По факту дефлорации алии Гидеоном Леви в свинячий голос спешу заявить следующее:

Не понимаю ни болезненной реакции русскоязычной общественности на замечательную статью «Гидеоны штопанные» моего коллеги и, смею думать, товарища, Марка Галесника, ни бурного негодования всех русскоязычных политиков. Чего им так больно, как в первый раз, ведь до выборов еще далеко.

По мне в Музее Диаспоры давно пора открыть зал новейшей истории, где будут стоять восковые фигуры, а лучше гуттаперчевые - равов Поруша и Лицмана, Овадьи Йосефа и Дуду Топаза, Оры Намир и Моше Мизрахи, вождей ШАСа и лучших авторов газеты «Гаарец», всех тварей по паре - от Арафата с Тиби до знатока почитаемой нацистами евгеники, учительницы из хайфского района Кирьят-Элиэзер, и литературного критика «Маарива» Рана Ягиля, ненавидящего русских до рвоты. Кандидатов у меня множество, значит, нужно провести конкурс на манер «Лицо России» и разместить их согласно рейтингу ненависти. Подходишь к такому экспонату, скажем, к железной Оре, нажимаешь на кнопочку и узнаешь, что все русские - алкоголики, их жены – проститутки, а любимое хобби - инцест. С утра выпил, трахнул бабушку - и весь день свободен.

Вспоминайте, вспоминайте все то хорошее, что о вас двадцать лет подряд говорили. И тогда Гидеон Леви с его генами «алкоголизма и криминальности в крови русских иммигрантов» покажется идеалом толерантности и межобщинной дружбы. Через пару месяцев его фигурку задвинут в запасники - зал-то не резиновый.

Но первым должен встречать посетителей известный журналист Ярон Лондон. Он еще в 1968 году в поэме «Русские идут» предупреждал «о нашествии несметных диких орд из Узбекии, Киргизии и Туркмении». Представляете, алия 70-х только ожидалась, а он уже стоял на берегу и каркал, поводя вороньим крылом. Поэму на средства спонсоров следует перевести на русский язык (не все же вам Высоцкого на иврит переводить!), пусть стоит в позе Вергилия с лавровым венком на шее: «Ярону Лондону от благодарной алии семидесятых». Я могу договориться с Либерманом, Киршенбаум, Ландвер, Гильбоа и Вижницером. Щаранский не даст, он в президенты собрался.

Я понимаю, что мой проект должен пройти серьезную оценку экспертного сообщества: это же музей – научное учреждение. Отчего мой писательский наказ главному ученому министерства абсорбции Зеэву Ханину. Доктор, не спи, замерзнешь! Я тебе набросал тему научной статьи, которая разворачивается в тома исследований, рефераты, лекции, семинары и минимум в еще один постдокторат. Гонорар традиционный – бутылка, а потом пойдем грабить, воровать, насиловать по всему министерству, словом, займемся любимым делом.

Итак, кто и за что нас не любит.

Столп первый: левые или помеха справа.

Прибывший миллион с лишним правых смел к бениной матери привычный баланс «Авода-Ликуд» - спросите у Бени Брискина, первого русского пресс-секретаря Нетаниягу. Пока русские тихо горбатились на заводах и стройках, пока лезли в интеллектуальные сферы, соглашаясь работать бесплатно (это называлось создавать себе рабочие места), все всех устраивало. Бабки на алию текли рекой, и масса народа поднялась исключительно на Большой алие. Руководители теплиц и курсов, владельцы возникших, как грибы после дождя, бюро по трудоустройству, маклеры и владельцы самых убогих и несдаваемых халуп, строительные подрядчики, банки, политики, представители частного и государственного сектора, словом, на алие не заработал только ленивый.

Русские поначалу голосовали протестно: против Шамира за Рабина, после за Биби, и против него за распевавшего «калинку-малинку» Барака, но с 2001 года в подавляющей массе своей четко и традиционно - за правых. Дело тут даже не в русских партиях и их лидерах, перманентно стремящихся раствориться в Ликуде, но в чисто идеологических установках. И вот тут у левых наступило в чужом пиру похмелье. Как бы ни шарахались русские от Ликуда к Шарону или к Биби, от Щаранского к Либерману, или даже к крайне правым поселенцам, в сторону МЕРЕЦа и Аводы они не глядели. Да, какую-то часть могла обаять на одну каденцию фирма «Лапид и сын», но редкий русский доплывал дальше середины политического спектра. Вчерашних хозяев и их изнеженное вырождающееся потомство навсегда отодвинули от политической кормушки. Теперь доедают свое наследство, как имущество Аводы. Вот вам первый и главный источник ненависти.

Столп второй: миллион с лишним контрацептивов.

Феномен русских - в удивительном для Израиля сочетании правизны и антиклерикальной направленности. Не придерживаются, не соблюдают, и человеку в пейсах, устремившемуся к ним с пластиковым стаканчиком на перекрестке, неизменно говорят в окошко на русском и на иврите:

- Иди, работать, падло!

