Владимира Путина очень интересует конфликт, разворачивающийся сейчас в Израиле и на палестинских территориях. Он уже дважды выступал с речами на этот счет и провел телефонные переговоры со всеми вовлеченными сторонами. Россия предлагает себя в качестве потенциального посредника для решения израильско-палестинского конфликта. Какие цели преследует Москва и можно ли всерьез говорить об увеличивающейся роли российской дипломатии?

"Никто не заподозрит, что мы хотим кому-то подыгрывать"

В пятницу 13 октября в Бишкеке, во время своей первой заграничной поездки после выдачи ордера Международного уголовного суда на его арест, Путин выступил с речью, значительная часть которой касалась конфликта Израиля и палестинцев. Он начал с того, что Израиль столкнулся "с беспрецедентной атакой, которой в истории не было", говоря о нападении боевиков ХАМАС на южные районы страны.

Но затем Путин сравнил сектор Газа с блокированным во время Второй мировой Ленинградом и заявил о необходимости создания независимого государства Палестина. При этом, по его словам, причина эскалации конфликта кроется в провалившейся внешней политике США. Израиль же, по мнению Путина, "конечно, имеет право на обеспечение своей безопасности", но выход из этой ситуации может быть найден при "посреднических усилиях".

В качестве такого посредника Путин открыто предложил Россию: "У нас с Израилем сложились очень добрые отношения за последние лет пятнадцать, ну и традиционные отношения с Палестиной. Поэтому нас никто не заподозрит в том, что хотим кому-то подыгрывать".

В тот же день Россия внесла в ООН проект своей резолюции по прекращению огня в Израиле и Палестине, но он не был принят Советом Безопасности.

После выступления Путина ХАМАС поблагодарил его за поддержку Палестины, а американская газета WSJ вышла со статьей о том, что отношения между Москвой и Израилем существенно ухудшились на фоне конфликта. Газета отмечает, что Путин был одним из немногих мировых лидеров, кто не позвонил израильскому премьеру Биньямину Нетаниягу, чтобы выразить соболезнования в связи с атакой ХАМАС.

Западные и российские независимые СМИ обратили внимание на то, что ни в российском проекте резолюции ООН, ни в официальных кремлевских заявлениях не упоминался ХАМАС и, соответственно, не была дана оценка его действиям.

Как пишет WSJ, после начала российского вторжения в Украину Кремль значительно укрепил свои связи с Ираном, который поддерживает Москву и торговыми отношениями, и военными поставками. Иран же, в свою очередь, — один из главных союзников ХАМАС и исторический враг Израиля.

Однако неоднозначные заявления Путина не помешали ему в понедельник 16 октября провести телефонные переговоры со всеми заинтересованными сторонами конфликта — лидерами Израиля, Палестинской автономии, Ирана и Египта.

В среду, во время визита в Китай, Путин снова заявил о необходимости начинать "контакты и переговоры" для решения ситуации в Израиле.

"Я прихожу в ярость, когда слышу, как российский президент направо и налево раздает предупреждения о том, что жертвами военной конфронтации станут мирные жители. Просто невозможно быть более циничным", — отреагировал на слова Путина на следующей день немецкий лидер Олаф Шольц.

Почему Путин внезапно заговорил о "мире"?

Россия в течение многих лет изображала себя в качестве посредника на Ближнем Востоке, но сейчас Кремль не имеет "ни возможности, ни желания добиваться подлинного примирения или разрешения конфликта", комментирует Анна Борщевская, сотрудница Вашингтонского института ближневосточной политики.

"Скорее, речь идет о том, чтобы представить Россию как великую державу, без которой не может быть принято ни одно ключевое международное решение, а также как противовес Соединенным Штатам", — считает она, отмечая, что заявленная внешнеполитическая цель России — "разрушение либерального миропорядка и замена его многополярным".

Россия пытается представить себя как сторону, которая прежде всего заинтересована в дипломатии — такую же позицию Путин пытался продвигать и в отношении войны в Украине, комментирует Эмили Феррис из британского Королевского института оборонных исследований (RUSI).

"Это подкрепляет нарратив, который Кремль продвигал в течение некоторого времени — образ угасающего Запада, и что такие страны как Россия теперь должны играть свою роль. Это тот образ, который Россия продвигает на африканском континенте", — говорит Феррис.

Но первостепенная причина заинтересованности Москвы в ситуации в Израиле — отвлечение внимание от войны в Украине, об этом говорят и опрошенные Би-би-си эксперты, и многие западные СМИ.

Весь мир сосредоточен на Израиле и секторе Газа, и это значит, что у России сейчас во многом развязаны руки, говорит Николай Кожанов, сотрудник Центра изучения Персидского залива университета Катара. Он приводит в пример то, что Россия относительно незаметно смогла отказаться от договора о запрете ядерных испытаний — Госдума приняла закон об этом на этой неделе. "В иные времена бы это привлекло куда больше внимания", — рассуждает Кожанов.

Он также отмечает, что события на украинских фронтах сошли с мировых передовиц, а на Западе началась дискуссия о том, как распределять помощь Израилю и Украине — все это выгодно для России.

Помимо этого в такой ситуации Россия получила возможность разговора с международным сообществом. "Это важно для Москвы хотя бы с точки зрения, что можно избежать изоляции, продолжить процесс ухода от изоляции и показать свою важность, свою значимость, — комментирует Кожанов. — Россия получила канал, через который она может дополнительно говорить с внешним миром. Если повезет, то сыграет роль посредническую. Не повезет, то — господь с ним, по крайней мере, российское руководство будет долго заявлять, что мы пытались".

Может ли Россия действительно стать посредником в этом конфликте?

