Президент Турции Реджеп Эрдоган в последние дни с трудом держит тяжелые удары, которые сыплются на него со всех сторон, и внутри собственной страны, и из-за рубежа. На прошедших в минувшее воскресенье муниципальных выборах его Партия справедливости и развития впервые за долгое время потерпела заметное поражение, уступив оппозиции власть в крупнейших городах, включая Анкару и Стамбул. Через день США заявили о прекращении поставок в Турцию оборудования для новейшего истребителя F-35. Это стало первым практическим ответом Вашингтона на решение Эрдогана начать в прошлом октябре развертывание российских зенитно-ракетных комплексов С-400.

Контракт с Россией на поставку С-400 Турция заключила в 2017 году, а в конце прошлого года Анкара также приобрела у США комплекс противовоздушных ракет Patriot. Лидеры США и НАТО неоднократно предупреждали Реджепа Эрдогана, что российская ракетная система не может быть интегрирована в воздушную и противоракетную оборону НАТО. Вашингтон пытался убедить Анкару отказаться от сделки в пользу американской противоракетной системы Patriot, указывая на то, что покупка оружия у России может привести к санкциям против Турции. Однако турецкие власти настаивали на том, что американские зенитно-ракетные комплексы не являются заменой российским С-400. Пентагон опасается, что в результате использования С-400 Турцией Россия сможет получить информацию, как распознавать в воздухе американские истребители-невидимки.

Прекращение поставок запасных частей и эксплуатационной документации к F-35, которые должны попасть в Турцию в следующем июне, является первым шагом к возможной полной отмене продажи этих самолетов турецкой армии. Законопроект об отказе от экспорта F-35 в Турцию был внесен на прошлой неделе в Конгресс США. Эти события крайне осложняют визит министра иностранных дел Турции Мевлюта Чавушоглу в Вашингтон на этой неделе для участия в саммите НАТО. Перед началом саммита генеральный секретарь Североатлантического Союза Йенс Столтенберг заявил, что именно отношения НАТО с Россией будут занимать главное место в повестке встречи.

Тем временем, судя по последним опубликованным данным, сторонники Реджепа Эрдогана впервые за долгие годы потерпели явную неудачу на муниципальных выборах в крупных городах страны, состоявшихся 31 марта, – вопреки ранним заявлениям самого турецкого президента о том, что правящая Партия справедливости и развития (ПСР) победила "с большим отрывом". Впервые с начала 2000-х годов ПСР потеряла контроль над Анкарой и Стамбулом.

Ряд аналитиков называют прошедшие выборы поворотным моментом, сопоставимым с 1994 годом, когда сам Эрдоган был избран мэром Стамбула, с чего начался его путь к власти, которую он не выпускает – в должности премьера или президента – уже 16 лет. Такой точки зрения придерживается, в частности, московский политолог-востоковед Михаил Магид:

​– В какой степени плохие результаты, которые показала партия Эрдогана на прошедших выборах, зависят от недовольства и усталости населения от консервативно-исламистского курса нынешнего турецкого президента, а в какой – от экономического кризиса, вызванного, впрочем, также его правлением?

– Эрдоган потерял 8 из 12 крупнейших городов Турции на этих выборах, не только столицу Анкару, но также и Стамбул, главный промышленный и культурный мегаполис. Это знаковое, символическое явление, потому что в 1994 году Эрдоган стал именно мэром Стамбула, выиграв такие же выборы, оттуда он начал свое политическое восхождение. И вот спустя 25 лет он терпит в Стамбуле поражение.

