Zahav.МненияZahav.ru

Пятница
Тель-Авив
+28+18
Иерусалим
+25+16

Мнения

А
А

Скорлупка на дне морском

Обретение независимости сопровождалось в Марокко обещаниями равенства для евреев, вот только покидать страну им не позволили.

10.02.2020
Creative Commons

Читайте также

Пытаясь прорвать заслон и вернуть людей в страну предков, затонул корабль "Эгоз" с десятками репатриантов на борту. Расследование обстоятельств трагедии по сей день скрыто в архивах, и это оставляет многие вопросы без ответа

Когда в ночь с 9 на 10 января 1961 года корабль "Эгоз", перевозивший нелегальных репатриантов, затонул у средиземноморского побережья Марокко, на его борту находилось 48 человек. Результаты официального расследования обстоятельств этой трагедии так никогда и не были опубликованы. Тем не менее изучение документов из архивов МИД, Сионистского движения и частных собраний, а также другие источники позволяют восстановить большую часть событий.

В свете новой реальности

В 1956 году Марокко приобрело независимость от Франции, а султан Мухаммед V получил королевский титул. Марокканское национальное движение, стремясь доказать, что молодое государство строится на принципах равноправия и открыто для "марокканцев моисеевой веры", даже предоставило еврею – Леону Бен Закену – пост министра почтовой связи.

После провозглашения независимости многие французы покинули страну, что, в свою очередь, вызвало кадровый кризис в управлении и экономической сфере. В том числе и поэтому власти Марокко отказались предоставлять заграничные паспорта евреям, и те оказались, несмотря на приличное экономическое положение, своего рода пленниками нового режима.

Опасения марокканских евреев за свое будущее с одной стороны и желание молодого государства Израиль привлечь в страну новых репатриантов с другой в итоге привели к возникновению подпольной сети под названием "Мисгерет" ("структура" – иврит), созданной Моссадом в Северной Африке под руководством эмиссаров из Израиля и местных активистов для нелегальной репатриации.

Поначалу беглецов переправляли через Уджду – город на границе с контролируемым французами Алжиром, затем через два испанских анклава на средиземноморском побережье – Сеуту и Мелилью, а также находящийся под международным управлением Танжер. Когда же эти пути оказались закрытыми, евреев стали отправлять на контрабандных судах из разных мест на побережье Средиземного моря в Гибралтар. Всего между 1956 и 1960 годами "Мисгерет" удалось нелегально вывезти из Марокко 54 295 евреев.

С начала 1960 года Израиль вел интенсивные переговоры с марокканскими властями о возможности организованной эвакуации еврейской общины. Так 28 марта 1960 года Яаков Круз – правая рука главы Моссада Иссера Хареля, встретился с Махди Бен Баркой – главой партии, сформировавшей в Марокко левое правительство, и договорился о "взаимопонимании" в отношении освобождения евреев в обмен на "компенсацию связанного с этим экономического ущерба".

Примерно две недели спустя в рамках подготовки встречи израильтян с королевской семьей посланник наследника престола Бен Салем Гассус общался с Голдой Меир. Наконец 11 августа 1960 года Александр Истерман, помощник Нахума Гольдмана, председателя Всемирной сионистской организации, встретился с наследным принцем Мулаем Хасаном, согласившимся на коллективный исход евреев под эгидой гуманитарной организации. Интенсивные переговоры о выкупе, который должен быть выплачен Марокко, шли на протяжении всего конца 1960 года, буквально вплоть до самой трагедии.

Тем временем в Иерусалиме, в министерстве иностранных дел, продолжались бурные дебаты о том, как добиться от властей Марокко свободного выезда евреев. Перед еврейскими и израильскими структурами, занимающимися спасением марокканских евреев, стояла непростая дилемма. Считая, что общественное давление способно положительно повлиять на решение марокканских властей, они в то же время понимали, что публичность может поставить под угрозу само продолжение тайных дипломатических контактов с королем, без которых добиться результата было бы нереально.

