Христианство часто определяют как "синтез" еврейского откровения с эллинским умозрением. Но это синтез кислорода с водородом, которые исчезают, образовав воду. Современное человечество нуждается в адекватном синтезе своих духовных начал.

Вечный союз

Глава "Лех-леха" начинается словами: "И сказал Господь Авраму: уйди из земли твоей, от родни твоей и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе. И Я сделаю тебя народом великим и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь благословением. И Я благословлю благословляющих тебя, а проклинающих тебя прокляну; и благословятся тобой все племена земные" (12:1-3).

В конце главы мы читаем: "И поставлю союз Мой между Мною и тобою и между потомством твоим после тебя в роды их, в союз вечный, чтобы быть Богом тебе и потомству твоему после тебя" (17:7-8).

Итак, с одной стороны Бог избирает только Аврама, только его потомков, а с другой – благословляет в нем все народы. При этом союз Бога с Авраамом определяется как "союз вечный" ("брит олам").

Христиане, как известно, верят, что союз этот со временем сильно обветшал, и в конце концов потерял всякую силу. Это убеждение они, однако, почерпнули не из Торы, а из общих соображений: поскольку Бог, открывшийся Израилю, является Богом всех людей, то предпочитать Израиль Он мог только до определенного времени. С той же поры, "нет уже ни иудея, ни эллина".

Руссо в своей "Исповеди савойского викария" формулирует этот постулат следующим образом: "Тот, кто начинает с того, что выбирает себе один народ и отворачивается от всего остального рода человеческого, не есть общий отец человечества".

Негативное отношение к иудаизму проистекает у многих людей вовсе не из "предубеждения", не из "предрассудка", а прямо из противоположного – из рассудка, из естественного света разума.

Как же противостоит этим рациональным нападкам еврейский мир? Еврейский мир продолжает твердить, что слова Торы истинны, что его союз с Богом именно "вечный", однако он не пытается при этом свои утверждения осмыслить, т.е. ответить на вопрос, как такое возможно? Как это следует понимать?

Еврейская традиция никогда до сих пор не стремилась всерьез представить себя человечеству, т.е. не пыталась на всеобщем языке философии и теологии объяснить, как Бог одного народа может одновременно являться Царем всего мира и Отцом всех людей.

Это отсутствие ясных формулировок смущает, разумеется, не только народы, но также и многих евреев.

"Выдавливание жида"

В романе Достоевского "Подросток" высказывается одна "оригинальная идея": молодой человек немецкого происхождения по фамилии Крафт, считающий себя полностью русским, отрицал за русскими какую-либо ценность, и в качестве русского не видел для себя никакой духовной перспективы.

В романе приводится следующая дискуссия друзей Крафта: "Он, вследствие весьма обыкновенного факта пришел к весьма необыкновенному заключению, которым всех удивил. Он вывел, что русский народ есть народ второстепенный, которому предназначено послужить лишь материалом для более благородного племени, а не иметь своей самостоятельной роли в судьбах человечества. Ввиду этого, может быть, и справедливого своего вывода, господин Крафт пришел к заключению, что всякая дальнейшая деятельность всякого русского человека должна быть этой идеей парализована, так сказать у всех должны опуститься руки…".

На это заявление далее приводится вполне здравое замечание: "Но чем, скажите, вывод Крафта мог бы ослабить стремление к общечеловеческому делу? – кричал учитель. - Пусть Россия осуждена на второстепенность, но можно работать и не для одной России…"

Между тем вскоре после этого разговора, на котором Крафт присутствовал, он покончил с собой. Один из участников той беседы в этой связи отметил: "Сам Крафт изобразил смерть свою в виде логического вывода. Оказывается, что все, что говорили вчера у Дергачева о нем, справедливо: после него осталась вот этакая тетрадь ученых выводов о том, что русские – порода людей второстепенная, на основании френологии, краниологии и даже математики, и что стало быть, в качестве русского совсем не стоит жить. Если хотите, тут характернее всего то, что можно сделать логический вывод какой угодно, но взять и застрелиться вследствие вывода - это, конечно, не всегда бывает".

Идея кажется надуманной. Особо нелепым выглядит самоубийство Крафта в свете приведенного выше возражения, что даже если русские второстепенны, они могут послужить не своему, а какому-то общечеловеческому делу. Итак, и в отношении русских, и вообще любых других народов, идея Крафта может показаться совершенно вздорной. Однако в отношении евреев она работает!

