется война. Даже для жесткой критики. Но недопустимо, чтобы такая критика привела нас к требованию сдаться. Напротив - эта критика должна привести нас к требованию воевать сильнее. Прекратить завозить помощь так, чтобы ее захватывал ХАМАС, эвакуировать население на юг, чтобы задушить террористов на севере, и вновь прояснить то, что уже было заявлено: мы не покинем ни одного участка, который захватили и очистили, в пользу врага. Нужно все время думать о креативных путях - главное, не сдаваться. Кто сможет вновь отстроить Нир Оз и Нахаль Оз, когда ХАМАС вновь наберет силу, и его люди продолжат управлять всем в двух шагах от детей, которые вернутся бегать по газонам кибуцев?

И да, нельзя бояться обсуждать ту цену, которую ставит перед нами вопрос заложников, и как нам следует справляться с этим вызовом. Кабинет утвердил начало кампании в Иране после того, как система безопасности представила ему сценарий, в котором этот раунд завершится гибелью 400 гражданских. Так почему же, несмотря на это, кабинет дал разрешение летчикам ВВС взлететь на восток? Потому что он понял: ради нашей национальной безопасности иногда у нас нет другого выбора, кроме как пойти на риск.

Когда мы начали наземную операцию в секторе Газа, мы молились и надеялись, что ни один солдат не пострадает, но знали, что есть вероятность иного исхода. Так почему же правительство все-таки приняло это решение? Потому что в сложившихся обстоятельствах не было другого разумного выбора. Что это означает в контексте заложников? Что правительство должно прекратить бояться обсуждать этот вопрос. Оно должно поручить ЦАХАЛу с максимальной осторожностью избегать ударов по зданиям, в которых, как мы знаем или подозреваем, могут находиться заложники, но при этом не рисовать вокруг них огромные круги, которые кастрируют способность ЦАХАЛа одержать победу над врагом.

Может ли такая ситуация подвергнуть риску заложников? Да. Нужно всеми силами стараться, чтобы этого не произошло, но при этом следует понимать, что на войне всегда есть риски. Принимая во внимание, что именно этот вопрос мешает одолеть террористическую организацию, принимая во внимание, что медленное продвижение ведет к тяжелым потерям среди солдат ЦАХАЛа, и учитывая, что отступление из сектора с сохранением власти ХАМАСа не может быть вариантом, - возможно, нужно осознанно пойти на этот риск и ясно дать понять ХАМАСу, что у него больше нет ни одной зоны, где он может чувствовать себя застрахованным.

Почти с самого первого момента, как мы вступили в эту войну, навязанную нам кровью, мы вынуждены противостоять постоянным внутренним попыткам ослабить нас. "Нет смысла захватывать сектор", "Нечего делать в Рафиахе", "В коридоре Филадельфия нет ничего святого", "Неясно, зачем нужен коридор Мораг", "Будет ошибкой заходить в Ливан", "Операция "Колесницы Гидеона" обойдется в миллиарды", "Гуманитарный город обойдется в гораздо больше миллиардов" - и так далее. Последние два, кстати, двоюродные братья лозунгов "Гуш-Катиф стоит нам дорого" и "Размежевание сэкономит нам кучу денег". Актуальные лозунги нынешнего этапа этих усилий по ослаблению колеблются между "у войны нет цели" и "это обманчивая война".

На прошлой неделе мне позвонил друг, участвующий в операции в Бейт-Хануне. Он родом из Сдерота, с 7 октября провел сотни дней на резервистской службе и сражался на протяжении долгих месяцев от Хан-Юниса на север - по всему сектору. "Я нахожусь в Бейт-Хануне и смотрю оттуда на дом своих родителей", - взволнованно поделился он. - "Кто хочет понять наглядно, насколько важно то, что мы делаем здесь, пусть приедет и увидит, как все это близко. Когда мы что-то взрываем среди ночи, моя мама просыпается в Сдероте и шлет мне сообщение, чтобы узнать, все ли в порядке".

На следующий день переписывался со мной другой друг, который служит в Хан-Юнисе. Он прислал мне видео своего танка во время огневой операции. "Я не слежу за новостями пристально, по простой причине - мы на войне", - начал он, а потом излил на меня свое разочарование тем, что все же просачивается снаружи. "Мне кажется, что в студиях сидят ровно те, кто не участвует в боях, и они, похоже, немного забыли, зачем вообще мы мобилизовались", - объяснил он. - "Люди, ошибавшиеся на каждом шагу, теперь рассказывают, почему можно закончить войну - к черту достижения, к черту жителей прифронтовых районов, к черту семьи погибших и раненых - главное вернуться к приятной жизни, что была у нас до трагедии в Симхат Тора, а после нас - хоть потоп. Память, как у рыбы. Национальное сознание - ноль. Всем, кто сидит в этих студиях, стоит снова посмотреть видео ужасов, потому что, похоже, многие из них забыли, что произошло здесь менее двух лет назад".

