По примеру коллег‑журналистов сотрудники Politico пытаются создать профсоюз. И эта попытка, как и прочие недавние планы сотрудников СМИ объединиться в профсоюзы, продиктованы не только и не столько насущными рабочими проблемами (условия труда, зарплаты, премии), а расхождением с руководством по части редакционной политики. По данным новостного сайта Axios, сотрудники Politico, помимо прочего, оправдывают свое желание вступить в NewsGuild реакцией Politico на то, что ранее компания пригласила редактора сайта Daily Wire Бена Шапиро заниматься ее ведущим продуктом — новостной рассылкой Playbook, с чем сотрудники были не согласны. Шапиро занимался новостной рассылкой всего один день: он был одним из приглашенных авторов, чей состав постоянно меняется (так, в него входил и прогрессивный ведущий кабельного телеканала MSNBC Крис Хейз).

На тот момент главный редактор Politico Мэтью Камински не отказался от решения приглашать завзятых консерваторов (сотрудничество с которыми неминуемо повлечет за собой проблемы). "В этот напряженный для политиков и журналистов момент Politico отличается тем, — говорилось в его январском заявлении, — что мы выше политических симпатий и идеологической вражды, хотя многие желали бы нас в нее втянуть". А в свете последних новостей о том, что Axel Springer, немецкий медиаконцерн, в 2014 году открывший вместе с Politico филиал в Европе, ведет переговоры о покупке доли в вашингтонской компании, попытки склонить издание к идеологической ригидности, скорее всего, получат еще более жесткий отпор.

Чтобы понять, почему так, достаточно вспомнить, что летом, когда СЕО Springer Матиас Депфнер велел поднять у штаб‑квартиры компании в Берлине помимо флага Германии и Европейского союза еще и флаг Израиля. Депфнер отдал это распоряжение после ряда антисемитских выступлений в Германии, последовавших за майским обострением конфликта между Израилем и ХАМАСом. Так Депфнер выразил солидарность с еврейским государством (и с европейскими евреями, которые неминуемо становятся мишенью антисемитов, как только на Ближнем Востоке начинаются столкновения), однако кое‑кому из 15 тыс. его подчиненных этот его поступок пришелся не по нраву: меньшая часть сотрудников выразила недовольство тем, что Springer (который, к слову, владеет несколькими израильскими сайтами, помимо основных своих активов, серьезной широкополосной газеты Die Welt и бойкого таблоида Bild, самого популярного печатного издания в Европе) не соблюдает нейтралитет в неоднозначном геополитическом конфликте.

Нетрудно вообразить, что началось бы, возникни подобный спор в элитарной организации в США. Американский аналог Депфнера, дабы умилостивить сотрудников, студентов или иную группу, казалось бы находящуюся у него в подчинении, лез бы из кожи вон, дабы искупить свой тяжкий проступок. Он опубликовал бы униженное извинение, изобилующее модными политкорректными фразочками и словечками, поклялся бы "поработать над собой", чтобы впредь "не оскорблять в прямом смысле этого слова" "людей другого цвета кожи". Признал бы, что пользовался "привилегией белых", раскаялся бы в этом. Умолял бы о прощении коллег‑мусульман, которых так больно ранила его возмутительно‑несправедливая поддержка "сионистского империализма" и "поселенческого колониализма". В конце концов выяснилось бы, что этот поток самобичеваний так и не умиротворил людей, которых он нанял и может уволить, и сам ушел бы в отставку.

Депфнер поступил иначе. "Я считаю, и я сейчас говорю вам напрямик, — заявил он во время телефонного совещания, — тем сотрудникам компании, кто недоволен, что здесь после антисемитских выступлений на неделю подняли флаг Израиля, лучше поискать другую работу". Так восстанию меньшинства в Axel Springer был положен конец.

Для американского наблюдателя это заявление примечательно не столько тем, что оно говорит о журналистской предвзятости, непрекращающихся попытках Германии свести счеты со своим прошлым или о влиянии израильско‑палестинского конфликта на другие страны. Оно удивляет кое‑чем другим, более важным и универсальным — в том, что касается профессиональной честности элитарных организаций. Позабудьте на миг — пристало или нет, по вашему мнению, независимому медиахолдингу принимать чью‑либо сторону в войне, которая идет на другом конце света. Подняв израильский флаг в то время, когда еврейское государство подверглось нападению врагов и европейским евреям угрожала опасность, Axel Springer проявил верность одному из своих фундаментальных принципов.

Медиаконцерн Axel Springer с 1967 года официально разделяет ценности, сформулированные его основателем, в честь которого и названа компания. Журналист Аксель Шпрингер объявил эти ценности "главными принципами" концерна, и с течением времени их список пополнялся. Вот они:

1. Мы боремся за свободу, за главенство закона, демократию и единую Европу.

2. Мы поддерживаем еврейский народ и право Государства Израиль на существование.

3. Мы выступаем за трансатлантический альянс между Европой и Соединенными Штатами Америки.

4. Мы разделяем принципы свободной рыночной экономики и социальной ответственности.

5. Мы осуждаем политический и религиозный экстремизм, а также все виды расизма и сексуальной дискриминации.

