Перед выборами в Кнессет 24-го созыва Мерав Михаэли возглавила партию "Авода". Несмотря на опросы, в которых лейбористам прочили исчезновение с политической карты, во главе с Михаэли "Авода" набрала семь мандатов и вошла в правительство Лапида-Беннета.

В интервью NEWSru.co.il Мерав Михаэли говорит о работе в качестве министра транспорта, о предстоящих выборах, о событиях в партии "Авода" и о том, что эта партия представляет собой сегодня.

- Госпожа Михаэли, про Россию говорили, что у нее две беды - дороги и дураки...

- Это отлично звучит (смеется).

- О дураках мы поговорим позже, а пока что о дорогах. В Израиле они забиты, они плохого качества. Что вы делаете с этим?

- Мы постоянно, уже год с четвертью, проводим настоящую революцию в министерстве транспорта. И сейчас после года пота, слез и крови в последние месяцы мы начинаем видеть результаты. Многочисленные проекты, которые я продвигала. Шоссе, строительство которых было ускорено, сокращение периода электризации новых направлений железной дороги. Но я должна сказать важное. В сфере транспорта было запустение и заброшенность. Я знаю, что об этом говорят во многих министерствах, но тут это чувствуется особенно остро. Генеральный директор OECD, посетивший Израиль, сказал, что наше отставание от стран союза в области транспорта составляет 25 лет. С чем это связано? Прежде всего с неверной политикой, когда полностью игнорировали общественный транспорт, уделяли внимание только развитию шоссе, да и это делали медленно и плохо. Теперь все это надо исправлять. Мы перевернули пирамиду: во главе системы приоритетов поставили общественный транспорт. Это требует и упорядочивания всего, что относится к легким видам транспорта. Они могут быть отличной альтернативой, но не должно быть джунглей. Были инвестированы более двух миллиардов шекелей в строительство велосипедных дорожек и приняты соответствующие законы. Мы высвободили и начали продвигать многочисленные проекты. Четвертая полоса на Аялоне, без которой нельзя развивать железнодорожные ветки, на шоссе №6 в районе Эйн-Тут два года была жуткая пробка - мы справились с этим. Мы опубликовали тендеры на строительство новых трамвайных линий - и в Иерусалиме, и в Тель-Авиве. Я могу перечислять еще очень долго. Самые разные проекты, которые много лет были в спячке, пробудились.

- В последние полгода есть ощущение, что проблема пробок на дорогах стала еще более серьезной. С чем это связано?

- С тем, что в период коронавируса люди ездили гораздо меньше. На шоссе было заметно меньше машин. Кроме того, это связано с ошибочными действиями правительства Нетаниягу-Ганца. На первых этапах коронавируса они просто отменили работу общественного транспорта.

- Отменили?

- Вспомните первый этап коронавируса. Работа общественного транспорта была практически полностью заморожена. К чему это привело? К тому, что люди приобретали автомобили и на шоссе стало еще больше машин. Мы вернули работу общественного транспорта на 90% к тому, что было до эпидемии. Мы вывели из кризиса аэропорт и морские порты Израиля. Но в конечном счете, если мы говорим об общественном транспорте, то более всего люди пользуются автобусами. Надо было импортировать автобусы, надо было набрать дополнительных водителей. Я очень рада, что смогла повысить зарплату водителям, улучшила условия их работы. Причем из бюджета министерства транспорта, так как минфин отказался в этом участвовать.

- Вы раз за разом возвращаетесь к теме общественного транспорта.

- Это самое важное. Это единственное решение. Сколько бы ни строили шоссе, на них тут же образуются пробки. Нет другого решения проблемы кроме общественного транспорта, я убеждена в этом. Мы сформировали программу, в рамках которой мы планировали - за год, но из-за выборов сейчас мы говорим про два года - уменьшить использование личного транспорта на миллион поездок в день.

- То есть?

-Вы отвозите утром ребенка в школу, потом едете на работу, потом едете за покупками, потом едете к друзьям. Если одну из этих поездок вы совершите на общественном транспорте или объединитесь с кем-то, мы придем к ситуации, которая была в период коронавируса. И это уже совсем другая реальность. Но для этого требуется комплекс шагов, тут недостаточно одного. Простой пример. До недавнего времени люди получали прибавку к зарплате на содержание автомобиля, только если он у них был. Нам удалось договориться с профсоюзами, минфином и остальными структурами, что люди смогут получать прибавку к зарплате даже если продадут автомобиль. Это очень существенно - экономия на страховке и тому подобное.