Трудно представить, что в настоящее время Израиль согласится на посредничество России, говорит Анна Борщевская. Россия поддерживает отношения с ХАМАС и "Хизбаллой" (ливанская группировка, созданная при участии Ирана, выступающая против Израиля), их представители неоднократно совершали поездки в Москву, Россия оказывала им военную помощь — перечисляет причины Борщевская.

"Антисемитизм в России также, похоже, набрал обороты, так что трудно представить, что Путин является настоящим другом Израиля — или кого-либо еще, если на то пошло", — говорит она.

Израиль скептически относится к попыткам Москвы навязать свое посредничество, уверен и Николай Кожанов. "Многим очевидно, что, Россия использует эту ситуацию в своих интересах. Ни о какой защите интересов Израиля или Газы речи не идет", — говорит он.

При этом Кожанов отмечает, что Россия действительно предпринимает немалые дипломатические усилия — не просто выступает с заявлениями, а проводит консультации и контактирует с теми "ключевыми игроками в регионе", с которыми Израиль не может контактировать. "Но, думаю, учитывая всю текущую ситуацию, особенно токсичность России для большинства игроков на международной арене, она вряд ли станет значимым посредником", — заключает эксперт.

Эмили Фэррис в целом ставит под сомнение правдивость заявлений Путина о том, что Россия может быть нейтральной стороной в этом конфликте. Не уверена экспертка и в том, насколько Россия действительно может иметь влияние на разные стороны конфликта. "Россия говорит, что может быть посредником, потому что у нее хорошие отношения с обеими сторонами. Это на самом деле не совсем так", — размышляет Феррис.

Во-первых, нужно учитывать сложность отношений России и Израиля. Израиль занял особую сторону по отношению к войне в Украине: не присоединился к западным санкциям, не поставлял Украине специфическое вооружение, но к самим военным действиям отнесся "критически" и принимал украинских беженцев — перечисляет она. Однако после этого Лавров сделал несколько антисемитских комментариев, за которые Путину пришлось извиняться перед Нетаниягу.

Кроме того, здесь играют роль и отношения России с Ираном. "Судя по тому, что мы знаем планах России на свою внешнюю политику в ближайшие несколько лет, Россия, Китай, Индия и Иран являются ключевыми приоритетами в создании нового международного альянса. Кроме того, очевидно, что Иран направляет беспилотники, которые летят по Украине", — говорит Феррис. Однако Иран финансирует ХАМАС и "Хезболлу", что, конечно, служит фактором напряжения для отношений между Россией и Израилем.

"Кроме того, есть вопросы по поводу того, насколько реально Россия имеет какие-либо рычаги влияния на ХАМАС, — продолжает Феррис. — Но я думаю, что совершенно ясно, что страна, имеющая наибольшее влияние на ХАМАС, — это не Россия".

К тому же Россия продвигает такие конспирологические нарративы, которые показывают, что она не может быть нейтральна в этом конфликте. Например, распространяемая в российских СМИ фейковая новость о том, что Украина поставляла ХАМАС оружие, которое ей было передано Западом.

"Это одна из конспирологических теорий, которая играет на руку России, говоря о провале западной дипломатии, о том, что западная поддержка Украины не является поддержкой демократических целей, а на самом деле подпитывает терроризм", — говорит Эмили Феррис.

На чьей стороне действительно Россия?

После пятничных заявлений Путина и благодарности ему от ХАМАС Россию стали обвинять в пропалестинских настроениях, а российские пропагандисты и государственные СМИ позволяли себе агрессивные высказывания против Израиля.

"Официально, я думаю, что, похоже, позиция Кремля заключается в том, чтобы быть нейтральным. Но я думаю, что в Израиле нейтралитет трактуется как поддержка палестинцев, потому что, по-моему, сейчас очень лихорадочное время", — говорит Эмили Феррис.

России сейчас невыгодно занимать чью-либо сторону, согласен и Николай Кожанов; стратегия России — лавирование.

"В нынешней ситуации просто занимать чью-либо позицию — это ослаблять свою позицию. Исходя из позиций, которые Израиль занимает по Украине, отдаляться от него — невыгодно. Отдаляться от „арабской улицы" (собирательное название для настроений населения арабских стран — Би-би-си) — тоже невыгодно. Поэтому единственно возможный вариант — это лавирование и попытка говорить о том, что мы за мир и все хорошее", — говорит Кожанов.

К тому же, по его словам, России не выгоден затяжной конфликт на Ближнем Востоке. Россия получает дивиденды именно от "вялой нестабильности", в которой она может предложить кому-то свою роль посредника или помощь. Но ситуация большой войны, которая могла бы изменить расстановку сил в ближневосточном регионе, России не нужна, считает Кожанов.

Действительно, более масштабный конфликт с участием "Хизбаллы" и других иранских сторонников, скорее всего, отвлечет на себя значительную часть военной помощи, которую Тегеран направляет в Москву, согласен и Джонатан Лорд, директор программы безопасности на Ближнем Востоке Центра новой американской безопасности (CNAS).

"В случае непосредственного вовлечения Ирана в конфликт в Газе Иран может попытаться потребовать от России „долговые расписки", попросив предоставить современное вооружение, которое Россия обещала, но не хочет предоставлять в ближайшее время", — прогнозирует он.

По его словам, любые действия, предпринимаемые Россией на Ближнем Востоке уже нельзя рассматривать в отрыве от войны в Украине и военных отношений России с Ираном.

"Путин в очередной раз твердо встал на сторону Путина, что в течение последнего года означает тесное сотрудничество с Ираном и опору на иранское оружие в Украине", — говорит Лорд.

По его словам, у Путина есть две основные цели на Ближнем Востоке: сохранить поток вооружения из Ирана и сохранить военное присутствие в Сирии, где Россия контролирует порт Тартус. И все действия Путина продиктованы именно этими целями.