Днем 6 мая канцлером Германии со второй попытки был избран лидер "Христианско-демократического союза" Фридрих Мерц, что стало историческим событием: впервые с момента основания современной Германии (1949) канцлера не удалось избрать в первом туре. Как отмечают эксперты, причиной "предательства" Мерца во время тайного голосования могла стать история его сближения с партией "Альтернатива для Германии", на прошлой неделе признанной в Германии экстремистской. Раскол в немецком парламенте - не первый пример противостояния правых и левых в мировой политике за последнее время. Накануне антимигрантская партия "Реформы Великобритании" одержала победу на местных выборах в UK, что также вызвало ожесточенные споры.

О расколе между либералами и том, как формируются представления людей о политическом идеале, "Можем объяснить" поговорил с социологом Виктором Вахштайном:

- Сейчас многим кажется, что в мире поднимает голову архаика: Путин в России, Трамп в США, Талибан в Афганистане, правые партии в Европе и т.д. Все они, каждый по-своему, говорят о традициях, религии и семейных ценностях. Корректно ли говорить о том, что мы имеем дело с каким-то единонаправленным процессом? Или широкие выводы о возвращении мира в какую-то архаику - это ошибка мышления?

- Ощущение, о котором вы говорите, накрыло, прежде всего, прогрессистов - людей, которые свято верят, что есть "темное прошлое", "отвоеванное у него настоящее" и "светлое будущее". Но будущее может и не наступить из-за восставших словно из глубины веков и дорвавшихся до власти "мракобесов всех мастей". Это хорошо изученный нарратив. (А мне так еще и социально близкий.) Но, тем не менее, давайте разберемся - из чего он состоит.

Для начала придется признать, что человеческое мышление - не набор логических операций. В его основе лежат ценностно-заряженные представления. О том, как устроен мир. О том, куда течет история. И главное - о добре и зле.

Так что списать все на ошибки мышления не получится. Иначе придется признать, что наше мышление состоит исключительно из ошибок, вызванных нашими же убеждениями.

В основе убеждений лежат оппозиции: "зло / добро", "они / мы", "прошлое / будущее", "угроза / надежда". Оппозиция "архаика / модерн" - один из таких бинарных кодов. Он связывает прошлое со злом, будущее - с добром, а настоящее оказывается либо "переходным периодом" от одного к другому, либо "временем испытаний", когда возникает угроза возвращения ко злу. То есть в прошлое.

Теперь посмотрим на структуру этого нарратива. Есть абсолютное зло - архаика. У архаики много обличий. Фанатизм. Тирания. Опричнина. Грязь и зараза. Нетерпимость к иному. Презрение к разуму. Предрассудки. Погромы. Есть абсолютное благо - технический и социальный прогресс. Торжество рациональности и науки. Демократия. Социальная справедливость. Защита меньшинств. Неприятие всех форм дискриминации. Приоритет человеческого достоинства. Искоренение насилия. Все это будет достигнуто в будущем нашими потомками. Мы еще не там, но история течет именно туда. В настоящем же сталкиваются две силы - агенты темного прошлого и защитники светлого будущего. Первые жаждут отказаться от завоеваний эпохи модерна - разрушить демократию, разорить науку, разогнать университеты, развалить медицину, развязать мировую войну. Вторые - находятся "на правильной стороне истории". Они чувствуют свою ответственность перед еще нерожденными поколениями. И должны сказать свое решительное "Нет!" наступлению сил тьмы.

- А возможно ли тут провести грань между придуманным нарративом и реальностью? То есть вот "свет VS тьма", "архаика VS прогресс" - это некоторая социальная придумка. Хорошо. А на самом деле как? Или вы видите в истории исключительно беспорядочное броуновское движение?

- В истории я вижу, прежде всего, науку. Которая - при известном несовершенстве общественных наук - ищет "истину о прошлом". (Хотя часть историков с таким взглядом сегодня решительно не согласны.) А вот то, как политики, журналисты и обыватели это прошлое интерпретируют, как пытаются встроить в свои картины мира, как спекулируют на исторических аналогиях, вызывая коллективные эмоции - это уже предмет социологического исследования. Когда речь заходит о коллективных представлениях - о прошлом и будущем - в чат заходят социологи.