- Вы хотите поменять культуру людей.

- Образ жизни.

- Согласен, образ жизни. Вряд ли это возможно.

- Не будет другого выхода. Когда общественный транспорт станет эффективным, надежным, доступным, люди выберут эту возможность. Я смотрю сегодня на людей 70-75 лет, которые в рамках утвержденной нами реформы, имеют возможность бесплатно пользоваться общественным транспортом, и вижу, что они пересаживаются на автобусы.

- Раз вы упомянули реформу, давайте поговорим о ней.

- С удовольствием.

- Почему в результате реформы в некоторых городах стоимость проезда в общественном транспорте выросла?

- Потому что до сих пор были извращения, которые являлись результатами политических сделок. Общественный транспорт в Израиле субсидируется на 70%. Мы, конечно, не уменьшали субсидии. Но проблема заключалась в том, что это субсидирование делилось неравномерно, без какой бы то ни было логики. Нет никаких оснований для того, чтобы в Модиине, например, проезд в общественном транспорте стоил бы меньше, чем в Бат-Яме.

- Модиин - это маленькая часть проблемы. Но общественный транспорт подорожал на периферии.

- И на периферии распределение было неравным. Почему в Димоне общественный транспорт должен стоить дешевле, чем в Кирьят-Шмоне? С какой стати? Почему в Тверии проезд в общественном транспорте должен быть дешевле, чем в каком-то другом городе? Это результат только и исключительно политических сделок. Я вам скажу больше. Наша реформа построена таким образом, что чем больше человек пользуется общественным транспортом, тем ему это выгоднее. После утверждения реформы я позвонила мэрам многих городов. Все благодарили и говорили о том, насколько эта реформа хороша и прекрасна. Но знаете, что самое смешное? Никто из мэров не знал, сколько стоит проезд в общественном транспорте в его городе. Весь шум начался потом. Я пригласила к себе в офис одного из тех, кто подавал иск, и наглядно показала ему, насколько жители его города выигрывают от этой реформы. Он со мной согласился, но иск не отозвал. Это уже политика и с этим ничего не сделаешь.

- Если целью реформы было расширение использования людьми поездов, вряд ли это достигнуто. Автобусы по-прежнему дешевле.

- Эксплуатация поездов всегда дороже, чем эксплуатация автобусов. С этим ничего не поделаешь. У нас нет, разумеется, никаких намерений сознательно делать поездки в автобусах дешевле, но естественным образом поездки в поезде были и будут дороже. Однако в рамках реформы появились, например, билеты на автобус и на поезд, можно использовать и там, и там, для поездок на определенные расстояния. Раньше такие билеты были только всеизраильскими. Сейчас мы ввели возможность покупать их для поездок на определенное расстояние.

- При подготовке реформы вы учитывали экономическую ситуацию в различных населенных пунктах?

- Мы не меняли карту национальных приоритетов, сформированную правительствами "Ликуда". Мы ничего не меняем с этой точки зрения, и могу вам сказать, что все населенные пункты периферии получили возможность очень выгодного использования общественного транспорта. Поездка в радиусе 40 км стоит только 99 шекелей. Подростки впервые получили субсидированные поездки. Это совершенно другой мир.

- Как реформа повлияла на работу маршрутных такси?

- Не повлияла. Реформа в маршрутных такси началась еще до того, как я пришла в министерство транспорта. Это было еще при Исраэле Каце. Реформа была неудачной и провалилась, а затем пришел коронавирус и вообще все рухнуло. Мы сформировали новый тендер, но минюст чинил разные препоны, потом были объявлены выборы и все замерло. Я очень надеюсь, что нам удастся продвинуть этот процесс. Моя задача сделать так, чтобы муниципалитеты могли сами задействовать маршрутные такси. Я верю в то, что необходимо передавать как можно больше полномочий местным органам власти. И в этом вопросе. Не должно быть ситуации, когда в Иерусалиме определяют для всех, как должен выглядеть проект.

- Когда начнут ходить трамваи в Гуш-Дане?

- Я бы очень хотела, чтобы у меня был ответ на этот вопрос. Я больше всех жду и мечтаю проехать первым трамваем, который пустят в Гуш-Дане. Но безопасность - это действительно превыше всего. И ничего не поделаешь, обнаружены нарушения системы безопасности. Этим занимаются самые серьезные международные компании, но я не могу, к сожалению, назвать сейчас дату и не хочу бросаться словами. Как только будет какая-то индикация по поводу приближения даты начала работы, мы, конечно. сообщим. Пока такой даты нет.

