При жизни Зеев Жаботинский столкнулся с жестоким неприятием и насмешками со стороны лидеров социалистического сионизма. Вот только, после образования государства, его главный соперник Давид Бен-Гурион, по сути, воплотил именно его идеи. Правда, сделал он это с большим опозданием, дорого стоившим еврейскому народу. 

О новой книге д-р Ури Мильштейна "Подъемное колесо истории. Формирование сионистской стратегии Жаботинского" (издание Института Жаботинского в Израиле). 

Военный историк доктор Ури Мильштейн хорошо известен как острый, часто вызывающий яростные споры критик боевых стратегий, применяемых израильской армией в войнах еврейского государства. 

В своих статьях и книгах д-р Мильштейн последовательно возлагает неудачи Армии обороны Израиля на наследие Пальмаха, которое было основано на импровизации и доблести в бою, куда в большей степени, чем на планировании и тщательном предварительном анализе. 

В своей новой книге "Подъемное колесо истории", опубликованной всего три месяца назад, Мильштейн описал военную доктрину основателя ревизионистского сионизма - Зеева Жаботинского, попытавшись показать, как она сформировалась из базовых ценностей еврейского народа. 

Без сомнения, Зеев Жаботинский был одной из самых влиятельных фигур в сионистском руководстве первой половины двадцатого века. Яркий интеллектуал, знавший порядка десяти языков, блестящий оратор, обладающий огромным влиянием журналист, вдохновенный поэт, захватывающий писатель, талантливый переводчик и идеолог, он старался увлечь за собой сионизм в направлении, указанном Герцлем, в противоположность левому флангу сионистов, гораздо больше склонявшемуся к идеям Ахад ха-Ама. 

Ахад ха-Ам (Ашер Гинзберг) стремился пробудить духовное и культурное возрождение рассеянного по всему миру еврейского народа. Поселения же в Земле Израиля по его замыслу должны были стать своего рода национальным духовным центром, объединяющим весь народ, но формируемым исключительно небольшим элитным и отборным меньшинством. 

Поэтому и сам Ахад ха-Ам, и его последователи, противились массовому переезду евреев в Землю Израиля и соответственно не считали необходимым создание организационных рамок "государства" со всеми его символами и институтами. С их точки зрения, достаточно было ограничиться этаким усовершенствованным местечком, говорящим на иврите. 

Напротив, Беньямин Зеев Герцль, а вслед за ним и Жаботинский определили сущность сионизма именно в создании современного государства с признанными границами, принятого народами мира в международное сообщество. 

И это государство, построенное на принципах социальной справедливости и свободной экономики, по их мнению, должно было стать домом для каждого еврея, живущего на планете, без каких-либо ограничений или отбора. При этом Зеев Жаботинский пошел еще дальше, и добавил к видению Герцля еще одну важную составляющую - сильную еврейскую армию, способную защитить существование государства. 

Хочешь мира - готовься к войне 

На молодого Жаботинского, в огромной степени повлияли встречи с Йосефом Марко-Барухом. Уроженец Турции, Марко-Барух являлся весьма неординарной личностью и был глубоко убежден, что лишь создание еврейской армии, современной и сильной заставит мир отнестись к сионизму в серьез. 

Герцль с отвращением отверг Марко-Баруха с его идеями, увидев в нем кого-то вроде лжемессии. В 1899 году создатель политического сионизма даже изгнал его с третьего Сионистского конгресса. После чего, отвергнутый своей невестой, Марко-Барух покончил жизнь самоубийством. 

Напротив Жаботинский, несмотря на то, что был пацифистом и гуманистом, оказался захвачен идеями Марко-Баруха, утверждавшего, что путь к истинному миру лежит через военный потенциал и постоянную готовность к войне. 

Хорошо знакомый с мировой историей, Жаботинский прекрасно осознавал справедливость этих идей. Он видел в них отражение представлений всех прошлых реальных и вымышленных борцов за свободу - от римского гладиатора Спартака, до английского рыцаря Айвенго и итальянского лидера Гарибальди, включая, естественно и Самсона - древнееврейского героя, о котором он написал захватывающий и красочный роман. 

В своей книге Ури Мильштейн включает в число тех, кто оказал влияние на взгляды Жаботинского также и библейского праотца Авраама, который сразившись с царями севера, стал среди семитских племен влиятельной политической силой и, по сути, обеспечил региональный мир. С тех времен и до восстания Бар Кохбы, многие еврейские военачальники были, своего рода, последователями Авраама. Затем же, цепь еврейских героев прервалась вплоть до наступления времени Герцля. 

Как напоминает Мильштейн, именно Жаботинский настаивал на том, что сионизм не сможет реализовать себя лишь на основании моральных, экономических или логических доводов, которые будут представлены на суд народов мира. Приобретение независимость, по мнению Жаботинского, неизбежно включает в себя борьбу: "нельзя стать обладателем земли без настоящей войны и удержит ее лишь тот, кто проявит в этой войне больше сил, упорства и самопожертвования". 

