В 2002 году в журнале "Заметки по еврейской истории" была напечатана статья лауреата Нобелевской премии по физике, академика Виталия Лазаревича Гинзбурга "Несколько замечаний об атеизме, религии и еврейском национальном чувстве".

"Религия, — писал В.Л. Гинзбург, — это пережиток научного невежества". И далее: "…со временем, хотя и очень не скоро, религия повсеместно отомрет…".

Виталий Лазаревич был убежденным атеистом. Всю долгую жизнь он посвятил научным исследованиям, которые необходимо подразумевают у того, кто ими занимается, активное чувство сомнения, неудовлетворенности — это качество помогает стремиться к новому, выдвигать гипотезы, ставить эксперименты. В общем, искать то, что называют истиной. Для атеиста-физика истина — это соответствие практике, то, что доказано с помощью опыта и объясняющей опыт теории, то, что не противоречит ранее изученным законам природы, не отменяет, а дополняет их. Истина — это то, что вытекает из принятых в науке аксиом.

В списке принятых наукой аксиом нет аксиомы о существовании Бога.

Однако, то, что представлялось элементарным академику В.Л. Гинзбургу, не очевидно для очень многих современных читателей. То и дело приходится читать и слышать нечто противоположное: "Современная ортодоксальная (вариант — официальная) наука — пережиток, а ученые-атеисты мешают правильному пониманию мироздания. Со временем, хотя, возможно, и не скоро, атеизм повсеместно отомрет".

Для любого верующего человека вопроса о существовании Бога нет — с детства усвоенная система ценностей любой религии (не только монотеистической) покоится на главной и не оспариваемой аксиоме о том, что Бог (или боги) — есть.

Казалось бы, о чем тут спорить? Возможно ли вести сколько-нибудь осмысленную дискуссию о том, на самом ли деле между двумя точками можно провести прямую линию и притом только одну? Повседневный опыт показывает, что две точки можно соединить единственной прямой линией, но никто не запрещает принять в качестве аксиомы противоположное утверждение и построить непротиворечивую геометрическую систему, в которой две точки соединяются бесконечным количеством прямых линий. Или систему, в которой прямых линий нет по определению.

Спорить, повторяю, тут не только не о чем, но и бессмысленно, потому что в ту или иную аксиоматическую систему можно лишь поверить. Невозможно ДОКАЗАТЬ правильность принятой вами системы аксиом — аксиомы есть аксиомы, они не доказываются.

Первые четыре аксиомы геометрии никем пока не оспаривались, никому не приходило (пока!) в голову строить геометрический мир, в котором математическая точка, скажем, имеет конечные размеры. Точка размеров не имеет — это аксиома, так мы приняли. И параллельные прямые не пересекаются, но полтора века назад ничто не помешало Николаю Ивановичу Лобачевскому принять другую аксиому: параллельных прямых вообще не существует, все прямые линии расходятся. А Бернхард Риман взял на вооружение противоположную аксиому: параллельных линий нет, все прямые линии в конце концов пересекаются. Они создали новые геометрические системы на основе своей аксиоматики, геометриями Лобачевского и Римана математики и физики пользуются в повседневных расчетах, хотя никто и никогда не видел, чтобы две параллельные прямые вдруг сошлись или разошлись в разные стороны.

И все нормально. Но есть единственная пара аксиоматических систем познания, где, несмотря на очевидную бессмысленность, споры о правомерности и доказуемости аксиом продолжаются по сей день и, более того, от года к году становятся все более ожесточенными. Боюсь, что в конце концов дойдет до прямого рукоприкладства, поскольку по понятным причинам иным способом невозможно "доказать" правильность той или иной системы аксиом.

Речь идет об аксиоме существования Бога.

* * *

Наука в своем развитии пережила несколько этапов. На одном из них (в поздние средние века) науку питали, в основном, монастырские монахи, хранившие знание прошлого и умевшие анализировать природные явления. Они, конечно, уповали на Божьи милости, но в своих исследованиях в области химии, физики или математики в гипотезе о существовании Всевышнего все-таки не нуждались и, если и обращались к Творцу, то не для обоснования научного открытия, а примерно так, как уже в ХХ веке советские ученые в каждой научной статье прославляли имя Сталина — формально и не по делу.