Я думаю, что действуют оба фактора, которые вы назвали. С одной стороны, Эрдоган правил в Турции почти 17 лет в условиях почти постоянного экономического подъема, и его личность воспринималась населением до недавнего времени как гарантия экономического роста. А сейчас это все закончилось! Безусловно, это по Эрдогану ударило очень сильно. Есть и проблема постоянно радикализирующегося исламизма турецкого президента. Здесь против него работает демография. За Эрдогана в значительной степени всегда голосовала консервативная турецкая глубинка. Однако население Турции постепенно перемещается в крупные города, как раз туда, где он сейчас проиграл. И с каждым годом число пожилых избирателей убывает, просто в силу естественных причин, а численность новых избирателей, молодых, растет. И речь идет прежде всего о городской молодежи, о жителях крупных городов, которые значительно менее склонны поддерживать его исламистский курс.

​– Итоги этих выборов можно объяснить, вероятно, не только этой политикой Эрдогана и правящей Партии справедливости и развития, но и, наконец, умелыми действиями оппозиционных светских партий?

– Да, они создали так называемый "Альянс нации" или "Союз нации" – блок Республиканской народной партии и Хорошей партии, это светские националистические партии. Но важно также то, что их осторожно поддерживала еще одна крупная оппозиционная партия Турции, Демократическая партия народов. Это прокурдская партия, которая связана, впрочем, с различными другими этническими и конфессиональными меньшинствами в Турции. Именно умелые действия этого альянса в значительной мере стали причиной поражения Эрдогана.

– Демократическая партия народов, или Народная демократическая партия, ее по-разному называют, действительно, на юго-востоке одержала внушительную победу в курдских районах. Она вернула себе позиции, утраченные несколько лет назад, когда власти лишили ее представителей мандатов под предлогом якобы поддержки ими террористических организаций. Из этого какие выводы можно сделать?

– Курдская проблема имеет для Турции не меньшее значение, чем перечисленные выше проблемы в экономике и в политико-культурной сфере. А в перспективе – вообще главное значение. Курды составляют в Турции приблизительно 20 миллионов человек, это четверть населения. Часть из них живет компактно в юго-восточной части страны, как раз там, где действует влиятельная Демократическая партия народов. Причем рождаемость у курдов достаточно высокая, и я не исключаю, что через несколько десятилетий они будут составлять уже треть населения Турции, а может быть и 40 процентов. И в этих условиях у курдов почти нет государственных школ, где преподавание ведется на их национальном языке, Анкарой проводится политика культурной унификации. Курдов практически лишили автономии, потому что в последние годы Реджеп Эрдоган сместил со своих должностей около ста мэров курдских городов и поселков, а часть из них были арестованы. За решеткой оказались и сотни курдских журналистов, политических и общественных деятелей. То есть шло прямое подавление даже самых элементарных прав курдского населения. Конечно, это ведет к вспышкам насилия. Если Эрдоган не пойдет в дальнейшем на какие-то примирительные шаги в сторону курдов, на осторожное введение принципов автономизации и федерализации страны, чтобы решить проблему мирным путем, я очень боюсь, что Турцию в один прекрасный день разорвет гражданская война, как она разорвала Сирию.

​– Насколько все плохо сейчас с экономикой в Турции? И почему Эрдоган, вроде бы опытный правитель, хотя крайне авторитарный, заведомо не справляется с ситуацией?

– Масштабы этого кризиса очень велики. В последний год наблюдается замедление экономики, экономический рост не более 2 процентов, а может быть, нет уже и этого. Безработица достигает 13 процентов, инфляция – почти 20 процентов. Это очень плохие показатели, и именно они вызывают сейчас основное недовольство населения. Существуют два основных объяснения происходящего. Одни экономисты говорят, что все связано с объективными факторами. В Европе наблюдается замедление экономического роста, а Турция очень сильно зависит от европейского рынка и от европейских инвестиций. Но даже если эта точка зрения правильна, она не может отменить того факта, что многие политические действия Эрдогана именно в последние годы способствуют ухудшению экономической ситуации. Я уже упомянул о массовых репрессиях, а они относятся не только к курдам. Арестованы тысячи общественных активистов, журналистов, просто граждан. Турецкие суды сейчас полностью контролируются сторонниками Эрдогана, судебная власть, судебные решения стали непрозрачны. С другой стороны, Эрдоган вмешивается не только в действия судов, а и, например, в работу Центрального банка страны. Он указывает и требует, какую финансовую политику тот должен проводить. Все вместе вызывает очень большие опасения иностранных и местных инвесторов. Многие компании и банки стали выводить свои деньги из Турции, что привело к сильнейшему падению турецкой лиры.