Все журналисты компании Axel Springer подписывают договор, согласно которому обязуются разделять эти основные принципы, но не как застывшие догмы, а как профессиональные ориентиры: так, к примеру, каждый волен по‑своему толковать то, что подразумевается под "единой Европой", "трансатлантическим альянсом" и "свободной рыночной экономикой". Однако в Axel Springer справедливо полагают, что работа в такой компании — привилегия, а не право и, если сотрудников возмущают вышеизложенные принципы, они вольны устроиться в любое другое место. Когда атакуют Израиль, когда на улицах Берлина нападают на евреев, никто из сотрудников Axel Springer не имеет права возмущаться тем, что работодатель выказывает солидарность с пострадавшими, равно как и не имеет права возражать, когда на медиаплощадках компании осуждают ультраправую политическую партию "Альтернатива для Германии" или критикуют Владимира Путина.

Нынешний кризис доверия в американских организациях во многом объясняется нехваткой подобной моральной ясности, а также тем, что многие руководители не могут устоять перед давлением и не решаются защищать принципы своих организаций. Когда группа репортеров газеты New York Times заявила, что колонка некоего американского сенатора "представляет угрозу их жизни", издатель газеты мог бы поступить так же, как Депфнер, и посоветовать им перейти работать в другую газету, более соответствующую их обостренной впечатлительности. Вместо этого он пошел у них на поводу и уволил или понизил в должности редакторов, ответственных за публикацию пресловутой колонки — News Guild, профсоюз журналистов, представляющий репортеров Times, причастен к их увольнениям, поскольку помог надавить на издателя.

Когда группа студентов Йельского университета окружила известного преподавателя и три с лишним часа измывалась над ним, обзывая подлым расистом — за то, что его жена, тоже преподаватель Йеля, написала электронное письмо о праве студентов самостоятельно выбирать костюм на Хэллоуин, — ректор университета мог бы напомнить им, что в возглавляемом им учебном заведении поддерживают свободу слова, открытое обсуждение и вежливые дебаты. Вместо этого он пальцем не шевельнул, чтобы защитить своих же преподавателей, а его администрация осыпала похвалами организаторов травли — за улучшение расовых отношений.

Когда несколько десятков младших сотрудников издательства Hachette устроили забастовку из‑за публикации мемуаров Вуди Аллена, руководство компании могло бы объяснить, что их задача — издавать, а не истреблять книги, и новоявленным рьяным цензорам прямая дорога в министерство информации любой из стран третьего мира. Вместо этого Hachette проявило слабость и объявило, что "хотя и очень ценит своих авторов", однако же книгу Аллена изымает из продажи.

И я могу привести еще массу примеров. От Американского союза защиты гражданских свобод, исключившего из числа своих приоритетов защиту свободы слова, до Академии кинематографических искусств и наук, которая недавно ввела черный список под видом квот на "представление и включение" для премии "Оскар", и прочих американских организаций, принесших в жертву такие ценности, как "цветовая слепота", надлежащие правовые процедуры и свобода слова, на алтарь новоявленной святой троицы — "этнокультурного разнообразия, равенства с учетом индивидуальности и учета интересов всех слоев населения".

Одним из тех, кого все это ничуть не удивило, был мой преподаватель из Йельского университета, великий историк, специалист по Древней Греции Дональд Каган, скончавшийся в августе этого года в возрасте 89 лет. Каган преподавал в Корнелле в 1969 году, когда группа вооруженных студентов‑радикалов захватила здание администрации и потребовала организовать Центр африканских исследований. Каган говорил, что, решив пойти на переговоры с террористами, администрация "продемонстрировала отвагу в духе Невилла Чемберлена" . Наблюдая за похожей капитуляцией перед натиском толпы в Йельском университете почти пять десятилетий спустя, Каган заметил: "Трудно оправиться от подобной капитуляции. Капитуляции перед страхом, перед угрозой насилия и позора… вот что бывает, когда пасуешь перед грубой силой".

Чтобы сопротивляться грубой силе, необходимо хранить верность своим принципам. Наблюдая за тем, как в последние годы одна элитарная организация за другой сдает позиции, понимаешь: дело не столько в том, что их руководству не хватает смелости, сколько в том, что их почтенные либеральные принципы подменили набором доктрин, основанных на сектантских идеологиях отчуждения и завоевания. Axel Springer — уникальный пример медиакомпании, в которой существуют "главные принципы", потому лишь, что она заявляет об этом во всеуслышание. Вряд ли кто‑то всерьез станет доказывать, что наши хваленые источники журналистской объективности по‑прежнему придерживаются собственных (неписаных) традиций. Или что наши университеты все чаще учат студентов не как думать, а что думать. Или что наши центры производства культуры ставят стремление к совершенству и красоте в искусстве ниже агитации и пропаганды.

Чтобы современная организация отказалась от своих принципов, нужно, только чтобы против очередного мягкотелого лидера лишь по должности выступила оскорбленная клика жаждущих власти оппортунистов, которые выкрикивают конъюнктурные лозунги и перекладывают на политизированный язык свои обиды и травмы. Сталкиваясь с таким испытанием, вся американская элита идет на попятный. Честь и хвала Матиасу Депфнеру, осмелившемуся сказать "Nein" столь презренной тактике, а сотрудникам Politico — всего доброго.

Материал любезно предоставлен Tablet

Перевод - Юлия Полещук