Великие ученые, даже веря в Творца, никогда не позволяли себе смешивать две аксиоматические системы. Ньютон был верующим человеком, но где в "Математических началах натуральной философии" можно найти ссылки на то, что тот или иной закон природы — творение Божие? Все выводы делались по строгим правилам логики, физики, математики, для которых аксиома присутствия Бога не была необходимой. Ни Ньютон, ни его великие предшественники и последователи этой аксиомой и не пользовались в научных изысканиях.

Лаплас, сказавший Бонапарту о Боге: "В этой гипотезе я не нуждаюсь", не был атеистом, но в картине мироздания, созданной им методами науки, Богу места не находил.

В те годы — да и в более поздние времена — представлялось вполне естественным быть верующим человеком, молиться по канонам своей религии и при этом, занимаясь наукой, не использовать в своих построениях имени того, кому только что молился и поклонялся.

Можно привести пример из ХХ века: астроном и космолог Франсуа Леметр, в 1929 году предложивший гипотезу Большого взрыва, был каноником, профессором Папской академии в Ватикане, человеком безусловно верующим, но в своей работе, создавшей эпоху в развитии космологии, имени Творца не использовал, и проблему происхождения Вселенной решал не на богословском уровне ("И отделил Бог свет от тьмы"), а на сугубо научном. В то время ответа на вопрос "Как возникла Вселенная?" наука дать не могла, и Леметр ответа не дал тоже, хотя мог, будучи человеком верующим, это сделать. "Расширяющуюся Вселенную создал Творец в милости своей", — примерно так мог написать Леметр и не погрешил бы против своей религии, но тем самым немедленно определил бы свою работу, как не имеющую ничего общего с наукой.

В Советском Союзе, где наукой управляла государственная идеология, о профессоре Леметре писали не иначе, как об аббате: "Аббат Леметр придумал теорию создания Вселенной из кокона". Советская наука не могла допустить, чтобы мироздание возникло в определенный момент времени, потому что после этого утверждения следовало задать вопрос: "Почему это произошло?" Разумеется, ничего антинаучного в таком вопросе не было, сейчас космология занимается поисками ответа, опять-таки не привлекая к этому поиску Бога.

По понятиям советской науки нельзя было даже ставить вопросы таким образом, чтобы одним из вариантов ответа было бы: "Так создал Бог". Понятно, что ни один ученый (верующий или атеист — неважно) не пришел бы к такому заключению, потому что тем самым он порвал бы отношения с наукой. Но это понятно было ученым Запада, а в СССР, где слово "Бог" невозможно было употребить даже в сослагательном наклонении, научная проблема "начальной точки" в мироздании не могла рассматриваться в принципе. Мироздание не могло иметь начала, потому что начало ассоциируется с Богом, а Бога нет, и значит, Вселенная бесконечна в пространстве и времени.

Именно в СССР возникло понятие "воинствующий атеизм", которое впоследствии приобрело отрицательную коннотацию — вполне естественно, определение "воинствующий" требовало не простого неверия в существование Творца, а непременной борьбы против всех, кто в Творца верил. В мире двух аксиом советский ученый не только должен был выбрать непременно одну ("не верю в Бога!"), что было бы естественно для научного работника (и не обязательно в личном плане), но "с оружием в руках" бороться против тех глупцов, кто в ХХ веке, веке атома и полетов в космос, продолжал верить в существование Высшей силы, без которой наука прекрасно обходится.

Наука обходится, но вера в Бога к науке не имеет никакого отношения. Как, кстати, и к религии. Это просто выбор одной из жизненных аксиом — выбор может быть осознанным, основанным на собственном духовном (в том числе мистическом) опыте, а может быть не осознанным, если человек с раннего детства воспитывался в определенной среде, привык в этой среде жить и аксиомы, принятые в этой среде, воспринимать, как собственные.

Воинствующий атеизм советского толка, похоже, действительно исчезает вместе с его носителями. Но "свято место пусто не бывает": место воинствующего атеизма занимает воинствующий теизм, что нисколько не лучше.

* * *

История науки связана с постоянным искушением выбора. Представьте физика начала позапрошлого века, ничего не знавшего о законах электродинамики. Он наблюдает потрясающую гармонию в мире, где заряды притягивают друг друга, будто планеты, и не понимает, как это возможно. Только Бог мог создать такую гармонию.

Развитие науки — это последовательная смена эмоций: восхищение перед очередным открытием (разве слепая и тупая природа могла?..) сменяется поисками объяснений и обнаружением разгадки, за которой следует новое удивительное открытие. Ученый, который не останавливается в восхищении перед новой загадкой природы, на мой взгляд, — плохой ученый. А ученый, который останавливается перед этой загадкой, да так и застывает, повторяя "вот создание Божие", — не ученый вообще.

