Комментарий доктора Раза Цимта, эксперта по Ирану, сотрудника Центра исследования Ирана "Альянс" и Института исследований в сфере национальной безопасности, Университет Тель-Авива. Специально для Oriental Express.

- Можно ли сказать, что 24 февраля в Тегеране открыли бутылки безалкогольного шампанского?

- Я бы так не сказал. Тегеран на официальном уровне, конечно, поддержал Россию. Это неудивительно, Иран, по мере ужесточения изоляции на международной арене, особенно после выхода Трампа из соглашения по ядерной программе, считает, что на США нельзя и не стоит полагаться, да и европейские государства не оказали помощь в преодолении американских санкций. Поэтому Иран обратился к Китаю и стал укреплять экономическое сотрудничество с Пекином, а также развивать сотрудничество с Россией в политической сфере и в области безопасности. Так что иранское руководство официально поддержало действия России после вторжения в Украину и обвинило в кризисе США и НАТО.

Но, в то же время, в Иране понимают, что российские интересы не всегда совпадают с иранскими, так что в целом позиция осторожная. С одной стороны, иранское правительство поддержало Москву, с другой — воздержалось при голосовании в ООН по резолюции, осуждающей вторжение. То есть, они говорят, что кровопролитие необходимо прекратить, но при этом выражают понимание, почему Россия сделала то, что сделала.

- Но не облегчила ли война снятие санкций с Ирана? Президент США Джо Байден, похоже, бросился в иранские объятия со всех ног, и готов поскорее отменить все санкции, правительство Великобритании передало Тегерану полмиллиарда долларов за освобождение британской гражданки.

- Если бы война началась два-три месяца назад, то вы были бы правы. Но помните, что война в Украине началась, когда соглашение по ядерной программе было практически достигнуто. Оставались лишь мелкие разногласия между Ираном и Западом, так что неверно думать, что из-за боевых действий Запад резко проявил гибкость, или что Иран внезапно ужесточил требования. Скорее, влияние конфликта в Украине было обратным, так как Россия, неожиданно для Ирана, потребовала от Запада гарантий, что будущие российско-иранские торговые отношения будут освобождены из-под санкций.

- Соглашение все-таки будет подписано, несмотря на эти неожиданные требования России?

- Хороший вопрос. С одной стороны, министр иностранных дел Ирана Абдоллахиан посетил Москву, встретился с Лавровым, и прозвучали заявления о том, что Россия получила то, что хотела. Но, насколько я понимаю, это вовсе не так. Запад, похоже, согласился лишь не вводить санкции против сотрудничества России с Ираном в атомной сфере, что логично, ведь российская сторона, в рамках соглашения по ядерной программе, должна, например, вывозить излишки обогащенного урана из Ирана. Но требование о том, чтобы Россия свободно торговала с Ираном или сотрудничала в любых других сферах, не было удовлетворено. Давайте подождем несколько дней и понаблюдаем за этим развитием событий.

В то же время, как следует из иранских заявлений, Россия не препятствует заключению соглашения. Осталось два небольших вопроса, требующих урегулирования, после чего сделка вступит в силу. Но я не могу сказать, уйдет ли на это пара дней или более продолжительное время.

- Что будет на следующий день после заключения соглашения? Мы увидим Персидскую империю между Каспийским и Средиземным морем? Ужесточится давление на Израиль и на арабские страны? Или основные усилия будут сосредоточены на восстановлении экономики?

- Нужно разделить эти темы. Израиль больше всего опасается иранской ядерной программы. За 2,5 года, минувшие после того, как Иран объявил себя свободным от обязательств по прошлому соглашению в ответ на выход США из сделки, их программа значительно продвинулась вперед. Они находятся на расстоянии одного-двух месяцев до так называемого скачка к ядерному оружию, что очень проблематично для Израиля. У них много обогащенного урана, в десять раз больше разрешенного количества, они обогащают уран до уровня 60 процентов. Но если они вернутся к соглашению, то это положительный шаг. Конечно, прогресс, достигнутый в области исследования и разработок за последние два года, нельзя обратить вспять, но обогащение урана и его количество можно регулировать.

Вторая проблема касается доступа Ирана к финансово-экономическим ресурсам после отмены санкций. Это позволит им действовать свободно. Я бы хотел надеяться, что Тегеран вложит эти средства в нужные отрасли, например, в восстановление инфраструктуры, заброшенной из-за отсутствия денег. Но как минимум часть этих средств пойдет на усиление вооруженных сил, на поддержку террористических организаций, на поддержку иранских прокси. Следует помнить, что и в последние два-три года, несмотря на санкции, Иран все это и так делал, развивал армию, разрабатывал ракеты дальнего радиуса действия, строил беспилотники и поддерживал "Хизбаллу". Так что все это будет продолжаться с новой силой.