Вокруг меня много людей, которые и сейчас участвуют в боях в секторе. Близкие члены семьи, дальние родственники, друзья, знакомые. Разрыв между той мелодией, что звучит в эфире, и голосами, которые я слышу от них, - поразителен. По радио говорят о "бессмысленной войне". А на местах, напротив, не понимают, как можно остановить ее в нынешних условиях и оставить ХАМАС с людьми, с инфраструктурой, с оружием и с возможностью действовать в одном шаге от наших населенных пунктов.

Несколько дней назад я беседовал с другом, опытным военным корреспондентом, одним из тех, кто продвигает идею завершения кампании. "Я много бываю в секторе Газа", - признался он мне, - "и разговариваю с солдатами и командирами, и до сих пор не слышал ни одного офицера, который бы сказал, что нужно остановиться. Все убеждены, что мы обязаны продолжать". Если это так, - подумал я, - то почему я не слышу этого духа в статьях и репортажах? Почему почти все, кто сообщает о текущей войне, принижают значение поставленных задач и стараются создать впечатление, что не за что воевать?

В понедельник в секторе погибли трое танкистов - Шохам Менахем, Шломо Якир Шрам и Юлий Фактор. Средства массовой информации сообщили, что в войне погибли 893 солдата. Эту постоянную отсчетную цифру - количество дней боев или число погибших солдат - невозможно не заметить. Она выпрыгивает на нас из каждого выпуска новостей, каждого экстренного сообщения, каждого репортажа. Нужно сказать прямо: тот, кто решает в каждом выпуске новостей считать, сколько дней прошло с начала войны или сколько солдат погибло, занимается журналистикой в той же степени, как демонстранты "Шалом Ахшав", считавшие павших перед домом Менахема Бегина во время операции "Мир Галилее", занимались журналистикой.

Наши СМИ не информируют - наши СМИ устраивают митинги. Демонстрируют и пытаются убедить нас в своей неуклюжей манере, что нужно прекратить воевать. Давайте на мгновение обратимся к самим цифрам, чтобы понять, насколько велика пропаганда и как широко ведется манипуляция этими числами.

Как уже было сказано, на этой неделе нам отовсюду сообщили о 893-м погибшем на войне. Несколько дней назад Ишай Шенар прокомментировал в Twitter, что это - откровенная манипуляция. Почему? Потому что эта цифра представляет собой общее число погибших за всю войну. Она включает, среди прочего, 50 солдат, погибших в Ливане, 37 - в боестолкновениях на севере, 11 - в Иудее и Самарии, и 329 - в боях 7 октября в приграничных районах.

Почему павшие 7 октября не имеют отношения к этому подсчету, даже если кто-то хочет их включить в список? Потому что те, кто цитирует такие завышенные цифры, хотят сказать, что война требует слишком высокой цены и, возможно, можно было бы избежать этих потерь, если бы мы ее прекратили. Только вот жизни тех, кто был убит во время внезапного вторжения ХАМАСа утром 7 октября, нельзя было бы спасти даже в том случае, если бы мы уже вечером 7 октября сообщили ХАМАСу, что стремимся к миру и не намерены воевать. Этот этап войны начали не мы. Тогда мы были застигнуты врасплох. Так что же у нас остается? 449 солдат, погибших в наземной операции в секторе - число и без того достаточно высокое, чтобы не было необходимости раздувать его не по-журналистски - исключительно ради кампании.

Этот подсчет - и неважно, на какой цифре он стоит - преследует цель ослабить нас и утомить, точно так же, как и отсчет дней с начала войны. Ведь в той же мере, в какой ведущая новостей сообщает в начале выпуска: "Сегодня 646-й день войны, и у нас до сих пор 50 заложников", - она могла бы начать с фразы: "Сегодня 646-й день с того момента, как ХАМАС устроил резню наших людей, и он все еще контролирует территорию рядом с нашими населенными пунктами". Ведь возвращение заложников - не единственная цель этой войны. Так почему же в выпусках новостей исчезла другая цель? Ответ прост: наши новостные программы не информируют - они митингуют.

Есть что-то наглое, грубое и невыносимое - в том, что когда похороны павших рассказывают о тех, кто добровольно пошел в бой, осознавая величие задачи, тогда как широкая пресса использует их смерть в своей кампании и, не спрашивая их самих, заявляет от их имени - заявления, которые ни они, ни их семьи не делали - что нужно остановить войну.

Именно такая агрессивная журналистская кампания уже в прошлом вынудила нас уйти из Ливана - тогда, как и сейчас, под лозунгом, что "солдаты гибнут там напрасно". А что произошло, когда мы ушли? "Хизбалла" укрепилась и вооружилась огромным количеством ракет, выстроила ударные позиции в считаных метрах от наших населенных пунктов на северной границе. И этого было недостаточно - в Иудее и Самарии тоже усвоили урок, что государство Израиль бежит от насилия, и начали вторую интифаду.