Аксиома существования Высшей силы объясняет любую научную загадку. И эволюцию человека, и разбегание галактик, и обнаружение скрытых текстов в Торе, и вообще все, чего мы еще не открыли во Вселенной. Следует ли из этого, что Высшая сила действительно существует? Нет, ибо сказанное — не доказательство, а лишь неумение (зачастую — нежелание) человека верить в то, что непознанное сегодня будет познано завтра. Как были познаны законы электродинамики, квантовой физики и так далее.

* * *

"Но, — скажет недовольный читатель, — истина-то одна! И кто-то должен быть прав. Либо атеист, либо верующий".

Согласен. Только думаю, что доказать правоту идеализма или материализма вряд ли удастся. Ибо тогда придется методами материалистической науки ДОКАЗАТЬ, что есть Бог или Высший разум. А это, как мы уже вроде бы поняли, невозможно. Или придется теологическими изысканиями ДОКАЗАТЬ, что Бога нет — а это, ясное дело, тоже невозможно по определению. Поэтому быть материалистом или идеалистом — вопрос выбора, и одна из целей этой статьи в том и состоит, чтобы дать читателям, еще свой выбор не сделавшим, материал для размышлений. По сути — материал для выбора аксиоматики: поверить в Высшую силу, управляющую природой, или в саморазвитие материального мира.

* * *

Согласно иудаизму, человек был создан на шестой день Творения и произошло это 5782 года назад. А Вселенная была, соответственно, создана шестью днями раньше. Этот факт неоспорим с точки зрения религиозного еврея так же, как для физика неоспорим закон сохранения энергии в замкнутых системах. Но как согласовать этот возраст с известным в науке положением о том, что после Большого взрыва минули 13,78 миллиардов лет?

"С точки зрения иудаизма ясно, — говорит человек, верящий в Творца, — что во время сотворения мира все процессы текли по-другому, и все, что было создано за шесть дней творения, может сейчас — исходя из современных скоростей этих процессов — показаться нам миллиардами лет".

Так смешиваются две системы аксиом. Верующие пытаются использовать в своих целях выводы науки, сделанные в пределах совершенно другой аксиоматики. Иногда так же поступают и ученые, используя в научных трудах сведения из Торы и священных книг иных религий.

Пример: поиск в тексте Торы скрытых слов с помощью компьютера. Более четверти века назад несколько групп ученых (среди которых есть люди, глубоко религиозные) исследовали текст Торы с целью выявить в нем скрытые слова и выражения. Велись такие исследования, конечно, и в прежние времена (достаточно вспомнить Каббалу, гематрию и т.д.), но в конце ХХ века для этой цели стали использовать компьютеры, и проблема перешла на качественно иной уровень.

Используя сконструированную ими программу, исследователи обнаружили в Торе упоминания о видных раввинах и мудрецах прошлого, включая даты их рождения и смерти (естественно, в буквенном еврейском коде), упоминания об известных исторических событиях и так далее. В дни первой Войны в Заливе в тексте Торы были обнаружены слова "Саддам", "русские СКАДы" и даже дата начала операции "Буря в пустыне". О Сталине в тексте Торы сказано, что он параноик, и именно это обстоятельство убеждает меня не в том, что Тора была дана Творцом (ибо кто, кроме него, мог в давние времена знать, что произойдет в мире через несколько тысяч лет?), а в том, что речь в данном случае идет о математическом казусе — и не более того.

Слово "паранойя" исследователи искали в сочетании со словом "Сталин" в те дни, когда популярной была историческая версия о психической болезни тирана. Искали — и нашли. Сейчас эта версия опровергается, современные историки полагают, что Сталин был психически вполне здоров. И что теперь делать с найденным в Торе текстом?

Или — почему Творец использовал в тексте Торы для обозначения иракских ракет слово "скады" — сугубо служебный термин, придуманный аналитиками НАТО? Ведь настоящее название этих ракет — СС-20, и Творец должен был это знать…

Иными словами, речь идет, на мой взгляд, не о теологической, а о сугубо лингвистической и математический загадке, связанной с языком иврит — одним из самых компактных языков на планете. К тому же, исследователи не пытались искать в текстах нужные им слова, задавая не постоянные, а переменные буквенные интервалы. Ведь тогда в ЛЮБОМ (достаточно длинном) тексте можно было бы обнаружить ЛЮБЫЕ заданные слова!