- Вы торжественно объявили, что трамвай в Гуш-Дане будет работать по шаббатам.

- Я не просто объявила, я дала указание компании НЕТА начать подготовку к тому, что трамваи будут работать по шаббатам. Когда был ни началась работа трамваев, через 11 месяцев от сегодняшнего дня, они будут работать по шаббатам. Перед тем, как объявить о своем решении, я обратилась к компании НЕТА, просила у них ответа, с какими сложностями это будет связано. Они сказали, что нужно изменять договора, набирать работников. Нужен год. Прошел месяц. Осталось одиннадцать месяцев... И уже очевидно, как только трамвайные линии в Гуш-Дане начнут работать, начнется и их работа по шаббатам.

- У вас был год в министерстве транспорта. Почему вы объявили об этом решении только после того, как правительство распалось?

- Эта коалиция была непростой, она включала самые разные партии и силы, объединяющей задачей которых было не допустить возвращения Нетаниягу в канцелярию премьер-министра. В условиях этой коалиции возможности реформ были ограничены. Я добивалась включения этого вопроса в программу работы правительства, но те, кто формировали коалиционные соглашения, отказались. Это, кстати, не единственная моя повестка дня в этом вопросе. Гражданские браки, как мне кажется, это не менее важно. Ситуация, при которой люди не могут жениться в своей стране, а некоторые, кстати, не могут и разводиться, совершенно несносна. Но опять же, в коалиции, которая существовала до сих пор, нельзя было внести этот вопрос в коалиционные соглашения. Как только она развалилась, я моментально попыталась использовать ситуацию для того, чтобы продвигать вопрос общественного транспорта по шаббатам.

- Что для этого нужно?

- Политическая воля.

- Я имею в виду процедуру. Нужно решение правительства?

- Нет, в том, что касается трамвая - это исключительно моя прерогатива. Есть разные вопросы, которые находятся сейчас на рассмотрении юридического советника правительства по поводу возможности принять решение в предвыборный период.

- Например?

- Например, возможность запуска некоторых линий автобусов по шаббатам. Например, возможность задействовать хайфский фуникулер по шаббатам. Есть много решений, которые не требуют изменения законодательства. Именно поэтому я говорю о политической воле. В конце концов, мы не намерены задействовать общественный транспорт в полном объеме. Речь не идет о городах, где в этом не заинтересованы. Но там, где можно - нужно, чтобы был транспорт. И поэтому все зависит опять же от политической воли.

- И вы знаете, что через два-три месяца министром транспорта может стать другой политик.

- К сожалению.

- И он тут же отменит это ваше решение.

- Думаю, что ему будет очень трудно это сделать. Необходимость общественного транспорта по шаббатам очевидна очень многим в Израиле, и этот шаг пользуется колоссальной поддержкой. Приведу вам пример. Я открыла новую линию "метронита" в Хайфе. И было принято решение, что она может действовать и по шаббатам. В Хайфе, как вы знаете, есть свой статус-кво, в рамках которого этого возможно. При этом в шаббат маршрут не проходит через религиозные районы, зато ведет к больнице РАМБАМ. И я увидела людей, которые каким-то образом знали заранее об открытии и ждали этого. Я видела там самых разных людей. Кто-то ехал гулять, кто-то ехал к родственникам, кто-то ехал на работу. Почему один день в неделю должен быть для людей комендантским часом?

- Много лет в Израиле был статус-кво. Вы не боитесь его ломать? Сегодня это с одной стороны, завтра ультраортодоксы начнут это делать с другой.

- Прежде всего, я не принимаю слово "ломать". Статус-кво был сформирован, когда в Израиле жили 600 тысяч человек. Сегодня в Израиле живут девять миллионов граждан. Это другой мир, это другая реальность, это другая жизнь. Статус-кво был сформирован, когда в Израиле было 450 учащихся йешив. Это даже не поддается сравнению с тем, что мы наблюдаем сегодня. В статус-кво не было раздельных мероприятий для мужчин и женщин. В статус-кво не было раздельной учебы в некоторых колледжах. В статус-кво не было запрета проносить квасное в больницы в Песах. Поэтому утверждение о том, что функционеры и политики ультраортодоксального сектора только хотят сохранить существующий порядок, не совсем, мягко говоря, верно. Но это не имеет значения. Я не против ультраортодоксов, и уж точно я не против иудаизма. Я считаю, что самое нееврейское - это вынуждать людей, у которых нет денег, чтобы купить машину, или физических возможностей, чтобы сделать права, сидеть по шаббатам дома.

