Я родился в России, где жил 26 лет — и в провинции, и в Москве. Я прожил в Израиле 8 лет и до сих, даже находясь в США, считаю себя прежде всего израильтянином. В последние три с половиной года я — в США. Жил в Нью-Йорке, Вашингтоне, теперь — в Майами. Это позволило мне увидеть мировой порядок с трех разных "колоколен". В других жизненных обстоятельствах и с другим опытом я едва ли пришел бы к этим умозаключениям, а прочитав подобные, отнесся бы к ним с высокой долей скепсиса.
Остров США
США в идейном смысле — островное государство. Оно всю свою историю является аутгруппой по отношению ко всему миру, начиная с Европы. Сама идентичность американцев сформировалась на фоне противостояния метрополии во время Войны за независимость, и до сих пор останется идентичностью борьбы за собственное безальтернативное понимание того, как желательно жить. Что такое хорошо, а что плохо. Борьбы за право не только определять, но и распространять собственные ценности (что было частью миссионерской протестантской морали колонистов).
Америка в первое столетие своего существования с точки зрения идентичности — это альтернатива авторитарной британской монархии, идеологически созданная на основе самых прогрессивных для того времени европейских идей Эпохи Просвещения. Однако, когда Война за Независимость закончилась и американцы увидели, что собственных различий у них больше, чем общего, началось бурление в скороварке плавильного котла, закончившееся взрывом Гражданской войны. И если первая Война за Независимость шла за право быть Америкой, то гражданская Война велась уже за право считать Америкой тот или иной набор ценностей, укладов и характеристик. Победившая модель стала доминирующей на 200 лет вперед, хотя и с некоторыми ключевыми изменениями в процессе.
В результате Гражданской Войны на свет появилась американская политическая нация и ее детище — действующая конституция США, принятая 237 лет назад. Вся дальнейшая история американской идентичности — это история антагонизма с теми, кто кажется американцам достаточно опасным и сильным, чтобы угрожать их собственному образу жизни и этой самой идентичности, устройству их жизни, конституционализму.
Войны — как поворотные моменты Истории: от независимости к сверхдержаве
Да, американцы вступили в Первую Мировую войну с Германией после того, как британцы перехватили знаменитую телеграмму немецкого министра иностранных дел, в которой Германия предлагала военный союз Мексике, чтобы та смогла отвоевать части Техаса, Аризоны и прочих территорий. Но это не единственная причина. Была и идеологическая: президент Вильсон тогда впервые сказал, что американцы должны сражаться в Европе за демократию. Против автократической монархии немцев под управлением императора. "Мир должен стать безопасным для демократий". Сейчас эта набившая оскомину риторическая связка кажется банальностью, даже иногда ложью, но в момент появления на свет то был вызов миру.
Вторая Мировая война для американцев в идейном смысле — эта война Добра со Злом. С Германией все понятно без объяснений. А вот японцы напали на США на фоне весьма успешных попыток захватить практически весь регион (если отложить в сторону экономические предпосылки). В идеологическом смысле это была война абсолютистского монархического империализма против демократии. Так это подавали газеты. Такая риторика звучала из уст государственных деятелей.
После победы во Второй Мировой войне начался долгий период Холодной войны, где антагонистом американской идентичности и образа жизни стал коммунистический Советский Союз. Протестантская этика и миссионерская мораль с личной ответственностью за все перед Богом плюс священным правом собственности — против коллективистского коммунизма, атеизма и "мировой революции". Этот антагонизм, пожалуй, был самым контрастным с точки зрения идеологии. И хотя война миров закончилась победой США, сегодня мы видим отголоски этого конфликта и откровенный реваншизм коммунистов практически по всему мира . Они появляются, как партизаны-повстанцы, и продолжают борьбу изнутри.
После "конца Истории"
После "конца истории" по Фукуяме, то есть после окончания Холодной войны, начался продолжительный период отсутствия очевидного внешнего антагониста. Американцы остались одни. Они вернулись с поля боя, посмотрели в зеркало так же, как после Войны за Независимость, и увидели там накопившиеся противоречия и полное отсутствие симметрии. В отсутствие очевидного внешнего врага практически четыре десятилетия вплоть до наших дней Америка была занята внутренним гражданским противостоянием за право определять, что же такое Америка сегодня, "200 лет спустя", и кто такие американцы.
Только в этот раз вместо очевидных коллективных "Юга" и "Севера" противостояние проходит между многочисленными новыми группами американцев, объединенных по разным признакам. Эта война, кажется, достигает своей кульминации на предстоящих выборах. Но, по моему мнению, совсем скоро она закончится, поскольку новый антагонист, поднявшийся на горизонте, вот-вот объединит в борьбе против себя всю эту разнородную американскую нацию, и главное — ее элиты, как уже бывало не раз. Этот антагонист сформирует тем самым новую политическую идентичность в Америке, прямо на наших глазах.
У американцев уже даже случился фальстарт в этом смысле: после чудовищного теракта в сентябре 2001 года нация, оставив внутренние разборки в стороне, пошла воевать с врагом. Однако вскоре выяснилось, что слону слишком сложно сражаться с мышами в отсутствие реального оппонента в своей весовой категории, и США вернулись домой, к внутренним противоречиям без очевидной победы.
Тем временем, с момента окончания Холодной Войны последовательно и стабильно растет новый антагонист США — Китай. Особенно это заметно в последние два десятилетия, когда Китай опередил США по паритету покупательской способности и практически догнал по номинальному ВВП. Китай демонстрирует альтернативу американскому образу жизни и ставит под сомнение базисную американскую идею о том, что успешное и динамичное развитие страны должно обязательно быть основано на демократических ценностях, правах человека и свободных рыночных отношениях. Как, в общем, и было до появления Китая.
