В числе многочисленных перемен, которые внесла в нашу жизнь эпидемия, есть и требование "держать дистанцию" друг от друга. Профессор социологии Оз Альмог объяснил, почему израильтянам так нелегко привыкнуть к новым правилам и так тяжело пережить изоляцию: "В отличие от американцев, мы искренни".

Однажды Шимон Перес сидел на тель-авивской набережной, ел арбуз, попивал пиво и с удовольствием обнимался и пожимал руки прохожим. "Молодец, Перес! - говорили молодые люди за соседними столиками. - Даже ликудники не приходили сюда, чтобы вместе с народом отведать арбуза".

Похоже, тогда, в июле 1984 года, за пять дней до выборов в кнессет, Перес и его советники решили, что непосредственный контакт с избирателями поможет изменить представление о нем, как о человеке холодном и далеком от народа, и приблизит его к электорату. В тот раз, после двух провальных избирательных кампаний, он был на расстоянии вытянутой руки от кресла премьера.

В ту пору приветственные объятия и поцелуи при встрече еще не вошли в израильский обиход и лишь начали занимать свое место в обычаях наряду с рукопожатиями и похлопыванием по плечу. Это теперь они стали неотъемлемой частью почти каждой встречи. Пережить наложенный коронавирусом запрет на физический контакт израильтянам нелегко, и порой требование его избегать вызывает чувство неловкости.

По мнению профессора Альмога из Хайфского университета, "в отличие от американцев, мы прямолинейны, и это проявляется во многом; так, мы говорим искренне то, что думаем, глядя друг другу в глаза. Близость проявляется и в том, что при встрече и расставании мы похлопываем друг друга по плечу".

Профессор социологии Альмог, автор знаменитой книги "Сабра: портрет", занимающийся исследованием израильского общества и израильской культуры, говорит, что "для израильской культуры всегда была характерна теплота, эти многолюдные собрания в синагогах и жилых кварталах. Киббуцы лишь добавили к этому атмосферу прямолинейности и непосредственности в отношениях между людьми. Киббуцники обходились без галстуков и свели дистанцию между собой до минимума. Плечом к плечу пели и танцевали".

Альмог уточняет, что объятия и поцелуи были в ту пору менее приняты в израильском обществе: "Ашкеназы всегда были холоднее выходцев из восточных стран, но по мере того, как росло воздействие последних на израильское общество, ашкеназы тоже стали чаще приветствовать друг друга поцелуями. Подобно тому, как когда-то считалось, что на похоронах плакать нельзя, а сегодня это допустимо. Даже несмотря на то, что израильтяне всегда были ближе друг к другу, чем люди в других странах, объятия и поцелуи не входили в число общепринятых манер, - говорит он. - Только с ростом влияния выходцев с Востока и по мере того, как израильская культура стала принимать ближневосточную окраску, объятия и поцелуи обрели законную силу".

Возможно, объятия стали выражением избыточной теплоты в поколении, которое ожидало от своих детей проявления жесткости и твердости. Родители, которые в большинстве своем пережили Катастрофу, избегали объятий. И в то же время беспокоились за своих детей - порой это доходило до настоящего тревожного состояния.

Интересно, что в газетах 30-х годов слово "объятие" почти всегда встречается в негативной коннотации: выражение "медвежье объятие" часто бытовало в статьях того периода.

Перес, старавшийся во время кампании 1984 года продемонстрировать сердечность, был не единственным из того поколения политиков, кому пришлось уже в зрелом возрасте воспринять новые для израильского общества выражения человеческого тепла.

Ицхак Рабин тоже запомнился человеком, у которого объятия, похоже, вызывали чувство неловкости и смущения. Возможно, именно поэтому одна из его последних прижизненных фотографий, сделанная в 1995 году на митинге на площади Царей Израилевых за несколько минут до того, как его убили, врезалась в коллективную память израильтян. На этом снимке он, опаленный в боях 73-летний генерал, обнимает певца Авива Гефена, мятежника, восставшего против истеблишмента, который не считал постыдным раскрыть свои слабости и страхи, которому в ту пору было всего 22 года. И, конечно, объятия были неотъемлемой частью культуры поколения Гефена.

Альмог указывает и на другие процессы, способствовавшие развитию открытости и близости между людьми. "Коллективный дух поддерживал идею того, что стоит раскрыться, сблизиться, не скрывать своих чувств, но излить, выплеснуть их. Это - еще один элемент того, что привнесло новое время - объятия, поцелуи, физическая близость, открытость".

Однако Альмог добавил, что нам также не помешает научится сохранять некоторую дистанцию. "Иногда израильская близость приобретает оттенок некой вульгарности; в разговоре, в физическом контакте люди становятся излишне настырны. Мы - общество, лишенное сдержанности, не думающее о том, что испытывает при этом ближний".

По-прежнему остается неясным, как долго нам придется держаться на расстоянии друг от друга, и научимся ли мы сохранять дистанцию, не вторгаясь в частное пространство других людей.

По мнению Альмога, труднее всего приспособиться к новым правилам будет молодому поколению. "Это - поколение объятий и поцелуев, - говорит он. - Они выросли в этой атмосфере. Родители их целовали, в армии - обнимали. Это - поколение всеобщего братства".

Эли Ашкенази, Walla!News