- Почему не предоставить частным компаниям делать это? Почему государство должно вкладывать деньги в публичное нарушение шаббата?

- Есть публичное нарушение шаббата на шоссе все время.

- Вы говорите о частных людях. Я говорю о государственном решении.

- Государство - это не человек, государство не может нарушить шаббат. Государство не омывает руки и не молится. Государство - это гражданская система, задача которой обеспечить гражданам возможность жить в соответствии со своими убеждениями. Это еврейское государство, так как у нас есть Закон о возвращении. Это еврейское государство, так как мы живем по еврейскому календарю, так как у нас есть свой язык. Еврейское государство обязано предоставить полную свободу религии, уж во всяком случае евреям. Если хотите, то что сегодня происходит у Стены Плача - это нарушение государством его обязанностей по отношению к гражданам, как государства еврейского народа.

- Вы имеете в виду…

- Я имею в виду монополию, которую имеет ультраортодоксальный истеблишмент в этом месте. В этом суть.

- И вы не опасаетесь, что, если правительство сменится, реформы, связанные с общественным транспортом в шаббат, будут свернуты.

- Я убеждена, что если кто-то посмеет отменить эти реформы, вспыхнет волна колоссального возмущения. Более 70% населения страны поддерживают предложение по введению в стране общественного транспорта по шаббатам. 78% населения имеют автомобили, среди русскоязычного населения - только 56%. Примерно те же пропорции касаются соотношения мужчин и женщин. Гораздо чаще автомобиль есть у мужчин, чем у женщин. Вот вам пример неравенства.

- Давайте поговорим о велосипедах, электрических велосипедах и тому подобном. Вы упомянули джунгли? Это джунгли.

- Безусловно. Прежде всего, хочу сказать, что это важные виды транспорта, но проблема в том, что государство предоставило возможность пользоваться ими без какой-либо регуляции. Так появились джунгли, и мы попытались навести в них порядок. Прежде всего мы инвестировали два миллиарда шекелей в строительство велосипедных дорожек по всей стране. Это проект на пять лет. Мы провели новые законы: наказание за езду без касок, за езду в неположенном месте. Мы предоставили местным органам власти возможности обеспечивать выполнение этих законов. У полиции хватает забот, нет никакой причины, чтобы контролеры муниципалитетов не занимались этим. И последнее - это учет всех легких транспортных средств. Для этого потребуется время, но работа уже ведется. Некоторые из этих изменений вступят в силу с января 2023 года. Распоряжения уже подписаны.

- Вам по душе быть министром транспорта?

- Очень. Очень. После прошлых выборов я говорила о том, что у меня есть конкретные предложения и проекты по работе в любом министерстве. И я говорила правду. Я пришла в министерство транспорта, все начиналось очень хорошо, и через пару месяцев я вдруг поняла, насколько сложно менять курс такого большого министерства. Он как огромный авианосец, плывет себе. Но прошел год, и я более чем удовлетворена и довольна. Есть, разумеется, еще очень много работы, но, отвечая на ваш вопрос, да, я очень рада быть там. Мы творим революцию, и будет очень сложно отыграть назад.

- Почему вы настолько резко высказываетесь против инвестиций в шоссе в Иудее и Самарии? Там тоже живут израильские граждане.

- Прежде всего, на протяжении многих лет в эти районы вкладывалось непропорционально много денег по сравнению с тем, что вкладывалось в Негев и Галилею, в периферию на севере и юге. Совершенно непропорционально. На периферии был многолетний застой. Кстати, то же самое касается и медицинского обслуживания. Прежде всего, надо было ликвидировать это неравенство. Кроме того, надо сказать прямо: будет соглашение между Израилем и палестинцами. Это единственный способ обеспечить существование Израиля и его безопасность. И поэтому инвестиции там должны осуществляться, глядя именно на эту перспективу.

- То есть вообще не вкладывать деньги?

- Вкладывать, исходя из того, что останется за Израилем, что способствует, а что мешает перспективе политического урегулирования. Я не лишаю этих людей общественного транспорта, я не остановила ни одной инвестиции. Но я сказала, что Негев и Галилея - прежде всего.

- Давайте поговорим о политике.