- Не сделает ли Иран из российско-украинской войны вывод о необходимости обзавестись ядерным оружием, как единственной реальной гарантией неприкосновенности режима?

- Это интересный вопрос. Иранцы уже сделали этот вывод, а сейчас просто укрепились во мнении. Я помню, как в 2014 году, после аннексии Крыма, в иранских СМИ вышло интервью с послом Украины в Тегеране, под заголовком, что отказ Украины от ядерного оружия в Будапеште был стратегической ошибкой. Этот урок они усвоили.

Я считаю, что иранские власти в ядерной сфере всегда хотели и по-прежнему хотят стать страной с возможностью создать ядерное оружие в любой момент. Они могут немного подождать с этим ради отмены санкций, но в 2030 году, после истечения срока соглашения, Иран хочет оказаться именно в этом месте. Это не значит, что они сразу создадут ядерное оружие, но иранский режим хочет, чтобы от боеголовок их отделяло только политическое решение и минимальный срок на его выполнение, если оно будет принято.

Вывод, сделанный из текущей войны, гласит, что Иран ни за что не откажется от стратегических возможностей, которые у него уже есть, например, от ракет дальнего радиуса действия. В Иране в течение последних недель постоянно звучат заявления о том, что кризис в Украине доказывает невозможность рассчитывать на Запад и его гарантии, поэтому Иран не может выполнить западное требование и закрыть ракетную программу.

Еще один вывод, с которым Иран обращается, в основном, к арабским странам Персидского залива, утверждает, что на Запад нельзя полагаться, и они сравнивают то, как Корпус стражей исламской революции помогает иранским союзникам, с тем, как США, по их словам, предали Украину, а до этого и Афганистан.

- Можно ли сказать, что недавний обстрел Эрбиля и сообщения об ударе по американской базе в Сирии призваны показать, что США — ничтожества, неспособные защитить даже себя, не говоря уже о союзниках?

- Это не совсем связанные события. Иран постоянно борется с американским присутствием в регионе, которое считает нелегитимным. Но обстрел Эрбиля, по словам как Тегерана, так и Вашингтона, был направлен не против США. Иранцы заявили, что обстреляли израильские базы, так что это часть конфликта между Ираном и Израилем, который в последние месяцы проходит фазу эскалации, и обе стороны добиваются успехов.

- То есть, мы вступили на путь к столкновению?

- Мы постоянно пребываем в состоянии конфликта, но это не значит, что будет масштабная война, так как ни Израиль, ни Иран в этом не заинтересованы. Но обе стороны проверяют границы, и мы видим, что Иран теряет терпение и отказывается не отвечать на израильские операции. Если Израиль, например, нанес удар по базе беспилотников в Керманшахе, то Иран ответил обстрелом Эрбиля. Если Израиль провел кибератаку против газовых электростанций и бензоколонок несколько месяцев назад, то Иран провел кибератаки против правительственных сайтов и опубликовал личные данные директора "Моссада". Обе акции не увенчались грандиозным успехом, но они говорят о растущей активности иранцев в этой сфере.

- В заключение, вы недавно писали о том, что в Иране появилась инициатива отменить институт президента?

- В минувшие годы выдвигались время от времени предложения упразднить институт президента и вернуть должность премьер-министра, отмененную в 1989 году. Опыт Али Хаменеи с президентами был очень негативным, как с Рафсанджани, так и с Хатами, с Ахмадинеджадом и с Рухани. У него были конфликты со всеми, так что появлялись предложения заменить президента на премьера, которого будет выбирать не народ, а парламент.

Недавно снова появилась эта инициатива, и отличие от прошлых случаев в том, что ее поддерживают как консерваторы, сегодня контролирующие все органы власти в стране, так и некоторые реформисты. Они считают, что только изменение конституционного порядке может вернуть им какое-то влияние, так как последние выборы президента показали, что консерваторы ни за что не поступятся контролем над институтами, выбираемыми гражданами.

Хаменеи, мягко говоря, не юноша, и близок к завершению своей каденции, так что, возможно, консерваторы, готовясь к его кончине, хотят обеспечить контроль над всеми выборными органами власти, в том числе, и с помощью такой реформы. Возможно, после реализации сделки по ядерной программе, иранские власти займутся и этим вопросом.