Именно поэтому с началом Первой мировой войны Жаботинский со своим товарищем героем русско-японской войны Йосефом Трумпельдором основал Еврейский легион в составе британской армии, фактически - первую еврейскую армию со времен Бар-Кохбы. Жаботинский и сам служил в нем, сначала как солдат, а затем, как командир. А во время погромов 20-х годов, именно он организовал отряды самообороны в Иерусалиме, за что был арестован британцами. Он же стал одним из создателей "Хаганы", заслужив восхищение многих ее участников, несмотря на то, что те являлись левыми, то есть его идеологическими противниками. 

Глубоко понимая европейскую политическую культуру, Жаботинский еще в 20-е годы, одним из первых осознал, что поражение Германии способно привести к ужасающей катастрофе, в которой эта страна попытается уничтожить само существование еврейского народа. Он работал над тем, чтобы создать обученную еврейскую армию, которая смогла бы отбить Землю Израиля у британцев, отказавшихся от своих обещаний, и всеми силами боролся за немедленное провозглашение еврейского государства, пусть даже и в ходе вооруженного восстания. 

Ощущая стремительно уходящее время, он разрывался между центрами средоточия европейского еврейства, призывая подниматься и уезжать в Землю Израиля, ибо "если вы не уничтожите галут - он уничтожит вас"… 

Увы, отчаянные предупреждения Жаботинского наткнулись на глухую стену непонимания со стороны еврейских лидеров, встречавших его насмешками, а иногда и насилием. 

Сионистское же руководство, изгнавшее Жаботинского из своих рядов, пыталось договариваться с нацистами, стремясь спасти собственность немецких евреев и параллельно, занималось перевозом в Землю Израиля исключительно молодых, здоровых и идеологически выверенных людей, способных стать успешными первопроходцами. Для немедленного же спасения всех евреев достаточных мер не предпринималось. Если же что-то и делалось, то плохо, мало и медленно. 

Летом 1940 года Жаботинский умер. А в последующие затем годы сбылись самые страшные из его пророчеств. 

И тогда, как стало ясно, слишком поздно с точки зрения истории и судьбы еврейского народа, его соперник Давид Бен-Гурион использовал все те военные и политические идеи, к которым при жизни призывал Жаботинский. 

В мае 1942 года, на конференции в гостинице Билтмор в Нью-Йорке, Бен-Гурион впервые объявил о том, что целью сионизма является немедленное создание независимого и суверенного государства. 

Позже, взяв себе портфель министра обороны, он вытряс из рядов сил еврейской самообороны, присущий ей на тот момент дух разгильдяйства и детскости. Он развил уже существующие отряды, и начал работать над созданием более крупных региональных подразделений, готовых вести боевые действия и способных стать фактором устрашения и сдерживания. 

Таким образом, Бен-Гурион начал воплощать то, к чему Жаботинский призывал еще в 20-х - создание независимого еврейского государства в Земле Израиля. 

Закон о возвращении в духе Жаботинского 

С провозглашением государства и созданием Армии обороны Израиля, Бен-Гурион в духе Жаботинского потребовал от армии стать профессиональной и целеустремленной, основанной на строгой военной дисциплине и четкой иерархии, описанной, в свое время, Жаботинским в понятии "адар". Солдат подчиняется своему командиру, признавая его полномочия, а командиры, в свою очередь, ведут своих бойцов к достижению поставленных целей, опираясь на решительность, профессионализм, мудрость и мужество. 

Одновременно Бен-Гурион позаботился и о принятии Закона о возвращении, а также его немедленном применении, обеспечив возможность для прибытия в страну каждого пожелавшего того еврея, невзирая на его взгляды, образ жизни и уровень образования. Именно так, как в свое время требовал Жаботинский, только с опозданием на десять лет и потерей миллионов европейских евреев. 

История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Никто не может сказать, как сложилась бы ситуация, если бы Жаботинский сумел реализовать свои идеи еще в 20-х и 30-х годах. Если бы сионистские лидеры энергично и без разбора привезли бы сотни тысяч евреев в страну, потребовав создания независимого государства еще накануне Второй мировой войны, пусть даже ценой вооруженного противостояния британцам. Увы, теперь нам известна лишь разница между предсказаниями Жаботинского и тем, что произошло на самом деле. И разница эта оказалась совсем невелика. 

Книга д-ра Мильштейна не лишена недостатков. Там и здесь можно встретить не до конца точные детали, не раз автор делает выводы, кажущиеся слишком поспешными. Более того, часто в книге не полностью ясно, где проходит граница между взглядами стратега Жаботинского и идеями историка Мильштейна. Несмотря на это, "Подъемное колесо истории" - важная книга, содержащая интересную, полезную информацию, и позволяющая в новом оригинальном свете увидеть военную стратегию Жаботинского, которая, как уже было сказано, оказалась воплощена его главным идеологическим соперником. 

Офер Регев - израильский писатель и исследователь истории Земли Израиля 

Перевод Александра Непомнящего