Сугубо научная проблема: как объяснить, что в тексте книги удается обнаружить упоминания о событиях, о которых автор, не будучи Творцом, знать не мог? Если это действительно проблема научная, то решаться должна в рамках научной аксиоматики: речь идет о лингвистической загадке, в ней и предстоит разобраться.

Еще один пример, менее известный. Лет двадцать назад в журнале "Ницоцот" ("Искорки") была опубликована статья Б. Циммермана "Созвездия и галактики в Талмуде". Любопытная статья, которая, по мысли автора, наводит мосты между религией и наукой, доказывает, что авторы Талмуда знали то, что могло стать им известно только от самого Творца. На мой взгляд, сопоставления религиозных текстов с современными научными данными наносят вред как религии, так и науке. Попробую обосновать свою точку зрения, но сначала приведу выдержку из статьи Циммермана, чтобы читатель мог судить о справедливости аргументов и выводов.

Итак:

"Сходство между данными современной науки о числе галактик и звезд во Вселенной и их числом согласно Талмуду просто поразительно. Тем, кто читал Талмуд, хорошо знаком отрывок из трактата "Берахот":

"Сион говорит: покинул меня Господь, и Бог меня позабыл (Исайя, гл. 49, 14). Не только покинул, но и позабыл. Рабби Шимон бен Лакиш разъясняет: "Дух еврейского народа сетует: О, Владыка мира! Кто берет вторую жену, помнит о первой. Ты же покинул меня и позабыл меня.

На это Всевышний возражает: дочь Моя, на небесах Я создал двенадцать созвездий Зодиака, и в каждом созвездии тридцать армад, и в каждой армаде тридцать легионов, и в каждом легионе тридцать скоплений, и в каждом скоплении тридцать когорт, и в каждой когорте тридцать групп, и в каждой группе триста шестьдесят пять сотен миллионов звезд, по сто миллионов звезд на каждый из дней года. И все это ради тебя. А ты сетуешь, что Я покинул и позабыл тебя?"

В этом отрывке можно найти интереснейшие научные данные. Прежде всего, в нем содержится число звезд во Вселенной. Перемножив числа, входящие в состав звездной иерархии, согласно отрывку из Талмуда, мы получим единицу с девятнадцатью нулями.

Современная астрономия, пользуясь данными наблюдений и подсчетов звезд, галактик и их скоплений, тоже дает довольно точную оценку числа звезд во Вселенной, и число это достигает единицы с девятнадцатью нулями! Соответствие между данными Талмуда и современной астрономии более чем поразительно.

Весьма примечательна и научная классификация звездных систем во Вселенной:

1 — звезды, 2 — шаровые звездные скопления, 3 — рассеянные звездные скопления, 4 — галактические рукава, 5 — галактики, 6 — локальные скопления галактик, 7 — крупномасштабные скопления галактик.

Но ведь и рабби Шимон бен Лакиш в Талмуде разделил звездные системы на те же семь классов (звезды, группы, когорты, скопления, легионы, армады и созвездия Зодиака). Еще одно поразительное сходство!" (Конец цитаты)

Логика рассуждений Циммермана понятна. Рабби Шимон бен Лакиш, чьи мысли о мироздании содержатся в книге Исайи, знал то, до чего наука дошла лишь сейчас: сколько звезд во Вселенной и какова действительная иерархия звездных систем. В те давние годы, когда жил рабби Шимон бен Лакиш, люди не могли знать таких подробностей. Следовательно, сам Бог говорил с рабби и сообщил ему эту истину.

Казалось бы, все ясно, и слова рабби Шимона бен Лакиша свидетельствуют, что современная наука подтверждает то, что было в свое время сообщено Создателем. Между тем, на мой взгляд, популярные в наши дни попытки сопоставления известных сегодня научных (в частности — астрономических) данных с каноническими текстами Талмуда и ТАНАХа играют, вообще говоря, дурную роль. Во-первых, принижают сами священные тексты: религиозный еврей изначально знает, что Тора есть Божественное откровение, и поскольку он верит, что великие раввины древности могли воспринимать сказанные им слова Всевышнего, то нет смысла "подтверждать" эти истины с помощью современной науки. Никакой математик не станет доказывать постулат Евклида о том, что между двумя точками можно провести прямую линию и при том только одну. Это аксиома, не требующая доказательств. На этой аксиоме, как на прочнейшем основании, построено все здание современной геометрии. Так зачем же доказывать другую, столь же очевидную для любого религиозного человека истину?