В свою очередь, Моссад, хотя соглашение вот-вот и должно было быть подписано, продолжал вывозить еврейские семьи контрабандой, используя непригодный для таких нагрузок корабль, что в немалой мере и предопределило трагедию.

Прорвать заслон

К концу 1959 года израильские организации, занятые спасением марокканских евреев, отчаялись дождаться успешного завершения тайных переговоров, которые вели представители Всемирной сионистской организации. Более того, они всерьез опасались, что обещания марокканских властей предоставить евреям паспорта в итоге окажутся очередным обманом.

С другой стороны, Гольдман полагал, что массовый нелегальный вывоз евреев способен вызвать противодействие властей, до сих пор закрывавших на это глаза. Однако в руководстве Моссада и Еврейского агентства были уверены, что без оказания давления на Марокко достичь соглашения все равно не удастся.

Вот как описал это Эфраим Рональ, глава "Мисгерет" в Северной Африке:

"По разным соображениям мы вновь и вновь возвращались к идее организовать большое количество евреев, прорывающихся в Страну Израиля. Мы понимали, что они будут задержаны, и полагали, что суд над массой евреев, в том числе женщин и детей, с последующим их заключением в тюрьму, создаст общественный резонанс как внутри страны, так и за ее пределами. А это неизбежно окажет давление на власти, стремящиеся показать, будто бы они придерживаются прогрессивных взглядов и обеспечивают равноправие всем гражданам, включая и евреев" (Государственный израильский архив МИД, 4324/5).

Но из-за опасений того, что в ответ границу могут закрыть совсем и что лидеры еврейских общин Марокко не согласятся на подобную авантюру, идея намеренной конфронтации с марокканскими властями не была задействована, хотя и продолжала обсуждаться параллельно с дипломатическими усилиями.

В октябре 1960 года два бывших офицера израильского ВМФ, Майк Рабинович (Моше Равид) и Дов Маген, отправились в Италию подобрать судно, способное вывозить из Марокко репатриантов. Осмотрев в Гибралтаре корабль Pisces ("Рыбы", лат.), они пришли к выводу, что из-за протекающего дна он не сможет выдержать штормы или перегрузки. Рабинович считал, что корабль к тому же слишком мал для перевозки семей, и возражал против аренды, Маген, однако, рекомендовал использовать судно, если в нем заменят гнилое деревянное дно. Он также потребовал, чтобы на корабле находилась надувная резиновая лодка, рассчитанная на 50 человек, и чтобы на борт не поднималось более 30 пассажиров.

В итоге остановились на этом судне и назвали его "Эгоз" ("грецкий орех" – иврит). Офицеры предложили проверить маршрут вдоль океанского побережья, но в парижской штаб-квартире отказались от этой идеи из-за протяженности такого пути и, соответственно, более высокой стоимости. Они одобряли маршрут только внутри бассейна Средиземного моря.

Владелец судна – шотландец, согласившийся на минимальную оплату за каждый рейс и за каждого пассажира, настаивал на увеличении числа поездок, несмотря на протесты капитана испанца и трех членов экипажа, жаловавшихся на усталость после каждого плавания. Перед каждым рейсом судовладелец проводил проверки и обеспечивал необходимый ремонт. В трюме судна можно было спрятать от марокканских патрулей, возможных на протяжении всего 700-километрового маршрута до Гибралтара, около 25 пассажиров. Всего "Эгоз" успел совершить 13 рейсов, прежде чем на 14-й пошел ко дну.

Холодная зимняя ночь

В тот роковой рейс на судно поднялось 7 семей, в том числе 21 несовершеннолетний ребенок. Из Касабланки до городка Эль-Хосейма 500 километров, добровольцы "Мисгерет" везли нелегалов на машинах. К вечеру колонна из шести грузовиков погасила фары в 200 метрах от побережья. Оттуда репатрианты, в сопровождении добровольцев, помогавших нести вещи и снабжавших детей молоком и успокоительными таблетками, спустились вдоль по сухому руслу к берегу. Дальнейшая посадка пассажиров на ожидавшее в полукилометре от берега судно осуществлялась с помощью резиновой лодки и заняла еще около трех часов.

