В первые дни войны с ХАМАСом израильские больницы приняли свыше 3000 раненых. Сотни врачей отказались в эти дни уходить домой после дежурства и продолжили исполнять профессиональный долг. По словам медиков, даже на пике эпидемии коронавируса они работали с куда меньшим напряжением.

- За эти годы я повидал всякое и думал, что готов ко всему, но с таким, безусловно, столкнулся впервые, - рассказал глава отделения травматологии и ортопедии беэр-шевской больницы "Сорока" доктор Асаф Акер. - В субботу 7 октября я, как и все, проснулся от звуков сирены. Затем стали слышны удары падающих на землю ракет, сбитых "Железным куполом". Их было слишком много, но Беэр-Шева не впервые оказывается под обстрелом, нам уже не раз приходилось иметь дело с пострадавшими в результате прямых попаданий в дома, а при таком количестве ракет было ясно, что раненые обязательно будут. С другой стороны, в отделении в тот день дежурила очень опытная бригада, так что я особо не волновался. Задал главврачу по WhatsApp вопрос, нужно ли приехать, и тут же получил ответ: "Приезжай немедленно. У нас война".

Признаюсь, последнее слово меня озадачило, но, разумеется, я выехал в считаные минуты. Когда я прибыл в отделение, весь персонал был на работе - вызвали по телефону. Но я все еще не понимал до конца, что происходит. А буквально через несколько минут стали прибывать раненые. Десятки раненых! Мы перевели отделение в режим работы в чрезвычайной ситуации, мы были готовы много и тяжело работать, и все же происходящее выходило за рамки всех возможных сценариев. Наше отделение рассчитано на 50 коек, но палаты довольно просторные, так что я велел сдвинуть кровати и укладывать пациентов рядом друг с другом. А они все прибывали...

- Какие случаи были самыми сложными?

- К нам поступали пациенты с огнестрельными ранениями, но этим нас не удивишь. Напомню, что "Сорока" - главный медицинский центр Негева с его высоким уровнем бедуинской преступности, так что с подобными ранениями, в том числе и очень тяжелыми, мы сталкиваемся почти ежедневно. Проблема была в количестве пациентов: когда их стало 600, я сказал, что больше мы принимать не можем, пусть везут в другие больницы. Были открыты все операционные, все силы брошены туда. Я сам не выходил из операционной почти трое суток. Операция следовала за операцией. Не спрашивайте, как мы с коллегами это выдержали - когда нужно, появляются силы. Самым тяжелым лично для меня было оперировать раненых солдат. Я никогда не делал различия между пациентами, мне не важен их возраст, пол, национальность и все прочее. Но тут мне было крайне трудно переломить себя, чтобы не оказывать в первую очередь помощь солдатам и офицерам. У каждого из нас есть дети, все они служили и служат в армии, и передо мной были наши дети, которых я обязан спасти.

Заведующая отделением интенсивной терапии в ашдодском филиале больницы "Асута" доктор Двора Гиршов-Вест:

- Я выехала из дома, когда по всему городу уже звучали сирены, - рассказывает она. - Было понятно, что при таком интенсивном обстреле могут быть раненные в результате прямого попадания, за время существования больницы нам пришлось иметь дело с пятью тяжело раненными жертвами обстрелов. Но тут мы столкнулись даже не с потоком, а с потопом раненых, причем ранения были самыми разными, у многих тяжелыми. Сирены продолжались, а все наши сотрудники - это жители Ашдода либо других населенных пунктов юга страны, в том числе и оказавшихся в самом эпицентре террористической атаки. И, понятное дело, работая, мы не могли не тревожиться за свои семьи. Но я все еще не знала, что происходит, думала, что речь идет только о возобновлении обстрелов. Лишь спустя несколько часов вышла на минуту передохнуть в коридор и посмотрела в мобильнике новости.

Гиршов-Вест тоже говорит, что самым тяжелым для нее было заниматься солдатами, каждый такой пациент разрывал ей сердце. Один все время спрашивал себя, почему выжил, а все его друзья погибли, почему он не погиб вместе с ними. Другой, явно не понимая, в каком он состоянии, рвал на себе бинты и требовал немедленной выписки, поскольку ему надо вернуться в батальон и свести счеты с теми, кто убил его товарищей.