И второе. Наука развивается. То, что сегодня считается известным, завтра может быть подвергнуто сомнению и даже отвергнуто, как были отвергнуты в свое время идеи теплорода и мирового эфира — идеи, казалось бы, подтверждавшиеся опытом. Я вернусь к этому чуть ниже, а пока скажу о третьей причине, почему, на мой взгляд, не нужно проводить сопоставление талмудических текстов с научными данными. Существует такая простая вещь, как случай. Совпадение чисел может оказаться случайным, и до какого же в таком случае уровня сравнивающий эти числа низводит как религию, так и науку?

Вернусь к тексту рабби Шимона бен Лакиша. Действительно, если перемножить числа, упоминаемые рабби, то получится огромная величина — единица с девятнадцатью нулями (десять миллиардов миллиардов!). Современная астрофизика оценивает число звезд в видимой части Вселенной примерно таким же числом. Что из этого следует? Да ровно ничего! Циммерман пишет, что числа совпадают с точностью в несколько процентов, и это свидетельствует о том, что он не знает, с какой ошибкой современная астрофизика определяет расстояния до звезд, их массы, числа звезд и галактик и прочие величины, связанные со структурой Вселенной. Погрешность в 30-40% считается неплохим результатом. Довольно часто подобные величины астрофизики определяют с точностью до порядка величины! Если вы прочитаете в астрономической книге, что в такой-то галактике содержится сто миллиардов звезд, это не означает, что там не может быть 150 или 70 миллиардов. Может, конечно. И 200 миллиардов тоже может быть. Астрономическая наука пока не в состоянии определять такие величины с точностью хотя бы 20%, я уж не говорю о тех процентах, о которых упоминает Циммерман.

"Ну и что?" — может сказать читатель. Пусть даже с погрешностью в два раза, но ведь числа звезд, указанные рабби Лакишем и обнаруженные в телескоп, все-таки совпадают! К сожалению, это временное совпадение, поскольку астрономы не пересчитывают все миллиарды миллиардов звезд, они оценивают число звезд, пользуясь косвенными данными. Например, данными о том, сколько во Вселенной темного, невидимого вещества. Для специалиста в области космологии очевидно, что через несколько десятилетий оценка числа звезд увеличится хотя бы потому, что все более далекие от нашей Галактики области пространства станут доступны для изучения в телескопы. И что тогда должен будет сказать Циммерман о рабби Лакише?..

Считать миллиарды миллиардов звезд — дело неблагодарное, можно и ошибиться. А что относительно цифры семь? Семь уровней звездной иерархии описал рабби Шимон бен Лакиш, и семь уровней звездной иерархии известны современной астрофизике. Обратите, однако, внимание на то, что говорит Творец (в тексте рабби Лакиша): "Я создал двенадцать созвездий Зодиака", и именно в этих созвездиях оценивает затем число созданных Им звезд. Циммерман, вслед за рабби Лакишем, одну из ступеней звездной иерархии так и называет: созвездия Зодиака.

Но зодиакальные созвездия — незначительная часть созвездий, видимых на небе! На звездных картах насчитывается 88 созвездий, из которых только 12 являются зодиакальными. Как же быть с остальными 76 созвездиями, которые в описанную Циммерманом звездную иерархию не включены? Считать ли эти созвездия дополнительной, восьмой, ступенью иерархии или включить звезды из 76 "лишних" созвездий в общий список? Кстати, оценка числа звезд (десять миллиардов миллиардов), судя по отрывку из Талмуда, тоже относится только к 12 созвездиям Зодиака, а не ко всему небу. Как же тогда можно сопоставлять это число с данными современной астрономии?..

Но беда рассуждений Циммермана еще и в том, что приводимые им сведения о числе ступеней в современной научной звездной иерархии попросту неверны! Семь ступеней описывает Циммерман, не упоминая при этом ассоциации звезд, отличающиеся как от шаровых, так и от рассеянных звездных скоплений. Это уже восьмая ступень иерархии, и она ломает построенную Циммерманом конструкцию. И еще: почему автор остановился на крупномасштабных скоплениях галактик? Современной космологии известны такие образования, как сверхскопления и скопления сверхскоплений (например, Ланиакея). Что тогда делать с научной звездной иерархией, которая должна содержать семь и только семь ступеней, чтобы ее можно было сопоставить со сведениями из Талмуда?