Всего на борт взошли 43 репатрианта. Команда состояла из пяти моряков – четырех испанцев и связиста, израильтянина Хаима Царфати. Команда вышедшего из Гибралтара еще ранним утром судна уже сильно устала. Море не было спокойным, но ожидалось, что волнение уляжется к ночи, а потому рейс было решено не отменять. В 1:30 Царфати передал с "Эгоза" сообщение в парижскую штаб-квартиру о волнении на море и пообещал связаться в 3 часа утра вновь. Но на связь он больше не вышел. К утру горькое известие было передано в Касабланку руководителю марокканского "Мисгерет" Алексу Гатмону, который, в свою очередь, сообщил об этом главе еврейской общины Давиду Амару.

Свидетельство капитана

По свидетельству капитана корабля "Эгоз" Франсиско Мурии, в 3 часа утра его судно двигалось в направлении Гибралтара со скоростью пять узлов. Когда шторм усилился, он решил снизить скорость и остановил один из трех двигателей. Затем, обнаружив, что вода пробила днище судна, он приказал заткнуть пробоину на носу одеялами и развернул корабль обратно в сторону Эль-Хосеймы. Тем временем нос судна ушел под воду. Пока Царфати посылал по рации сигналы о бедствии, команда раздала пассажирам спасательные жилеты. Мурия приказал спускать спасательную шлюпку, и тут выяснилось, что матросы уже сделали это, но шлюпку унесло в море. Капитан приказал механику Пако Пересу стрелять сигнальными ракетами, а Царфати продолжать отправлять радиосигналы.

В 3:15 капитан отдал приказ покинуть корабль. Команда пыталась убедить пассажиров прыгать в воду, но большинство отказывались.

"Я оставался на палубе, пока не понял, что все пропало, и лишь затем решил прыгнуть в воду" (свидетельство капитана судна "Эгоз", Государственный израильский архив МИД, 3755/1).

Двое успевших забраться в лодку моряков спаслись, однако помогавшие капитану до последней минуты Царфати и Перес погибли. Спасшиеся матросы сумели достать из воды лишь капитана. Они гребли к берегу, пока не встретили испанское рыболовецкое судно "Кабо-де-Гата", которое подобрало их и высадило на берег в 6:00 утра.

Находящийся в Париже Эфраим Рональ вызвал на помощь подразделения британских, французских и марокканских ВМС. В 7:15 в море были замечены первые три тела. В 10:30 спасательное судно в сопровождении двух самолетов британских ВВС вышло из Гибралтара в сторону бухты Эль-Хосейма. Один из пилотов вызвал в район рыболовецкое судно и марокканский патрульный катер, указав им местонахождение тел.

Затем туда же были направлены еще восемь кораблей, собравшие к вечеру около десятка тел. По словам капитана "Кабо-де-Гата", его команда извлекла из моря тела женщины с четырьмя детьми, одного из которых – младенца, она продолжала сжимать в руках. Благодаря спасательным жилетам люди не утонули, но погибли от переохлаждения.

Капитан спасательного судна обвинил Мурию в том, что тот не сумел спасти пассажиров. Кроме того, по его мнению, капитан "Эгоза", стремясь скрыть свое участие в нелегальной перевозке людей от марокканской береговой охраны, намеренно указал неправильное место затопления судна и затянул с подачей сигнала о помощи.

К схожему выводу пришел и израильский эксперт Нимрод Эшель. По его мнению, если бы тонущий корабль действительно находился там, где он был согласно утверждениям Мурии, "умеющий плавать человек смог бы достичь берега" (Н. Эшель "Отвечать некому", "Гаарец", 6 сентября 1993 г.).

"Наши замечательные мальчики"

По рекомендации главы Моссада израильское правительство назначило Элиэзера Шошани из кибуца Ифат расследовать обстоятельства трагедии. Его отчет, представленный примерно через девять недель, мало походил на расследование. Куда больше это напоминало поэтический гимн, воспевающий эмиссаров "Мисгерет" и оплакивающий тяжкую жизнь марокканских евреев, которых следует спасти любой ценой, прежде чем разразятся погромы.