- Это, безусловно, героизм, но одновременно многие ребята находились в состоянии истерики, и было понятно, что после нашей помощи им обязательно понадобится помощь психологов и психиатров, - продолжает рассказывать доктор Гиршов-Вест. - Состояние неопределенности угнетало больше всего. Мы все понимали, что произошла катастрофа, только никто еще не знал толком, каковые ее масштабы. Но надо было держать себя в руках, так как операционные работали в режиме нон-стоп, и каждому пациенту следовало обеспечить должный послеоперационный уход. В конце концов, нагрузка стала неподъемной, нам пришлось начать переводить раненых в другие больницы. Работали мы, кстати, неполным составом, так как еще утром несколько врачей получили приказ явиться в свои части.

Затем началось самое тяжелое: в больницу стали прибывать родители и другие родственники пропавших без вести в надежде, что те могли попасть к нам. Последовал шквал звонков с теми же вопросами со всех концов Израиля, да и не только Израиля. В том числе и на мой личный мобильный. Среди прочих позвонила моя знакомая из Англии, чтобы узнать, не числится ли среди раненых ее сын. Я проверила, сказала, что нет, но поспешила ее успокоить, так как он вполне мог оказаться в другой больнице. У меня есть ощущение, что это не конец, что впереди нашу страну ждут нелегкие дни, нагрузка абсолютно на всех ляжет огромная, но мы обязаны выстоять.

Одной из больниц центра страны, в которую в первый день войны были доставлены сотни тысяч пациентов, стала "Асаф а-рофэ" в Беэр-Яакове.

- То, что мы столкнулись с большой бедой, соразмерной которой мы до сих пор не знали, стало ясно уже в субботу: за 24 часа наша относительно небольшая больница приняла более ста раненных, в том числе и очень тяжелых. Понятно, что на такие нагрузки она не рассчитана, - говорит завотделением интенсивной терапии больницы Галь Пахис. - Молодежь, дети, военнослужащие... С ранениями конечностей, живота, спины. Некоторых доставили вертолетами. Коек не хватало. Мы стали сдвигать кровати, насколько возможно, затем размещать раненых в коридоре. Проблема заключалась в том, что большая часть нашего отделения защищена от ракетных обстрелов, но часть от входа и коридор не защищены. Но выхода не было - мы размещали пациентов и там, и прямо на месте проводили реанимационные процедуры. Многие случаи заставляли содрогаться, но больше всего потрясло нас, когда к больнице подъехал тендер, и мужчина вынес из него на руках раненого сына. Он рассказал, что сын, получив ранение на фестивале в Реим, позвонил и попросил помощи. Он тут же помчался туда, нашел сына, а рядом с ним - трех его убитых товарищей. Он погрузил их тела в тендер и помчался к нам в больницу. После того, как мы занялись его сыном, мужчина сказал, что у него в тендере еще три тела, их надо перенести в морг. Все трое были очень молоды, почти дети...

Потом в больницу доставили смертельно раненного офицера, который оказался близким другом одного из наших врачей. Когда мы констатировали его смерть, коллега какое-то время не мог работать, но потом собрался с силами и снова включился.

- Разумеется, мы не ожидали ничего подобного, да и никто не мог ожидать такого, - говорит завотделением травматологии и ортопедии больницы "Шиба" доктор Владислав Огоршин. - Раненые начали к нам поступать в субботу где-то в 13:00 - некоторых сразу привезли к нам, некоторых переправили из других больниц в связи с особой тяжестью случаев. Очень много тяжелораненых было среди участников музыкального фестиваля в Реим. Картина жуткая, ничего подобного на моей памяти не было.

- И все-таки, что было самым тяжелым?

- Видеть в коридорах больницы исполненных надежды родителей, приехавших вместе с ранеными детьми, а затем выходить к ним, чтобы сообщить, что их ребенка, несмотря на все наши усилия, больше нет. Хотя нам удавалось обыграть смерть, и родители понимали, что их сына или дочь можно считать заново родившимися. Раненых детей было много, очень много. Некоторых я оперировал со слезами на глазах. Хочется верить, что больше мне никогда не доведется пережить нечто подобное.

Источник: Маарив

Сокращенный перевод