- Давайте. Кстати, все о чем мы говорили - это политика. Шоссе - это политика, пособия по старости - это политика, гражданские браки - это политика. Но левоцентристский лагерь настолько забит в результате многолетнего подстрекательства, многолетних нападок и обвинений, что активисты говорят "я за экологию, но без политики" или "я за общественный транспорт, но без политики". Это самая что ни на есть политика.

- Вот давайте о ней и поговорим. Зачем сегодня нужна партия "Авода"?

- Партия "Авода" нужна. Точка.

- Я знаю, что такое МЕРЕЦ. Я знаю, что такое "Ционут Датит". Что такое "Авода"?

- "Авода" - это Декларация независимости.

- Это общие слова.

- Это самые, что ни на есть ясные и прямые слова. Дом для еврейского народа и предоставление полных социальных и гражданских прав всем, кто здесь живет.

- В чем ваше отличие от МЕРЕЦ?

- Дело не в отличиях или схожести с МЕРЕЦ. Партия "Авода" начала постепенный путь возвращения к власти от левоцентристского лагеря. Партия "Авода" - это ДНК государства Израиль. Сионизм и социал-демократия. Сионизм и государство благосостояния. Это сионизм, который верит в право на дом для еврейского народа, в социальное и иное равноправие, в безопасность, построенную на силе и на стремлении к миру в то же самое время. Мы сионистская партия, которая ставит во главу приоритетов безопасность и социальную защиту.

- Про вас говорят, иногда с усмешкой, что вы хотите быть Рабиным.

- Я рабинистка. Всегда ей была. Я возвращаю партию "Авода" на путь Рабина. Я не считаю себя Рабиным, но я считаю себя его последовательницей. Не только его, но и Голды Меир, без которой у нас бы не было "Битуах Леуми" и других социальных благ. Я вижу перед собой и образ Бен-Гуриона, который понял, что государство Израиль важнее, чем единая Эрец-Исраэль. Рабин понял это позднее и пытался реализовать. Сегодня мы должны также это понять и пытаться реализовать.

- Итак, партия "Авода" на пути к тому, чтобы бороться за власть в Израиле?

- Нет другого пути. Нетаниягу, начиная с 1993 года, проводит одну и ту же кампанию подстрекательства и насилия. Лозунг всегда один: "Правые - это хорошо для евреев, левые - это хорошо для арабов, которые хотят вас уничтожить". Он это говорит много лет.

- Что именно он говорит?

- "Левые забыли, что такое быть евреями". "Левые везут арабов на избирательные участки". "Рабин нелегитимен, потому что у него нет еврейского большинства". Все это его слова. И Рабина убили, потому что Нетаниягу взрашивает Бен-Гвира. Именно так. И под прикрытием этой кампании подстрекательства Израиль отдалился от сионизма так далеко, что это уже угрожает его существованию. Если мы не начнем ликвидировать социальное неравенство, если мы не установим границу, которая гарантирует нам и безопасность и мир с палестинцами, государство Израиль в реальной опасности. И единственная партия, которая способна дать ответ на все эти проблемы - это "Авода". Поэтому я не отказываюсь от нее и не отказывалась, когда казалось, что все потеряно.

- Можно долго спорить о том, что оттолкнуло людей от левых - Биньямин Нетаниягу или жизнь в условиях террора. Но давайте вернемся к этим выборам.

- Я хочу сказать два слова о терактах. Теракты это ужасно, страшно, дико. Но правые никогда не предлагали путей решения проблемы террора.

- Предлагали.

- Когда?

- Когда партия "Авода" в последний раз была у власти во главе с Эхудом Бараком, она погрузилась и погрузила нас в пучину интифады. Где мы и находились до тех пор, пока Ариэль Шарон не провел операцию "Защитная стена", что положило конец терактам 2002 года.

- Эхуд Барак не погрузился. Можно провести военную операцию, но это не решит проблемы терактов. Это не решит проблемы, которая приводит к терактам.

- Может быть? в жизни есть проблемы, у которых нет решения?

- Нет. Потому что мы снова возвращаемся к статусу-кво. Нет статуса-кво. Нет стагнации. Те, кто думают, что мы управляем конфликтом, ошибаются. Конфликт управляет нами. Причем управляет далеко не в нашу пользу.

- Почему вы отказались объединиться с МЕРЕЦ? Могли бы получить около десяти мандатов.

