Скучная история

В недельной главе "Хайей Сара" рассказывается о последнем периоде жизни Авраама: "И взял Авраам еще жену, именем Ктура. И она родила ему Зимрана и Якшана, и Медана и Мидьяна и Ишбака, и Шуах. Якшан же родил Шву и Дедана, а сыновья Дедана были: Ашурим, Летушим и Леумим... И отдал Авраам все, что у него, Ицхаку. А сынам наложниц, что у Авраама, дал Авраам подарки и отослал их от Ицхака, сына своего, еще при жизни своей на восток, в землю Кедем" (25.1–6).

Как следует понимать этот всплеск супружеской активности достигшего весьма преклонных лет патриарха?

Маститый израильский писатель Меир Шалев, решивший попробовать себя в качестве комментатора Торы, видит ситуацию следующим образом: "Сразу же после того, как Исаак взял в жены Ревекку и полюбил ее, Авраам тоже взял себе жену - женщину намного моложе него по имени Ктура. И пока его сын и невестка двадцать лет ждали первой беременности, этот старик без промедления удостоился множества сыновей от своей новой жены. Женитьба престарелого отца почти сразу же после женитьбы сына и эта его неожиданная плодовитость, намного превышающая сыновнюю, - все говорит о радостной метаморфозе. И действительно, старик отец явно изменился к лучшему. Жертвоприношение развело его с любимым сыном, но зато избавило наконец от требовательного присутствия Бога и жены - двух начал, что так жестко правили всей его жизнью и заставили совершить два страшных поступка: изгнать первого сына и едва не принести в жертву второго. И, словно в подтверждение этих радостных перемен, не только сам Авраам, но и его настрадавшийся, обрезанный член тоже освободился от необходимости быть символом союза с Богом и вернулся к выполнению своих обычных приятных обязанностей…. Вместо двух утраченных в прежней жизни сыновей - изгнанного и принесенного в жертву, - которым суждено будет соперничать из-за его любви с того времени и по сей день, Авраам рожает теперь для себя просто веселых младенцев. Из "отца множества народов" он превратился в мужа множества наложниц и отца множества детишек" ("Впервые в Библии").

Итак, по мнению Шалева, в последний период своей жизни Авраам пережил метаморфозу, метаморфозу, следует отметить, относительно распространенную. Старость - опасный период, не такой, разумеется, как подростковый, но все же допускающий известные сюрпризы. Старики порой расслабляются, и вместо того, чтобы собраться с последними силами, и выложиться на финишной прямой – сходят с дистанции. Кто-то пускается в доступные ему тяжкие, кто-то, подобно герою чеховской "Скучной истории", деморализуется.

Проживший 94 года Бернард Шоу писал в этой связи: "Молодости, которая ничего себе не прощает, прощается все; а старости, которая все себе прощает, ничего не прощается".

Этот афоризм требует определенного разъяснения. О чем здесь может идти речь? Разве слабости дряхлеющего человека могут что-то значить? Разве они могут бросить хоть сколько-нибудь заметную тень на его достижения зрелого возраста?

Разве, например, ученый, совершивший ряд выдающихся открытий, лишится хоть в какой-то мере своей славы, если с каких-то пор перестанет занимать свой ум чем-либо более сложным, чем решением кроссвордов? Литератор может исписаться, но разве это хоть в какой-то мере умаляет его прежние творческие взлеты? Итог жизни в любом случае будет задаваться его лучшими, а не худшими произведениями, в какой бы период они не создавались.

Между тем это очевидное правило никак не распространяется на духовную жизнь, в которой в счет идет в первую очередь именно последний, текущий момент.

"Семь раз упадет праведный, но встанет" - сказано в Притчах царя Шломо (24:16). Однако, если он не встанет в седьмой раз, то независимо от того, сколько раз он вставал до этого, он уже не праведник. Именно наличное состояние человека определяет его общую судьбу. Поэтому сказано: "если человек не старается постоянно подниматься все выше и выше, он против своей воли опускается все ниже и ниже" (Виленский Гаон, "Эвен шлема"). Поэтому сказано: "Не верь себе до дня смерти" ("Перкей Авот" (2.5).

Комментаторы обращают внимание на то, что Бог называл Себя Богом кого-либо их патриархов только после его смерти. Творец мира стал "Богом Авраама" только после того, как "скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и пресыщенный днями" (25:8)

Однако то, что Бог Себя этим именем все же назвал, свидетельствует о полной вздорности шалевских умозаключений.

Отец множества религий

Если Авраам получил "зачет", то значит последний плодовитый период его жизни ни в коей мере не являлся периодом расслабления.

Умозаключение Шалева, что в старости Авраам "оттянулся по полной", хорошо согласуется с его оценкой "изгнания первого сына и едва не принесением в жертву второго", как "двух страшных поступков". Однако те, кто находят эти поступки с честью преодоленными испытаниями, должны как-то осмысленно проинтерпретировать также и счастливую безмятежность последних десятилетий жизни патриарха.

В этой ситуации комментарий Шалева буквально напрашивается на альтернативную интерпретацию, подталкивает к ней, требует заключить, что последние брачные опыты Авраама, как и предыдущие - результат служения Богу, т.е. продолжение создания "множества народов", а не человеческой биомассы.

В Талмуде (Сангедрин 91а) говорится, что Авраам передал своим сыновьям от Ктуры "имена от нечистых сил", т. е. искусство повелевать духами. А по поводу имен "Ашурим и Летушим" в Берешит Раба (61) сказано, что это имена прародителей наций. Соответственно распространено мнение, что именно одаренные Авраамом и отосланные им на Восток сыновья Ктуры и есть родоначальники восточных учений (что не противоречит данным исторической науки, согласно которым ведическая литература зародилась не ранее XIV века до н.э., т. е. через три века после эпохи Авраама).

Знаменательно и само числовое совпадение: шесть сыновей соответствуют шести религиям "Кедема" - Востока - даосизм, буддизм, индуизм, зороастризм, синтоизм и конфуцианство.

Таким образом, Авраам может быть назван "отцом множества народов" в смысле отца всех мировых религий. Опирающиеся на мифы племенные религии повсеместны и никак не централизованы. Мировые религии, ориентированные не на отдельное племя, а на человечество в целом, и помимо мифа предполагающие самостоятельный системный подход - все происходят от Авраама, почему и сказано в Зоаре (относительно слов: "Кто как Ты, между богами, Господи? Кто как Ты, славен святостью?" Шмот (15:11): "не существует идолослужения, в котором бы не присутствовало искр святости".

Единственное заслуживающее внимания культурное явление, не восходящее к Аврааму, хотя оно и имеет (племенные) религиозные корни, прославилось как антипод религии, как ее полная противоположность! Я имею в виду философию. Греки единственный древний народ, который согласно танахической генеалогии, имеет независимое происхождение, который происходит даже не от Шема, а от Яфета.