Вместо того, чтобы "привязывать" семь ступеней звездной иерархии, созданных Творцом, к числу типов звездных систем, известных в наши дни, религиозный исследователь должен был бы попытаться понять истинную сущность этой иерархии: ведь наверняка здесь содержится более глубокая мысль и более глубокая суть, чем это видится Циммерману и другим интерпретаторам!

Попытки сопоставления канонических религиозных текстов с научными сведениями начались не так давно. Представьте, что такая идея пришла бы в голову какому-нибудь выдающемуся астроному лет сто пятьдесят назад. Он находит текст рабби Лакиша, обнаруживает семиступенчатую иерархию, сверяет с современными сведениями и не находит ничего общего! Ведь астроном XIX века понятия не имел даже о галактиках, не говоря уж об их скоплениях и сверхскоплениях. А число известных в то время звезд ограничивалось Млечным путем, ни о каких миллиардах миллиардов и речи не было. Что должен был сказать честный ученый, попытавшийся примирить науку и религию? "То, что написано в Талмуде, не имеет ничего общего с тем, что мы видим на небе. И значит…"

Хорошо, что полтораста лет назад никто не пытался искать научные подтверждения религиозных текстов. Скольких беспредметных дискуссий удалось избежать в то время! Хорошо бы и в наши дни обойтись без таких дискуссий. Но поскольку дискуссии все же ведутся, приведу еще один аргумент, говорящий о том, что споры эти никак не приближают нас к истине.

В ХХ веке сформировалась новое направление литературы — научная фантастика. Первым научным фантастом считается Жюль Верн, который в своих произведениях верно предсказал 94 будущих изобретения. Точность предсказаний Жюля Верна поразительна и намного превышает процент случайных совпадений. Впоследствии и другие научные фантасты сделали огромное количество правильных предсказаний — речь идет именно о научных и технических предвидениях. В отличие от интерпретаторов текстов Талмуда и ТАНАХа, читателям фантастики не пришлось ждать столетия, чтобы убедиться в том, что тексты, написанные писателями, соответствуют научным и техническим сведениям.

Герберт Уэллс в 1914 году практически точно описал (роман "Освобожденный мир") атомную войну будущего. И нельзя сказать, что он экстраполировал современные ему научные сведения — в то время никто из ученых не подозревал, что энергию атома можно использовать. Никто не придавал атомной энергии хоть какое-то значение!

В этом же романе Уэллс писал, что первая атомная электростанция заработает в 1953 году — он ошибся всего на несколько месяцев…

Владимир Никольский (повесть "Через тысячу лет") писал в 1926 году, что первая атомная бомба будет взорвана в 1945 году. Откуда он мог это знать?

А Джонатан Свифт в "Путешествиях Гулливера" писал о двух спутниках Марса и описывал их размеры и орбиты. В действительности спутники Марса были открыты более чем сто лет спустя и оказались такими, какими их описал Свифт!

А Жорж Ле Фор и Анри де Графиньи в 1896 году (роман "Вокруг Солнца") описали космический корабль, двигавшийся за счет давления светового луча. Откуда они могли знать, что свет может давить на твердые тела, если свои опыты по измерению давления света Петр Лебедев в том году даже еще не начинал?

А Невил Картмилл, который в рассказе "Крайняя черта", опубликованном в 1944 году, точно описал конструкцию атомной бомбы, из-за чего имел немало неприятностей с ФБР. Откуда Картмилл мог знать о таком понятии, как критическая масса?

Не буду утомлять читателя перечислением многочисленных совпадений текстов, придуманных писателями, с научными данными более позднего времени, о которых эти писатели не имели представления. Одни критики считают это простым совпадением. Другие утверждают, что писатели обладают великолепной интуицией. Третьи — что фантасты умеют анализировать тенденции развития науки. Правы, скорее всего, и первые, и вторые, и третьи… Но в любом случае предсказания фантастов объясняются вполне рациональными причинами.

Попытки сопоставления религиозных текстов с современными научными данными, на мой взгляд, порочны еще и потому, что (наверняка не по желанию авторов!) ставят священные тексты на одну полку с книгами писателей— фантастов. Сопоставление научных идей и научно— фантастических прогнозов вполне правомочно — и ученые, и писатели пользуются одними и теми же методами познания мира. Попытки же искать в современной науке подтверждения канонических религиозных текстов вряд ли принесут пользу. Верующий не нуждается в том, чтобы его иррациональную веру доказывали рациональными методами науки. А нерелигиозного ученого вряд ли в чем-то убедят числовые совпадения или находки в текстах ТАНАХа и Талмуда.