Следует заметить, что отчеты самих эмиссаров "Мисгерет" о положении марокканских евреев не слишком соответствовали пафосному изложению Шошани, поэтому он заканчивал свои выводы утверждением, что, мол, ситуация еще не катастрофична, но может ухудшиться.

При этом Шошани, уверенный, что "Мисгерет" в трагедии не виновата, даже не стал опрашивать находившихся в Марокко организаторов последнего рейса судна "Эгоз". Он ограничился встречей в Париже с Эфраимом Роналем и непосредственно отвечавшим за операцию Алексом Гатмоном и обошелся их свидетельствами. Кроме того, представитель израильских ВМФ Менахем Коэн был отправлен в Марокко, но с кем он там встречался, не ясно.

Иными словами, вместо того чтобы провести серьезное расследование, Шошани довольствовался составлением общей оценки деятельности эмиссаров, задав им риторические и пафосные вопросы:

"Вы любите этих евреев? Все ответили утвердительно. Посланники несут свое бремя, служа верой, правдой и любовью. Они охвачены любовью к Израилю и передают ее всем, кто оказывается в их объятиях. Была проделана потрясающая работа, и, по большому счету, даже понесенные жертвы не способны преуменьшить величие проделанной работы…"

Выводы Шошани понравились главе Моссада Иссеру Харелю до такой степени, что тот даже попросил у него описать всю историю организации "Мисгерет". Шошани подготовил секретный внутренний документ под названием "Девять лет из двух тысяч". Его пронумерованные копии хранятся сегодня в архиве Моссада. Они стали важным источником восстановления трагического дела о потонувшем судне "Эгоз".

Ряд нарушений

Но даже Шошани в своем поэтическом отчете не смог полностью проигнорировать непосредственные причины катастрофы. Он посвятил одну из глав множеству допущенных нарушений, которые оставляют открытыми массу вопросов.

Так из ответа, полученного Шошани от эксперта по морским вопросам, следует, что протекающее днище не слишком волновало организаторов перевозок, и они не считают это причиной катастрофы.

Как отметил Эфраим Рональ, единственным изменением, внесенным в судно, стало добавление скамеек на палубе. Вот только выяснилось, что их добавили без необходимого одобрения морского инженера, обладающего соответствующими полномочиями, и это снизило безопасность корабля.

Кроме того, учитывая недостатки судна, было решено, что оно не будет выходить в рейс во время шторма, даже если придется возвращать репатриантов обратно домой. Однако владелец корабля, получавший плату за каждое плавание и каждого пассажира, заинтересован, чтобы рейсы были как можно чаще и в каждом было как можно больше людей.

"Как случилось, – пишет Шошани в отчете, – что капитан, вопреки указаниям не выходить в море во время шторма, все же отправился в плавание? Не было ли это следствием того, что он ожидал получить финансовую прибыль? Судя по всему капитан полагался на свою способность справиться с непогодой. Были даны ясные инструкции не выходить в море во время шторма Почему они не были выполнены?"

По опубликованному в газете кибуца Ревадим мнению Дова Магена, одного из двух офицеров, участвовавших в проверке судна, трагедия стала результатом нарушений, допущенных теми, кто отвечал за рейсы "Эгоза":

"Почему до этого капитан брал на борт не больше пассажиров, чем было разрешено, а на этот раз взял аж 43 человека? Почему в тринадцати рейсах они буксировали за собой спасательную шлюпку, а в этот не стали? Что значит "буря разразилась внезапно?" Речь не идет о районе, где свирепствуют ураганы. Судно пошло ко дну отнюдь не по "естественным причинам" Боюсь, что отчет о расследовании засекречен не просто так…" (Элиэзер Башан "Не просто так отчет засекречен", кибуц Ревадим, 9 декабря 1992 г.).

Как выясняется из отчета, уже в ходе второго рейса, 28 августа 1960 года, рация испортилась, проблема так и не была устранена, и судно продолжало ходить, несмотря на поломки.

Нимрод Эшель отмечает, что в Гибралтарском проливе достаточно оживленное судоходство в любое время суток. Таким образом, если бы рация была исправной, на помощь терпящим бедствие могли прийти очень скоро.