Антагонизм эффективности развития при авторитарной модели управления — против свободы как высшей ценности, на фоне очевидных проблем с эффективностью и долгосрочной стратегией. Это сильнейший в современной истории вызов Западной цивилизации и ее флагману. У Советского Союза в конечном счете, даже при евразийской химерности, было гораздо больше общего с Западом, чем у современного Китая. Россия до последнего времени, пока не попала в тень Дракона, всегда оставалась частью Европы, а ее культура была евроцентричной. Только сейчас, впервые со времен Золотой Орды, Россия разворачивается на Восток.
Восток — Запад
В чем же принципиальность конфликта США и Китая? На кону то, что кажется нам естественным: права человека, демократия, конституционализм, разделение властей, свобода. То, что среднему представителю западной цивилизации кажется незыблемым, может быть перечеркнуто буквально за одно поколение. И война за все это уже идет на разных театрах. Китай противопоставляет всему этому авторитарный капитализм, последовательно подчиняет себе Глобальный Юг, буквально покупая даже не страны, а континенты.
Китай подчиняет себе Россию, Китай последовательно подчиняет себе исламский мир. Через инициативу "Один пояс, один путь" Китай инвестирует в инфраструктурные проекты в Пакистане, Афганистане, арабских странах, Иране, странах Центральной Азии. Китай фактически владеет большей частью Азией, купил Африку и покупает Южную Америку. Китай определяет общественную повестку в демократических странах через свои НКО, финансирует программы в ведущих западных ВУЗах, скупает лоббистов и лидеров общественного мнения оптом, финансирует политические протесты в пользу собственной идеологии. В этом отношении он зеркалит США, но явно перебарщивает: через посредников Китай также работает с наркокартелями, подсаживает целые народы на дешевые наркотики, которые сам производит, непосредственного или через агентов; косвенно и прямо финансирует террористические организации и пиратов для создания управляемого хаоса на рынках, для бесконтрольных вспышек инфляции в США, ЕС и так далее. И мы до сих пор не знаем, что же на самом деле произошло в Уханьской лаборатории!
На фоне общей картины мирового безобразия все это может казаться не таким страшным, как есть на самом деле. Но если использовать другую линзу и посмотреть на отдельные конфликты более пристально, все становится более четким.
Например, 80% всей нефти Ирана (то есть, можно сказать) всего благосостояния этой страны, зависит именно от закупок Китаем, вопреки каким бы то ни было санкциям. Нужно ли говорить, какую роль Китай играет в экономике этого режима, и что может требовать взамен? В этой перспективе бесконечная война Ирана с Израилем — лишь один из множества элементов противостояния полюсов. Создание очагов напряженности для США и каналов сжигания в печах войны огромного количества ресурсов. В той же логике находится война России и Украины — хотя и с оговорками. Таких конфликтов в горячей фазе сегодня несколько десятков по всему миру. Можно спорить про степень вовлеченности Китая в те или иные войны, но то, что Иран может остановить, заморозить или значительно уменьшить бесконечные программы финансирования террористов в регионе, если этого действительно захочет, сомневаться не приходится. Чего уж говорить про ядерное оружие…
Все это можно рассматривать как продолжение Холодной Войны между полюсами. Только место Советского Союза теперь занимает Китай. А следовательно, и решения этих конфликтов, какими бы сложными они ни были, лежат в плоскости отношений между гигантами. Как и во всех прошлых войнах в рамках Холодной Войны, у названных конфликтов есть собственные природа и причины — исторические, идеологические, а иногда и попросту срабатывает "роль личности в истории". Хотя полюса и раньше контролировали своих сателлитов лишь настолько, насколько им это удавалось, — вспомнить хотя бы динамику отношений Египта с СССР и США, — тем не менее, именно в этом масштабе стоит рассматривать сегодняшние войны.
Перспективы
Понятно, что такие страны, как Израиль, не могут вести прямой диалог и с Китаем, и с США. Например, просить у Китая приструнить Иран… Это просто невозможно. Какой бы независимой ни казалась страна, в каких бы двусторонних конфликтах с США она ни находилась, в конечном счете, Израиль очень сильно зависит от Америки с точки зрения национальной безопасности. А с другой стороны — это только кажется, что иранская зависимость от Китая значительно меньше, чем израильская от США. Когда 80% благосостояния страны зависит от китайских закупок нефти, а все остальные отрасли экономики зависят от безальтернативных поставок технологий и товаров из Китая, говорить о самостоятельности в принятии больших стратегических решений не приходится. И Россия постепенно движется в этом же направлении.
Это понимание дает определенную перспективу. Понятно, что находиться на стыке между империями во время их противостояния опасно. Но, к сожалению, у малых национальных государств вроде Израиля в этой части планеты попросту нет другого выбора. Израиль в этой войне находится не просто на стороне Запада, а на его острие, но это не гарантирует безопасного будущего.
Читайте также
Впрочем, есть и хорошие новости. Противостояние между полюсами только начинается, и в определенный момент политическая зависимость стран от той или иной империи станет определяющей. Си уже не раз недвусмысленно заявлял, что мир достаточно велик, чтобы Китаю и США хватило в нем места. Ни про какие другие "сверхдержавы" он не в курсе.
Как только передел сфер влияния завершится — я думаю, это произойдет в ближайшие 10-15 лет, — Иран больше не сможет самостоятельно разжигать костры по всему региону. Региональные державы будут вынуждены подчиниться или воле Дракона, или правилам Дяди Сэма. Это не значит, что войны прекратятся, однако субъектности у сумасшедших игроков поубавится. Это произойдет мирно или через период турбулентности, но — случится. И выбор неизбежно ждет Россию, Турцию, Иран, Саудовскую Аравию и другие страны. Потому что у последней западной империи появился равный оппонент.