- Да не получили бы мы десять мандатов. В лучшем случае - пять. Я хорошо помню, как два года назад мы имели 11 мандатов порознь и опустились до шести мандатов вместе. Я хорошо понимаю, что наше объединение было бы выгодно Лапиду, но пусть он не учит нас демократии. У него в партии нет и грамма демократии, то же самое, кстати, касается и Ганца. Я считаю, что они опасны для демократии.

- Яир Лапид опасен для израильской демократии?

- Я говорю только, что такие партии не продвигают израильскую демократию ни на шаг вперед.

- Есть те, кто обвиняют вас в том, что в вашей партии нет демократии.

- На здоровье. Я боролась за демократию в своей партии вплоть до того, что мне приходилось отстаивать ее в суде, у нас в партии гендерное равенство. Я не только говорю о демократии, но и реализую ее на практике. Самая разнообразная с точки зрения представительства различных групп населения партия. Сейчас вы меня спросите, почему в списке нет представителей русскоязычных израильтян. Да?

- Почему?

- Двое моих самых близких советников говорят по-русски, спикер партии говорит по-русски. Мы, с одной стороны, очень внимательно относимся ко всему, что касается представительства. С другой стороны, я отлично понимаю, что не нужно быть арабкой, чтобы бороться за равноправие.

- Вы не боитесь, что не пройдете электоральный барьер?

- Не смешите меня. Мы не просто пройдем. Мы усилимся. Партия "Авода" выйдет из этих выборов сильнее, чем она сейчас.

- Тогда почему вы так поспешно объявили на прошлой неделе, что порекомендуете Лапида на пост премьер-министра? Это выглядело, как заявление под давлением или в панике.

- Вовсе нет. Я видела, что есть люди, которым важно, чтобы мы объявили, что поддержим Лапида, что порекомендуем Лапида. Это то, что мы сделали. Иногда само собой разумеющееся тоже надо произнести.

- Вы злитесь на Лапида? Он вмешивался в дела вашей партии, сейчас пытается отобрать голоса.

- Нет, чего мне на него злиться? Я делаю то, во что верю, делаю свою работу. В отличие от партии Лапида, мы живая партия, партия людей, которые создавали эту страну и сейчас лучше других чувствуют ее. У меня нет патента на государство Израиль, но именно партия "Авода" понимает его характер и дух. Это и программы помощи новым репатриантам, и весь комплекс программ и позиций, которые определяют нашу партию как социал-демократическую.

- Вы потребовали объявить Итамара Бен Гвира поддерживающим террор. Зачем?

- Этот человек восемь раз признавался виновным, в том числе, если я не ошибаюсь, в поддержке террористов.

- Один раз из восьми он был признан виновным в поддержке террористической организации.

- Это в прошлом. Но сегодня он продолжает поддерживать тех, кто нападает на солдат ЦАХАЛа. Он обнимает тех, кто нападал, они обнимают его.

- Он осудил эти действия.

- Не осудил. Прошу прощения, но это не осуждение. Он осудил "принцип", не осудил людей, не осудил их действия. Не осудил тех, кто отправил в больницу 70-летнюю женщину, не осудил тех, кто регулярно нападает на палестинцев. Это не осуждения.

- В отношении БАЛАД вы столь же требовательны?

- БАЛАД раз за разом оказывается в Верховном суде с требованием отстранить их от выборов. Если это не сделано, значит не найдено достаточно доказательств.

- Но и Бен-Гвир не отстранен.

- Я говорю о его последних, конкретных действиях. О возмутительном, опасном насилии, которое он не осудил.

- Последний вопрос, если можно личный.

- Пожалуйста.

- Вас задевали нападки в связи с тем, что вы стали матерью при помощи суррогатного материнства?

- Я знала, что эти атаки последуют. Я была готова к ним. Если вы читали мой пост, я не уклонялась и не отказывалась от своей многолетней позиции по этому вопросу.

- И от определенного противоречия между идеологической позицией и…

- Да, безусловно. Но, как я написала, жизненные обстоятельства меняются. Я не отказываюсь от того, что говорила. Но обстоятельства повернулись таким образом, что я пошла на это. Сейчас я мама невероятно чудесного мальчика, которому год и два месяца. У него есть папа, первый претендент на звание отца года или отца века. Это так.

- Вы понимаете людей, которые говорили: "Она сделала карьеру на борьбе с тем, чем потом воспользовалась сама"?

- Прекрасно понимаю. Именно поэтому я тогда сразу написала. Были люди, которых это покоробило, были такие, кто использовали это для политических атак на меня. Но я объяснила. Я сказала правду, и пусть каждый делает выводы сам.