Кстати, падло или падла? Словари допускают и так, и этак.

Падлы, хоть убей, работать не хочут, они умеют только плодиться и размножаться. Большая алия на длительный срок явилась демографическим барьером и свела на нет все фрикционные усилия кроликов из ультрарелигиозного лагеря. Посмотрите на ШАС, он электорально не растет, даже упал в 1999 году с 17 мандатов до 11, а что касается «Яхадут ха-Тора», то те с 1992 года поднялись, с Б-жьей помощью, с 4 мандатов лишь до семи.

Пока терпимо, благо у поколения наших детей – тридцатилетних, как правило, двойное прибавление семейства.

Отношение к харедим светских коренных уроженцев в значительной степени изменилось благодаря критической массе русских. Мы в начале 90-х выехали на своих первых машинках в шабат (я помню абсолютно пустой Тель-Авив в 1992 году, кроме меня и таксистов, никого на дороге), а следом и они робко потянулись. Сабры испуганно, как в зазеркалье, заглянули в «Тив-Таам» и открыли для себя мир неведомый и прекрасный. Сравнили цены в русских магазинах, и почувствовали себя фраерами, оплачивающими лоснящиеся рожи контролеров кашрута. Израильтяне не любят быть фраерами. Дальше – больше, у среднестатистического сабры пропал врожденный пиетет перед раввинами, до него дошло, что это предприятие существует исключительно за его счет. Может, эти русские и гои, однако мне с ними в некошерном ресторане как-то комфортней. И в быту, как ни неприятно сознавать, тоже. У ультраортодоксов началась консолидация на базе войны с гойским засильем. Б-г в помощь! (видите, намеренно пишу слово «Б-г» правильно.)

Столп третий: из Рамаллы с любовью.

Вопреки всем демографическим расчетам Ясера Арафата, ночное соревнование мусульман с харедим с появлением пресловутого миллиона тоже перестало быть увлекательным. Азарт пропал. Мечта о двух государствах для одного народа – арабского, пусть не так привлекательна, как идея сбросить евреев в море, но тоже симпатична, правда, требует терпения. Иншалла – если аллах позволит. Не позволил, видимо, абонент был временно недоступен. Мало того что в самом Израиле, и не только среди арабов-христиан, стала падать рождаемость, так тут еще Западный берег подтянулся, вся надежда на Газу. Вкупе с русским, неожиданно свалившимся на голову довеском, обидно очень.

Может, зря не было Холокоста, как писал в своей диссертации Абу Мазен?

А за что, собственно, арабам любить русских? За несгибаемую правизну, отсутствие сантиментов к соседям, и даже дедушек у них не было, которые могли бы рассказать, как ездили в бедуинские шатры и дружили семьями. Русские чужды восточных привычек, и это правда. Знаете, к закату иерусалимского королевства его подданные, изрядно разбавленные местным населением и разнеженные восточными привычками, в штыки встречали пришельцев из Европы. Они уже чувствовали себя другим этносом.

Конкуренция за самые примитивные рабочие места на стройках и заводах (а на что мы могли претендовать в начале 90-х?) тоже не прибавила взаимной любви.

Столп четвертый: о гоях, прислуживающих эфенди.

Ашкеназское население нас к себе не причисляет, и попробуйте доказать выходцу из Польши, что и Украина, и «Царство Польское» входили в одну империю. Недоуменно хлопают глазами. Но для традиционалистски настроенных сефардов мы, безусловные ашкеназы, тоже изменили привычную парадигму. Словом, чужие, вредные и опасные в демографическом отношении. В Израиле, кстати, по всем классификациям русские идут отдельной группой, а по имущественно-статусному положению находятся ниже ашкеназов, но выше сефардов. И на том же первоначальном этапе абсорбции конкурировали за одни и те же рабочие места. Мы по большей части их оставили, подтвердили свои дипломы, худо-бедно устроились, но осадок остался. У нас серьезные ментальные различия, которые воздух в нашем межобщинном доме тоже не озонируют.

Особенно на бытовом уровне. Естественно, на русских отыграться легче, чем на ашкеназах. Партия ШАС довела эти обиды и комплексы до глубинной ненависти, передаваемой из поколения в поколение. Почему-то именно мы расплачиваемся за неполученные амидары в Северном Тель-Авиве, которые достались бежавшей от погромов польской общине. За закрытые касты ашкеназийских элит, и экономист Шломо Маоз, вроде вступившись за большую алию, бьет по банку «Леуми», «куда принимают на работу только белых», и белокурым бестиям-грабителям из Земельного управления, и БАГАЦу – «ашкеназийскому институту», и требует, как с раввинатами, сефардский и ашкеназийский суды справедливости. Он клеймит «изнеженных сынков старой ашкеназийской элиты», которым полиция на бульваре Ротшильд «не решилась проломить черепа». В страну приехал миллион «наглых» русских, они «отказались играть по правилам старой элиты и обошли ее изнеженных родственников». Его вывод: успешные русские «стали продвигаться, а мы (сефарды) стали за ними подтягиваться». Полноте, нам до ашкеназийских элит с их старыми деньгами и связями еще ползти пару поколений.