* * *

Выбор аксиомы не может быть навязан разумному человеку. Младенец выбирать не способен, и, если он живет в мире, где аксиома уже выбрана, он впитывает этот выбор с молоком матери и живет с ним, чаще всего не задавая себе больше вопроса, почему его жизнь протекает в рамках именно этой аксиомы, а не противоположной.

Вера в Бога и атеизм — личный выбор каждого, личный духовный труд. Наука и религия — нечто иное, это человеческие институты, способы познания мира.

Не обязательно верить в Бога, чтобы посещать синагогу, мечеть или церковь, совершать определенные ритуалы и следовать определенным правилам. Всем нам известны (даже и среди собственных знакомых) люди, которые на "доисторической" не верили ни в Бога, ни в черта, а в Израиле, через неделю после приезда, надели кипу и стали ходить в синагогу, "чтобы не выделяться и быть как все". В России бывшие секретари ЦК КПСС ходят в храмы и крестятся на иконы. Вряд ли и наши доморощенные иудеи, и тамошние новые христиане вдруг сменили "ориентацию", от одной аксиомы перешли к другой. Они стали людьми религиозными, но стали ли верующими?

Не обязательно в Бога не верить, чтобы заниматься наукой, в которой принята аксиома о том, что Бог, даже если он есть, к возникновению и развитию Вселенной не имеет ни малейшего отношения и никаким образом себя не проявляет.

В уме верующего ученого (если это настоящий ученый) не возникает шизофренической раздвоенности. Свое личное "Верую!" он никак и никогда не привносит в научный эксперимент, в создание научной теории, даже если эта теория касается первых моментов после Большого взрыва или зарождения жизни в нашей Вселенной. Я знаком с верующими израильскими астрофизиками, занимающимися проблемами эволюции звезд, оперирующими в своих статьях временными масштабами в сотни миллионов и миллиарды лет и верящими при этом, что мир был создан Всевышним всего 5782 года назад.

Атеизм и вера в Бога — личный внутренний выбор, в который никто не имеет права вмешиваться, как никто не вправе без разрешения хозяина врываться в запертое жилище.

Наука и религия — выбор общественный, и выбравший подчиняется принятой в данном институте аксиоме.

"Воинствующий атеизм", культивировавшийся в СССР, был таким же извращением отношений науки и религии, как многое другое в "обществе победившего социализма". Атеизм не может быть воинствующим, потому что никого нельзя заставить насильственным путем (воинствующий, естественно, — насильственный) отказаться от веры в Бога независимо от того, была эта вера личным выбором человека или привычкой, впитанной с младенчества.

Вера в Бога тоже воинствующей быть не может — заставить человека поверить невозможно. Тем не менее "воинствующий теизм" существует в нашем безумном мире. Во время войны в Афганистане моджахеды заставляли пленных советских солдат переходить в ислам, и они это делали для спасения собственной жизни.

Оба явления — "воинствующий теизм" и "воинствующий атеизм" — друг друга стоят, поскольку происходят из общего источника: насилия над личностью.

* * *

Науке свойственно сомнение. Науке свойственно выдвигать разные предположения по поводу возможного решения проблемы и принимать такое решение, которое не только соответствует всем известным фактам, не только все эти факты объясняет, но еще и на основе уже известного предсказывает новые, ранее неизвестные, факты и явления, и, кроме того, не противоречит ранее выведенным теориям.

Новая научная идея может, как любят говорить журналисты, "перевернуть наши представления о мироздании". Да, представления, философские взгляды могут измениться, но уже существующие, проверенные опытом и подтвержденные научные теории не опровергаются — они дополняются новыми идеями, но сохраняют свою основу. Теория относительности не опровергла механику Ньютона, а дополнила ее для случая движения с субсветовыми скоростями. Теория Дарвина не опровергла Линнеевскую классификацию видов, а нынешняя биология не опровергает Дарвиновскую теорию, как об этом часто говорят, но дополняет принцип естественного отбора другими биологическими законами, во времена Дарвина не известными.

В научной дискуссии невозможно (и я никогда не встречался с таким) утверждение: "Это может быть ТОЛЬКО так! А те, кто не думает ТАК, находятся во власти мифов". Ученый всегда понимает, что, пока нечто не доказано, не подтверждено экспериментом, не легло в теоретический базис, то об этом "нечто" можно говорить только как об одной из возможных гипотез.