Так что нет, при всем желании вам не удастся отделить "придуманные нарративы" от "подлинной реальности того, что происходит". Происходит то, что вы пытаетесь понять: "Что происходит?". И любой ответ на этот вопрос вы дадите из некоторого набора мировоззренческих установок. Расскажете свою историю об истории.

- Хорошо, тогда переводя разговор в плоскость социологии: что люди в современном мире понимают под архаикой и как сами себе отвечают на вопрос об отношении к ней? Можно ли действительно сказать, что спрос на нее, архаику, как ее понимает общество, растет?

- Вернемся к нарративу, в котором есть архаика как абсолютное зло, прогресс как абсолютное добро, "думающие люди" как относительное добро и "мракобесы" как относительное зло. Четыре риторические фигуры. Казалось бы - все просто. Одна и та же драма, разыгрывающаяся в художественной литературе, парламентских дебатах и, простите, социальных сетях. Ненависть к архаике вы найдете и в "Дне опричника" Сорокина, и во взглядах дона Руматы, которому очень трудно быть богом. Вы обнаружите ее в статьях оппозиционных журналистов эпохи пандемии, которые считали антиваксеров "злом хуже, чем Путин". Но сегодня это повествование разделилось на два конфликтующих нарратива. Назовем их условно леволиберальный и праволиберальный.

Леволиберальный прогрессист верит, что Прогресс - это про социальную справедливость, борьбу со структурным насилием, защиту уязвимых групп, заботу об экологии. Для него архаика - это эпоха колониальных империй. А будущее тесно связано с деколонизацией и эмансипацией. Обретением коллективной субъектности теми, кого вчера еще за людей не считали.

Праволиберальный прогрессист связывает идею Прогресса с эпохой Просвещения, правами человека, демократией, индивидуальной свободой, наукой и техникой. Для него избавлением от архаики стало то, что Макс Вебер назвал "расколдовыванием мира". А в лозунгах своего ближайшего, на первый взгляд, союзника - левого либерала - он как раз видит архаику. Приоритет коллективного над индивидуальным, борьбу с инакомыслием под предлогом борьбы за права уязвимых групп, воспевание племенного насилия под эгидой деколонизации, политический фундаментализм на грани религиозного фанатизма, технофобию, обернутую экологической повесткой. И наоборот. Правый либерал для левого - никакой не прогрессист, а имперец, расист и прислужник Илона Маска.

Иронично, что два типа прогрессистов сегодня друг для друга мракобесы. Одни тянут мир "назад в Совок и Средневековье", другие - "назад в джунгли дикого капитализма".

Рядом же стоят настоящие антипрогрессисты - ультралевые и крайне-правые. И с удивлением смотрят, как два либеральных лагеря ожесточенно обвиняют друг друга в предательстве прогресса.

Так, что ваш вопрос "А кто сегодня предъявляет спрос на архаику?" задан человеком, который уже "предъявил спрос на прогресс". Осталось только понять - на какой из двух прогрессов.

Могу предложить простой тест. Если вы примерили эту нарративную конструкцию (с четырьмя риторическими фигурами) и честно себе признались - да, я верю в прогресс и не приемлю архаику - попытайтесь ответить на вопрос: кто для вас сегодня главный мракобес? Кто воплощает собой эту ненавистную вам дремучесть? Проранжируйте следующих кандидатов:

1. Трамп в США
2. Талибан в Афганистане
3. Путин в России
4. ХАМАС в Газе
5. "АдГ" в Германии
6. Аятолла в Иране
7. Нетаниягу в Израиле

Если у вас наверху списка Трамп, Путин и Нетаниягу, то вам, скорее всего, ближе леволиберальный прогрессизм. Если Путин, ХАМАС и Талибан, то праволиберальный.

- Интересно, как Путин попал в топ и правых, и левых.

- Да, потому что мы говорим с русскоязычной либеральной публикой. Для нее есть одно абсолютное зло, независимо от деления на право и лево. У немцев бы АдГ попала и в право, и в лево. У израильтян конкурентов ХАМАСу тоже бы не было.

- А если говорить о статистике, о цифрах, у нас есть данные о том, как за последние года изменилось соотношение описанных вами групп?

- Увы, нет.