А посему столп последний: элитный клуб.

Я повторюсь, но лучше, чем в блоге упомянутого литературного критика «Маарива» Рана Ягиля, не скажешь, отношение к нам не передашь:

«Я ненавижу русских. В субботу я пошел с Ханой на прибрежный бульвар. Мы ходим быстро, чтобы поддерживать форму. Раньше для меня и моего брата Бени весь мир начинался с улицы Дизенгоф и заканчивался на школе "Ха-Кармель" на улице Ха-Невиим. Потом мы обнаружили летнее, большое и синее море. Мы его так любили, что ходили туда даже зимой, без разрешения родителей. Со стоянки кафе "Пилц" внизу всегда дул теплый ветер, который раздувал наши белые майки. Сегодня же на пляже и на море так тесно, будто это набережная в Европе, в Соединенных Штатах или как на набережной в Кейптауне в Южной Африке, куда ездил мой брат, чтобы сделать бизнес, и у него не получилось. Все так оформлено и обработано, что мне хочется рвать. Ничего естественного. Как будто вырезали берег, волнорез, рестораны из стилизованных открыток. И все – русские. Господи, сколько русских. С ума сойти можно. Что они обо мне знают, что я знаю о них. Я о них ничего не хочу знать. У них всегда такой высокомерный взгляд, они такие снобы. Со своими собаками, в элегантных одеждах, с маленьким велосипедом ребенка. Даже когда у них нет ни гроша, они выглядят так, будто у них полные кошельки. Расизм? Это интересует мою сенильную маму. Так я расист, и что, что мне уже сделают. По любому страна пошла к черту".

Ничего не сделают, только пошлют к черту твой Израиль вместе с загибающимся «Мааривом» и будут жить в своем. Израиль – это фигура из концентрических кругов, которые при желании никогда не соприкасаются. Я наблюдаю вполне благополучных ватиков, которые вечером, сняв галстуки, собираются вместе и поют караоке исключительно русские песни. Я видел, как расцветал и накрылся медным тазом русский Ликуд Либермана. Самые удачливые русские в политике, вроде Эдельштейна и Элькина, перекрасились в поселенцев, Щаранский за долги партию сдал, попытки Ивета дважды войти в одну и ту же воду чреваты отливом рейтинга. Я в восторге от того, что он утер нос всем израильским элитам, но его манера подбирать на ивритской улице все, что негоже, меня удручает. Либермана хоть на улицу не выпускай. Ландау, Аранович, и вот этот, ни рыба ни мясо, Шамир-младший.

Нас решительно отторгает израильская элита, нашим детям не светит синекура в госсекторе, госмонополиях, банках, Гистадруте и прочих блатных местах. В полиции, армии, судах, министерствах русские дорастают до определенного уровня и упираются головой в стеклянный потолок. Но есть адвокатура, медицина, хай-тек и еще масса поприщ, где нас уже не догонишь. Наши дети не нужны элитам, потому что деньги к деньгам. А что мы успели за два поколения, разве что дать им образование.

Да, наверное, мы ужасные снобы, «даже когда у нас нет ни гроша». Но знаете, я преклоняюсь перед нашими стариками, покупающими на свое пособие по старости и социальную надбавку за полторы тысячи шекелей годовой абонемент в Новую Израильскую оперу. Сенильные румынские и польские мамы ягилей при всех своих счетах удавятся.

В Новой опере мы с женой уже полгода приблизительно пару раз в месяц играем в одну игру, и ни разу не ошиблись. В зале наших от сабр уже практически не отличишь, особенно младшее поколение. Но опоздавшие «русские» (а у нас вся страна излишней пунктуальностью не страдает) всегда пробираются по проходу к вам лицом, а все сабры исключительно – задницей. И не спорьте со мной, я на этом деле уже две бутылки виски выиграл.

Ну что ж, раз вы к нам задницей, то и мы к вам ж-пой.

Так какие шансы у Гидеона Леви стать основной фигурой зала новейшей истории Музея диаспоры? Нулевые. Но в этот виртуальный зал я рекомендую регулярно захаживать. Кому-то снять стресс, как в японской фирме: поколотить гуттаперчевую фигурку и обвинить во всех своих неудачах. Кому-то устроить экскурсию детям.

Как у нас в семьях было? Родители, бабушки и дедушки, говорили:

- Учись, ты еврей, чтобы пробиться, ты должен быть лучшим.

Теперь ты русский, но установка осталась.

В странах Магриба никогда не было планового и многолетнего, как в христианской Европе, антисемитизма. И только это обстоятельство отразилось на числе наших лауреатов Нобелевской премии, писателей, шахматных чемпионов, словом, всей-всей интеллектуальной сфере.

Так может и хорошо, что мы «русские»? И дай бог, чтобы в Новом году не хуже.