По плану Создателя, в Пустыне ("Бемидбар") стан сынов Израилевых должен был быть разбит на четыре лагеря, в каждом из которых размещалось по три колена.

Первый лагерь описывается так: "Стоящие станом впереди, к востоку: знамя стана Йеуды по ополчениям их; и начальник сынов Йеуды Нахшон, сын Аминадава. И воинства его, исчисленных у него, семьдесят четыре тысячи шестьсот. А стоящие подле него станом: колено Иссахара, и начальник сынов Иссахара Натанель, сын Цура, И воинства его, исчисленных у него, пятьдесят четыре тысячи четыреста; Колено Звулуна, и начальник сынов Звулуна Элиав, сын Хейлона, И воинства его, исчисленных у него, пятьдесят семь тысяч четыреста. Всех (вошедших) в исчисление в стане Йеуды сто восемьдесят шесть тысяч четыреста, по ополчениям их; им первыми выходить" (2:1-9).

Расположение станов по четырем сторонам света соответствует с четырем сезонам, и неудивительно, что каждому колену оказался присвоен свой месяц года, свое созвездие зодиака.

Иными словами, исполнение заповеди обустройства в Пустыне подразумевало определенные астрономические познания, предполагало знание карты звездного неба и умение производить какие-то общие расчеты, касающиеся движения небесных тел, знакомые египтянам издревле.

Но расчеты в древнем Египте никогда не были просто расчетами, они всегда были глубоко погружены в мифологию. В языческой древности религия и наука были неотделимы друг от друга.

Неудивительно поэтому, что Тора предостерегает от чрезмерного увлечения светилами: "А то взглянешь ты на небо и увидишь солнце и луну и звезды, все воинство небесное, и прельстишься, и будешь поклоняться им, и будешь служить им, которыми наделил ("нахаль") Господь, Бог твой, все народы под небом. А вас взял Господь и вывел вас из горнила железного, из Египта, дабы вы были народом Его удела ("ам нахала")" (Дварим 4:19-20).

Однако Тора все же не выплескивает воду вместе с ребенком, и указывает адекватное отношение к небесным телам.

"Поднимите глаза ваши в высоту (небес) и посмотрите: кто сотворил их? Тот, кто выводит воинство их счетом, всех их по имени называет Он; от Великого могуществом и (от) Мощного силой никто не скроется" (Ишайя 40:26).

Итак, мы видим, что Всевышний предлагает исследовать звездное небо. Предлагает, правда, не ради самого этого неба, а в качестве подтверждения Своей мощи, однако само исследование при этом все же предполагается и приветствуется.

Более того, в ряде случаев оно даже пробуждает не мифологические, а истинные религиозные чувства.

"В действиях природы Господь Бог является нам не менее достойным восхищения образом, чем в божественных стихах Писания", - сказал Галилео Галилей.

Близким образом высказывался также и Исаак Ньютон: "Чудесное устройство космоса и гармония в нем могут быть объяснены лишь тем, что космос был создан по плану Всеведущего и Всемогущего Существа. Вот мое первое и последнее слово".

С одной стороны, наука наводит на мысли о Творце (ничего не сообщая о Нем), а с другой - как бы подразумевается самой религией в качестве вспомогательного повода для восхваления Творца.

Если приглядеться, то выяснится, что наука оказывается вечной спутницей религии, что на праздничной трапезе Духа научные прозрения являются неотъемлемой составляющей общего меню.

Рабби Элиэзер (бен) Хисма так и учил: "Законы о принесении в жертву двух голубей или горлиц и о начале [периода] "нида" - из основных законов Торы. Астрономия же и математика - лишь добавка [на пиру постигающих] мудрость [Торы]" (Пиркей авот 3:18).

Сказанное относится, разумеется, не только к астрономии и арифметике, но и вообще ко всем наукам.

Сказал псалмопевец: "Ты создал почки мои, соткал меня в чреве матери моей. Славлю Тебя, потому что я дивно устроен, чудесны деяния Твои, душа моя знает (это) вполне" (Тегилим 139:13).