​– А сильно ли повлияли на нынешние результаты выборов и вообще на нынешнее положение резкие шаги Эрдогана во внешней политике, его конфликт с США, например? Выпады в адрес многих мировых лидеров, включая Дональда Трампа, в первую очередь?

– Конфликты с Вашингтоном, безусловно, оказывают заметное влияние на все последние трудности Анкары. Существуют очень серьезные споры между Турцией и США, самые разные: отношение к ситуации в Сирии, вопросы о закупках оружия. Сейчас в Пентагоне приняли решение остановить поставки в Турцию вооружений, связанных с использованием новейшего истребителя F-35, который они собирались продать Турции. Сейчас также США обсуждают, исключать ли вообще Турцию из международной натовской программы производства этого перспективного боевого самолета. Безусловно, любые конфликты с Соединёнными Штатами постоянно бьют по турецкой экономике, порождая опять же неуверенность у предпринимателей и инвесторов в том, что у Турции есть какое-то экономическое будущее.

– В целом Реджеп Эрдоган сейчас напоминает типичного честолюбивого государственного лидера, который обнаружил, к собственному удивлению, что народ его не очень-то любит и не очень-то ему верит. У него есть какой-то стратегический план действий? Или же Эрдоган – человек момента, эмоциональный импровизатор, который полагается на удачу и верит в собственную непогрешимость?

– Я очень боюсь, что у него есть план действий, который очень многих испугает. По крайней мере, его действия во время избирательной кампании вызывают очень большие опасения. Потому что Эрдоган сделал ставку на очень резкие заявления в духе уже откровенно радикального политического исламизма. Он, например, по телевидению прокручивал постоянно свои рекламные партийные ролики, на которых было запечатлено недавнее чудовищное преступление – массовое убийство мусульман в мечети в Новой Зеландии. И это все подавалось избирателям как грядущий неизбежный глобальный конфликт между мусульманами и немусульманами мира, как скорый конфликт цивилизаций.

Кроме того, Эрдоган, например, сейчас вдруг сделал радикальное заявление по поводу собора Святой Софии в Константинополе. По его мнению, это здание, которое сейчас официально является музеем, следует скоро преобразовать в настоящую действующую мечеть. Мы все помним, что этот огромный исторический памятник архитектуры на протяжении столетий был сначала одной из важнейших церквей христианского мира, а потом – одной из важнейших мечетей Османской империи. С 1935 года по решению основателя нынешней Турецкой Республики Кемаля Ататюрка там появился музей. Но вот сейчас турецкий президент заявил, что хочет это здание вновь сделать мечетью. Конечно, такие заявления не способствуют, скажем так, диалогу культур. И я боюсь, что, если Эрдоган продолжит действовать в этом направлении, это ничем хорошим не кончится.

​– Подытоживая все сказанное: многие комментаторы сейчас называют итоги прошедших в Турции выборов очень знаковым, поворотным моментом. Не слишком ли они спешат? Или это и правда огромный сдвиг?

– Я бы сказал тоже, что это огромный сдвиг, безусловно, и не сиюминутный, а закономерный результат тех запросов на перемены, которые накапливались в Турции в последние годы: политических перемен, экономических перемен. Результат свершившихся демографических перемен. Итог ситуации, когда в стране возникла достаточно сильная и сплоченная оппозиция. Постепенно недовольство народа росло, и вот оно прорвалось и уже отлилось в совершенно конкретные формы – когда Реджеп Эрдоган, называющий себя "отцом нации", потерял контроль над крупнейшими городами собственной страны.