Действительно, этот анекдотический и кажущийся неправдоподобным казус является вместе с тем вполне реальной дилеммой для еврея, выросшего на европейских ценностях и правосознании. Не умея вместе с европейцами распознать осмысленности своего еврейского существования, некоторые евреи начинают страстно желать собственной и общенациональной гибели, стремятся по капле "выдавить из себя жида".

Вот, например, что писала порвавшая с еврейством Рахель Левин, салон которой посещала германская литературная элита конца XVIII века: "Из-за этого (еврейства) вся моя жизнь превратилась в медленную агонию. Я могу влачить существование, сохраняя неподвижность, но все усилия жить причиняют мне смертельную боль, а неподвижность возможна лишь в смерти… именно отсюда проистекает все зло, все разочарования и все бедствия…". В другом письме она пишет: "Никогда, ни на одну секунду я не забываю этот позор. Я пью его с водой, я пью его с вином, я пью его с воздухом, с каждым вздохом. Еврейство внутри нас должно быть уничтожено даже ценой нашей жизни, это святая истина".

Что значат эти слова, наглядно иллюстрирует судьба виртуоза Йосефа Рубинштейна, являвшегося поклонником и близким учеником Вагнера. Его отчаянные усилия "выдавить из себя жида" показались ему в какой-то момент настолько тщетными, что он покончил с собой на могиле своего кумира.

Твердо усвоив, что евреи "осуждены на второстепенность", он в то же время убедился, что "не может работать" на какое-либо другое общее дело. Рубинштейн чувствовал на себе правоту Вагнеровских слов: "Образованные евреи приложили все усилия, которые только можно себе представить, чтобы освободиться от характерных черт своих вульгарных единоверцев: во многих случаях они даже считали, что достижению их целей может способствовать христианское крещение, которое смоет все следы их происхождения. Но это рвение, которое никогда не приносило всех ожидаемых результатов, приводило лишь к еще более полной изоляции образованных евреев, к тому, что они становились самыми черствыми из людей, в такой степени, что мы теряем наше прежнее сочувствие к трагической судьбе этого народа".

Неудивительно, что Вагнер мог предложить евреям только "окончательное решение" их вопроса: "Подумайте, что существует одно-единственное средство снять проклятие, тяготеющее над вами: искупление Агасфера – уничтожение!".

У меня нет ни малейшего сомнения в том, что значительная доля самоубийств, совершенных евреями западного мира в последние два столетия, была обусловлена именно этой причиной – провалом попытки "выдавить из себя жида", неспособностью полноценно ассимилироваться.

Многие же другие, выбравшие жизнь, впоследствии говорили приблизительно то, что на смертном одре произнесла та самая Рахель Левин: "То, что всю жизнь было моим самым большим позором, самым жутким страданием и несчастьем – то, что я родилась еврейкой, - я теперь ни за что бы не отдала".

Сравнение исторического Рубинштейна с фантастическим литературным персонажем Крафтом ясно показывает, что союз Бога с потомками Авраама "вечен", что выйти из него по большому счету невозможно, и что это феномен, который требует адекватного осмысления, а не эмоционально-интеллектуального отторжения.

Мне не раз доводилось высказывать идею, что различие "между святым и будничным, между светом и тьмой, между Израилем и народами" следует рассматривать в образах принципа дополнительности. Сам же этот принцип наиболее наглядно проступает в гендерных отношениях.

Кислород и водород исчезают, образовав воду. В свою очередь синтез между мужчиной и женщиной не порождает андрогина, но приводит к появлению других таких же мужчин и женщин. То же самое может происходить и при взаимодействии между эллинской и иудейской культурами. Христианство часто определяют как "синтез" еврейского откровения с эллинским умозрением. Но это синтез кислорода с водородом, которые исчезают, образовав воду. Современное человечество нуждается в адекватном синтезе своих духовных начал.

Изречение "нет уже ни иудея, ни эллина" лишь часть Павлова высказывания. Целиком оно звучит так: "нет уже ни иудея, ни эллина; нет ни раба, ни свободного; нет ни мужеского пола, ни женского". Но как вопреки этой остроумной теории человеческий род продолжается, так же вопреки ей остается в силе и союз Израиля с Богом.

В четверг 7 ноября в 19:00 в литературном клубе "Иерусалимского журнала" (Дом У.Ц.Гринберга, Яффо 34) состоится презентация моей книги "День шестой". Это роман, представляющий собой попытку адекватного синтеза еврейского и европейского подходов.

Книга продается в сети магазинов Исрадон.