Этот возглас целиком соответствует тому уровню науки, который тысячелетие после царя Давида был зафиксирован в сочинении Клавдия Галена (II век н.э.) "О назначении частей человеческого тела". Вот, например, что он пишет об упомянутых псалмопевцем почках: "Легкие жидкости, выполнив свое назначение, не должны далее оставаться в организме, в виду того, что они стали бы для вен посторонним грузом. Для выполнения этого назначения существуют почки — полые органы, которые при помощи одних каналов всасывают, а при помощи других — выталкивают эту водянистую и тонкую влагу. Они расположены по обе стороны самой большой полой вены, немного ниже печени с той целью, чтобы вся притекающая кровь немедленно очищалась, и чтобы, отныне чистая, она проникла также внутрь всего организма" (Гл VI).

Поскольку Гален был лишен представления о Творце мира, он не имел возможности переадресовать свое восхищение разумным устройством мира его Создателю, но тот, кому ведомо бытие Бога, не может одним этим ведением ограничиваться. Научные познания лишь расширяют духовный горизонт верующего, как и наказано ему: "Поднимите глаза ваши в высоту (небес) и посмотрите: кто сотворил их?".

Итак, мы видим из слов ТАНАХа, что естественно-научные знания подразумеваются как важная составляющая полноценной религиозности.

"Сказал рав Иегуда, сказал Шмуэль со слов рабана Шимона бен Гамлиэля: …Тысяча молодых людей учились в доме моего отца: пятьсот из них учили Тору, и пятьсот учили греческую философию" (Сота 49-б).

Иногда Талмуд и вовсе сообщает какие-либо данные вполне научного, эллинского характера. Иногда эти данные можно даже назвать вполне "передовыми". Так, например, с далекой древности людям известно семизвездное созвездие, именуемое Плеяды. С появлением телескопа стало ясно, что это не звезды, а их скопления. Согласно современным научным данным, число входящих в Плеяды звезд превышает тысячу. В то же время в трактате Брахот (58.б) сказано: "Почему называют его Кима (Плеяды)? Сказал Шмуэль: потому что есть в нем "ке-меа" (около ста) звезд".

В трактате Орайот 10.а говорится о звезде, появляющейся раз в 70 лет, что естественно отождествить с открытой лишь 17 веке кометой Галлея.

Наконец, беспрецедентной можно признать точность известной еврейской традиции продолжительности лунного месяца - 29 дней, 12 часов и 793 "халаким", что соответствует 29.53059 дня. Википедия называет число 29.5306.

Иногда, впрочем, из-за этого сближения некоторые начинают воспринимать науку и религию как некий единый комплекс "знания".

Этому подходу отчасти соответствуют слова пророка: "Так сказал Господь, который дает солнце для освещения днем, уставы луне и звездам для освещения ночью… Так же, как не исчезнут предо Мною законы эти, - сказал Господь, - так и семя Израилево никогда не перестанет быть народом предо Мною". (Йермияу 31:34)

"Так сказал Господь: так же, (как) не можете вы нарушить союз Мой со днем и союз Мой с ночью, дабы не быть дню и ночи в свое время, так же не может быть нарушен союз Мой с Давидом, рабом Моим" (Йермияу 33:20)

Однако это сопоставление законов дается здесь в одном - достаточно узком аспекте - в аспекте гарантий их прочности, предоставляемых Творцом.

Образ незыблемости природных законов можно привлекать в качестве аллегории твердости духа, однако ставить людей в один ряд с гвоздями все же не самая удачная идея.

В целом наука и религия представляют собой разные, даже диаметрально противоположные сферы. Религия воспринимает мир как лик, как целое, наука - как расчлененную, умерщвленную "математическую" идеализацию. В этом аспекте религия так же похожа на науку, как общение близких людей за накрытым столом похоже на препарирование безымянного трупа в анатомическом театре.

Однако за столом разговор нередко заходит о здоровье, в ходе которого уточняются детали, выясненные человечеством в ходе препарирования тел и всевозможных лабораторных исследований. Все непросто.

Религия органически включает в свое мировоззрение современные ей научные знания, свободно оперирует ими, однако наука обладает независимым статусом, который порой весьма резко отстаивает.

Взаимоотношения религии и науки явственно отмечены знаками гендерного дуализма.

Философию прозвали служанкой богословия, но, кажется, никто не обратил внимания на то, что наука - супруга религии.

Да, религия и наука глубоко сопряжены, и, в сущности, даже подразумевают друг друга. Однако они ни в коей мере не совпадают, и воспроизводят в своих взаимоотношениях асимметричную брачную логику: если Религия по большому счету подразумевает научный подход, сочетает в себе оба начала (Х и У хромосомы), то сама Наука твердо и последовательно обходится без гипотезы Бога (Х и Х хромосомы).