* * *

Атеисты и верующие познают мир, используя противоположную аксиоматику. Поскольку речь идет об аксиомах, то НЕЛЬЗЯ утверждать, что одна группа права, а другая — нет.

Многие светские относятся к религиозным евреям чуть ли не с ненавистью по той причине, что "харедим" ведут отличный от светских образ жизни, не служат в армии, требуют денег на "пустое занятие" — изучение Торы, и так далее.

Но ведь и среди светских людей есть немало (очень даже немало!) таких, кто занимается не менее "пустым" делом. Вообще говоря, даже среди весьма уважаемых ученых есть такая весьма уважаемая прослойка. Я имею в виду, к примеру, тех же астрофизиков, космологов и других представителей фундаментальной науки. Какую пользу народному хозяйству приносят эти люди? Астрофизика не имеет практического применения, и, если мы будем точно знать, что в центре квазара 3С273 находится черная дыра, "средний" гражданин лучше жить не станет. Академик Арцимович в свое время говорил, что наука есть "удовлетворение личной любознательности ученого за счет государства". И был прав.

Но общество никогда не отказывало фундаментальной науке в праве на существование, более того — тратило (и надеюсь, будет тратить) на астрономические исследования астрономические же суммы, ведь большой современный телескоп стоит не один миллион долларов, я уж не говорю о стоимости космических телескопов, рентгеновских спутников и автоматических межпланетных станций.

Почему же общество не относится к верующим хотя бы так же, как к людям особой профессии, которые желают хорошо выполнять свои профессиональные обязанности? Но выполняют их в рамках ДРУГОЙ системы аксиом познания Вселенной. Астрофизики изучают квазары или галактики, "харедим" — Тору. Астрофизики ведут дискуссии о том, как распространяется свет в окрестностях черных дыр, и кому еще, кроме самих астрофизиков, это нужно? Но ведь на исследования в области астрономии и квантовой физики тратятся суммы, которые в мировом масштабе значительно превышают то, что запрашивают на свои ешивы израильские "харедим"!

Каждый занимается тем, что ему интересно. Ученым-космологам интересно разгадывать загадки строения Вселенной, и на нынешнем этапе развития цивилизации этот интерес совпал с интересами общества. Общество согласно подобные исследования финансировать (кстати, сейчас — все меньше, фундаментальные исследования во многих странах, не только в Израиле, испытывают трудности с финансированием), поскольку понимает, что время от времени то, что считалось бесполезным, неожиданно приводит к сугубо практическим результатам. Как исследование атомного ядра привело к созданию ядерного оружия и энергетики.

А религиозным людям интересно (и жизненно важно!) изучать Тору, именно в этой книге, а не в "книге природы", отыскивая ответы на фундаментальные вопросы бытия. Это их право. Более того, это нормальный подход к проблеме познания в рамках выбранной системы аксиом. В современном Израиле этот подход находится вне рамок общественного интереса. Раньше было иначе. Может, в будущем ситуация изменится опять? Не знаю. Мне, как атеисту, этого не хотелось бы, но я понимаю, что не мое желание определяет путь развития общества, а объективные тенденции.

Объективные же тенденции таковы, что мир сейчас переживает процесс религиозного возрождения. Возможно, это явление временное, ибо все временно в этом мире. Но до какой стадии этот процесс дойдет прежде, чем верх возьмут противоположные тенденции? Не думаю, что кто-то даст ответ. Фантасты, кстати, уже пытались, и в фантастике можно найти произведения, где описан сугубо теократический мир будущего — прочитайте, к примеру, повесть Роберта Хайнлайна "Если это будет продолжаться…" Повесть, кстати, написана более полувека назад — фантастика уже тогда улавливала тенденции, ставшие для общества очевидными лишь сегодня.

Поэтому, как мне кажется, проблема взаимоотношений между религиозными и светскими вовсе не та, какой она представляется самим светским людям.

* * *

Если использовать термины из иудаизма, я бы ввел понятие о кошерности. Наука должна быть кошерной, как и религия. Нельзя смешивать в одной посуде молочное и мясное, но и в дискуссиях о природе мироздания противопоказано смешение двух аксиоматических систем.

Не знаю, есть ли на самом деле Бог. Я в него не верю. Не потому, что это кем-то доказано. Науке, к которой я имею некоторое отношение, аксиома Бога не нужна, как не нужна была еще Лапласу.