- В среде своих друзей, уехавшим из России, я часто вижу разочарование обществом, в которое они попали. Многие вдруг открыли для себя, что для комфортной жизни в стране они, как и в России, вынуждены поступаться с частью своих свобод. Но свобод, что интересно, других - не тех, что они боялись потерять в России. И над многими в результате сейчас висит, как я вижу, такое сомнение: "А что хуже, российская цензура или немецкая бюрократия? Да черт его знает". И вот тут начинается самое интересное, как мне кажется: как описанные вами группы понимают свободу и в каких условиях считают допустимым ее ограничение?

- Здесь, как мне кажется, имеют значение две переменные. И ценность свободы лишь одна из них. Вторая - представления о государстве.

Свобода передвижения, свобода высказывания, экономические и политические свободы - не синонимы. Но праволиберальный нарратив связал их друг с другом и превратил в антоним "государства".

В итоге свобода стала пониматься как, прежде всего, свобода от государственного принуждения. И вот уже вчерашний прогрессист, распечатывая желтый конверт с очередным письмом от немецких органов власти, с тоской вспоминает о "Госуслугах" и гонит от себя мрачные мысли о неравномерности прогресса.

И да, это проблема именно праволиберальных прогрессистов. Потому что только в их картине мира индивидуальная свобода (понятая, как свобода и от государства, и от "мнения толпы") - абсолютная ценность. Так что, столкнувшись с европейскими реалиями, часть моих знакомых правых либералов мутировали в либертарианцев. А левых либералов - в левых радикалов, которые больше не верят в прогресс человечества, но верят в то, что мир спасет антиимпериалистическая революция.

- Моих тоже. А какова вообще природа этой мутации? Что руководит этим процессом? Когда мы слышим фразы типа "мир левеет", что вообще имеется в виду?

- Изначально пропасть между леволиберальным и леворадикальным нарративом огромна. Радикал не верит ни в какой прогресс - ни в социальный, ни в технический. Все эти мантры левых либералов - "Уровень насилия от века к веку снижается", "Мир становится более инклюзивным", "Каждое следующее поколение лучше предыдущего", "История течет в правильном направлении и нужно быть на правильной стороне истории" - кажутся ему детским лепетом.

В крайне-левой оптике мир уже погряз во зле. Он уже захвачен темными силами - транснациональными корпорациями, неолиберальным истеблишментом, американскими империалистами - и стремительно катится в ад. "Какие, к чертовой матери, инклюзивность и разнообразие?! Глобус опутан щупальцами капиталистического спрута, который высасывает из планеты ресурсы, ежедневно приближая экологическую катастрофу, а вы тут обсуждаете местоимения, менструацию и туалеты!" - говорит он левому либералу.

Но если мир уже захвачен врагами рода человеческого, почему мы еще живы? "Потому, - отвечает левый радикал, - что пока еще существуют рубежи Сопротивления неолиберализму. Раньше это были страны народных демократий, сегодня - страны Глобального юга". Отсюда необъяснимая, на первый взгляд, любовь Антонио Негри к Ирану, а Макса Блюменталя - к России.

Однако у коварных империалистов есть подельники-колониалисты. Страны-марионетки, которые по указке "вашингтонского обкома" зачищают территорию, приближая наступление Апокалипсиса. Для авторов Grayzone, например, образцовыми колониалистами являются Израиль и Украина, "два проамериканских геноцидальных режима". А источником надежды выступают "народно-освободительные движения" - ХАМАС и ЛДНР. И единственное, что может спасти погрязший во зле мир - глобальная антиимпериалистическая интифада.

Еще пару лет назад вся эта стройная картина мира казалась левому либералу абсурдной. Апокалипсис? Империализм? Интифада? Нет, конечно, левый либерал сочувствовал "справедливым чаяниям палестинского народа", но ХАМАС у него был таким же воплощением темной архаики, как и "религиозно-фундаменталистское государство Израиль". А теперь… Стоило Трампу заговорить о Гренландии, как часть левых либералов всерьез задумались об империализме и апокалипсисе. Фраза "мир захвачен врагами рода человеческого и катится в ад" больше не кажется им такой уж абсурдной.

Это, впрочем, не означает, что "мир левеет". Просто левые прогрессисты радикализируются и становятся левыми антипрогрессистами. Нормальный процесс мутации мировоззрений.