Это говорю не я. Это сказал бывший глава военной разведки генерал Амос Малка. "Это определенно подпитало процессы, которые и так были предсказуемы", - сказал он, описывая путь, приведший палестинцев к волне террора, стоившей нам рек человеческой крови. "Последствия этого отхода (из Ливана - К.Л.) были крайне негативными. Я должен сказать, что в голове Ясира Арафата это определенно укрепило готовность пойти на насилие. Это определенно усилило и дало ему попутный ветер".

Именно этот настрой подтолкнул тех, кого он подтолкнул, к подписанию соглашений в Осло - которые буквально взорвались нам в лицо. Этот же настрой в свое время привел к предложениям отдать Асаду Голанские высоты и надеяться на лучшее. Этот же настрой убедил многих, что "размежевание принесет безопасность", а когда все закончилось так, как закончилось - те же самые голоса потребовали создать следственную комиссию и закричали: "Ты - главный, ты виноват".

И вообще, существует непропорциональный разрыв между вполне обоснованной критикой израильского руководства за последние два десятилетия - критикой за то, что оно позволило ХАМАСу укрепиться, - и отказом проявить готовность пожертвовать чем-либо, чтобы предотвратить это усиление в будущем. Как человек, поддерживавший жесткие действия против сектора Газа еще до 7 октября, я ясно понимаю: если бы Биньямин Нетаниягу начал такую же войну, как эта, но без того, через что мы прошли 7 октября, - все, кто сегодня кричат ему "останови войну", били бы его с первого дня и обвиняли бы в том, что он втянул нас в ненужную войну.

В понедельник я взял интервью у А., командира инженерного батальона, сражающегося со своими бойцами на севере сектора. "Здесь под землей - целое метро", - так он описал происходящее под поверхностью. - "Все связано со всем, у врага есть оборонительные системы и маршруты, по которым они умеют перемещаться от одного комплекса к другому, от одного поселка к другому. Эти туннели не имеют ни начала, ни конца в одном и том же районе. Ты можешь войти на севере сектора и выйти на его юге. Операция, которую мы здесь проводим, снимет немедленную угрозу с населенных пунктов прифронтовой зоны. Однозначно: Сдерот станет гораздо более безопасным местом, когда мы закончим тут работу".

Так что да - и меня тревожит осознания того, что мы в который уже раз вернулись в Бейт-Ханун и не сделали раньше того, что делаем сейчас. Меня тревожат те гири, которые мы сами себе прицепили к ногам, оставляя в секторе безопасные зоны для боевиков ХАМАСа. Но эта критика не может заставить нас потребовать убрать ногу с горла ХАМАС из-за этого раздражающего гудения на заднем плане, которое постоянно твердит нам, что "невозможно победить ХАМАС, это джихадистская идеологическая организация, которая не сдается, которая верит в свое дело". Ну и что с того? А мы? Почему само собой разумеется, что сдадимся именно мы? Что мы не верим в свое дело? Откуда взялась эта установка, что если мы сталкиваемся с упорной террористической организацией, нам лучше сдаться - только потому, что это трудно?

И вот что важно помнить, когда слушаешь советы тех, кто пытается убедить нас, что нужно остановиться: если бы мы с самого начала войны послушались их и остановились тогда, когда они впервые потребовали остановиться - Синуар по-прежнему был бы главой ХАМАСа и в эти дни занимался бы восстановлением с деньгами, которые потекли бы к нему со всего мира; Насралла все еще возглавлял бы "Хизбаллу" с гигантским арсеналом ракет, направленных на весь Израиль, с отрядами, притаившимися у заборов наших населенных пунктов и ждущими момента; а все, что мы сделали в Иране, стало бы невозможным. Вам это кажется кошмарной картиной? Тогда напомните себе хорошенько: именно такой была бы реальность, если бы правительство тогда сдалось голосам, требовавшим остановиться.

Здесь налицо серьезная проблема с информационным освещением. Индустрия уныния и деморализации наслаждается неограниченным доступом к микрофонам и постоянным присутствием в телестудиях, пользуясь тем, что подавляющее большинство общества не имеет ни малейшего представления о том, что мы на самом деле делаем в секторе и что случится, если мы из него выйдем. Как противостоять этому? Повторять и рассказывать, что делают наши силы. Снова напоминать, что произошло с нами 7 октября, когда мы были слишком уставшими, чтобы воевать. Вновь и вновь осознавать, что гигантскую террористическую индустрию, созданную в метре от нас, необходимо демонтировать, чтобы мы могли вновь вести полноценную жизнь и развивать цветущие поселения.

"Премьер-министр Ариэль Шарон", - напомнил Ишай Шенар в колонке, опубликованной около года назад в газете "Макор Ришон", - "любил цитировать слова Рафаэля Эйтана (Рафа): "Народ Израиля мобилизуется и сражается только тогда, когда арабы уже у ворот Хайфы с ножами в зубах"". И, похоже, агрессивная кампания действительно сумела заставить нас забыть, что всего лишь меньше двух лет назад арабы действительно стояли у ворот Хайфы - с зажатыми в зубах ножами.

Источник: Walla