Более того, по его мнению, практически любой неисправности и любого нарушения техники безопасности из перечисленных в отчете Шошани было бы достаточно, чтобы запретить "Эгозу" выход в море.

Учитывая, что к этому времени израильский торговый флот был уже достаточно большим, современным и должным образом оснащенным, Эшель остается в недоумении по поводу столь очевидных нарушений в случае с кораблем "Эгоз":

"Неужели, как это можно заключить из отчета, соображения экономии казначея Еврейского агентства помешали оснастить должным образом судно, занимавшееся перевозкой репатриантов" (Н. Эшель "Отвечать некому", "Гаарец", 6 сентября 1993 г.).

Конфронтация любой ценой

На первый взгляд, трагическая участь судна "Эгоз" ничем не отличается от схожих историй о других потонувших кораблях, перевозивших нелегальных репатриантов на заре создания государства.

Тем не менее разница есть. И дело не только в том, что у Израиля к концу 1950-х годов было куда больше ресурсов, чем до провозглашения государства. Беря на себя риск переброски нелегальных репатриантов морем в середине 1940-х годов, еврейские лидеры учитывали как бедственное положение гонимых еврейских беженцев, спасавшихся от истребления в Европе, так и необходимость противостоять попыткам британских властей сорвать планы по созданию независимого еврейского государства.

Но судну "Эгоз" вовсе не нужно было силой прорываться в Израиль, а опасности, грозившие марокканскому еврейству, не были уж столь явными. Хотя, судя по всему, руководство Израиля было убеждено, что катастрофа вот-вот обрушится на головы марокканских евреев. И позиция эта не была совсем уж оторвана от реальности, ведь рана от изгнания сотен тысяч евреев из арабских стран была еще совсем свежа. Все это объясняет стремление израильских организаций вывезти евреев из Марокко вопреки любому риску.

И все же вполне объяснимое рвение сопровождалось совершенно безответственными действиями, подвергавшими опасности не только самих репатриантов.

Спустя месяц после трагедии Алекс Гатмон, командир "Мисгерет" в Марокко, по собственной инициативе и вопреки указаниям своего руководства решил пойти на конфликт с марокканским правительством. От имени еврейской общины он опубликовал листовку, в которой назвал Марокко ответственным за гибель судна с репатриантами.

Его призыв был тайно разослан по почтовым ящикам евреев представителями израильских молодежных движений. Активисты еврейской самообороны решили наклеить эти прокламации и на стены в городах Мекнес и Фес. Там, в Фесе, двое добровольцев "Мисгерет", наклеивавших листовку возле полицейского участка, были схвачены и подвергнуты пыткам.

Власти Марокко, до этого момента закрывавшие глаза на деятельность израильской сети, арестовали основных активистов "Мисгерет" в Мекнесе и Фесе, не тронув, правда, израильских эмиссаров. Часть израильтян, руководивших "Мисгерет", бежала из страны. При этом добровольцам было предписано оставаться в своих домах. Некоторые из них сумели скрыться, остальные же были схвачены властями и подвергнуты жестоким пыткам, приведшим в итоге к гибели двоих участников подпольной группы.

Трагичнее же всего то, что отданное добровольцам указание оставаться в своих домах, в то время как большинство израильских эмиссаров из Марокко бежало, создает впечатление, что руководство "Мисгерет", будучи заинтересованным в массовых арестах, намеренно стремилось оказать таким образом давление на марокканские власти, по сути, вовлекая в конфликт всю еврейскую общину.

Так или иначе, три года спустя выезд евреев из Марокко был наконец разрешен, и более 100 тысяч евреев покинули эту страну. История изгнания еврейской общины, насчитывавшей в середине XX века более четверти миллиона человек, завершилась.

Игаль Бин-Нун

Перевод Александр Непомнящий

Комментарии, содержащие оскорбления и человеконенавистнические высказывания, будут удаляться.

Пожалуйста, обсуждайте статьи, а не их авторов.

Статьи можно также обсудить в Фейсбуке