Есть мыслители, с которыми невозможно расстаться на протяжении всей своей жизни. И есть гении, над идеями которых человечество будет задумываться всегда. К числу таких мудрецов, несомненно, следует причислить отца кибернетики Норберта Винера. Один из самых загадочных магов, превративший математику в науку об управлении, он не скрывал магические корни своей науки и прямо говорил, что его труды по кибернетике есть не что иное, как возрождение древней магии на современном уровне.

Его родители покинули Белоруссию в сравнительно благополучный дореволюционный период, хотя Российская империя никогда не была для евреев благополучной. В Америке Лео Винер занялся лингвистикой, стал крупным ученым и перевел на английский язык «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Вообще я давно отчаялся найти гения, чьи корни не уходили бы в российскую почву. Норберт был вундеркиндом, приступившим к чтению в четыре года, а в семь лет получившим доступ к научной библиотеке отца. В результате такого самообразования он уже в 11 лет поступил в колледж. Но вундеркиндство никогда не дается даром. Сверстники посмеивались над ботаном, лупили его из-за угла по затылку, подставляли ножку на перемене и сурово презирали за отсутствие интереса к их дебильным утехам. Надо сказать, что Винеру доставалось и от сверстников, и от сослуживцев в полной мере. К этому следует добавить антисемитскую травлю, поскольку Америка 20—30-х годов прошлого века отнюдь не была для евреев гостеприимным раем.

В конце концов Винер обратился в психотерапевтическую клинику, дабы избавиться от комплекса неполноценности. Но сеансы психотерапии ничего, кроме смеха, не вызвали в его душе. Будущий кибернетик признается, что после такой психологической обработки он вдруг ощутил, что его хотят превратить в жующую корову, и прервал курс лечения. Именно после этого его осенили самые плодотворные идеи, которые к 1948 году завершились главным трудом «Кибернетика».

Именно в эти годы в Советском Союзе Сталин развернул яростную, по сути, фашистскую кампанию по борьбе с «космополитами безродными», попросту говоря, с евреями. Неудивительно, что вместе с генетикой под запрет попала и новая наука об управлении — кибернетика. Не будем копаться в темных мозгах малообразованного тирана, чтобы понять, почему кибернетика оказалась в кругу запретных наук. Ясно лишь одно — это привело к нашему отставанию в одной из самых передовых отраслей науки. И хотя создатели современных компьютеров и систем Windows и Macintosh — тоже ребята из России, от этого не легче. Отстали мы, судя по всему, безнадежно.

У истоков кибернетической идеи лежит древнееврейская мудрость, или «хохма», о Големе. Голем — искусственное человекообразное творение чернокнижника, выполняющее любые желания своего создателя. Нечто вроде волшебной лампы Аладдина. Последняя книга Винера так и называется «Творец и Голем», изданная в 1960-х годах в СССР с маскировочным заголовком «Творец и робот». Робот все-таки не Голем. В самом названии звучит нечто вроде уничижительного «раб». И притом раб послушный. Между тем именно притча о Големе говорит, что устройство сие может из повиновения выйти и причинить гигантский вред своему создателю. Насколько Винер был прав, свидетельствует ужасающий эпизод, когда в 1980-х годах советские системы ПВО просигналили о начале ракетной атаки США на нашу страну. Хорошо, что умный человек, дежуривший в это время у пульта, понял, что это ошибка и сбой в системе. А ведь могла разразиться ядерная война.

Норберт Винер — один из первых, а может быть, и первый, предупреждал, что создаваемые им умные самообучающиеся машины могут, как человек, ошибаться и даже сходить с ума. Но гораздо больше его интересовала чисто богословская проблема. Если Бог — Творец человека, то есть ли предел совершенствования самообучающейся системы по имени Адам? Ответы Винера в равной мере смущали и смущают и верующих, и атеистов.

Он говорил: «Если мы будем рассматривать познание только с позиций Всеведения, власть — только с позиций Всемогущества, а культ — только с позиций Единобожия, то мы запутаемся в метафизических хитросплетениях еще до того, как приступим к действительному исследованию отношений между религией и наукой». Винер не был агностиком или атеистом. Он знал, что Бог есть. И он решил, опустившись на ступеньку ниже, рассмотреть отношения между Творцом и Големом на примере взаимоотношений Человека с интеллектуальными самообучающимися устройствами. Он заранее отвергает любые посягательства богословов на кибернетику: «Мы-де не можем ставить в своих рассуждениях Бога и Человека на одну доску — это кощунство».

Винер и не ставит на одну доску — он просто сравнивает. Как честный ученый он приходит к ошеломляющему выводу. С кибернетической точки зрения нет никаких ограничений на расширение машинного интеллекта, а стало быть, рано или поздно человек создаст машину, которая окажется умней своего создателя. В то время, когда Винер создавал свою исповедь кибернетика, шахматные автоматы были крайне примитивны и несовершенны. Считалось само собой разумеющимся, что компьютер никогда не обыграет опытного шахматиста. Но мы с вами дожили до подтверждения правоты Винера. Компьютер обыграл чемпиона мира Гарри Каспарова.

Норберт Винер иронизировал над устоявшимися предрассудками: «Даже в мире науки опасно выступать против установленной табели о рангах. Ни в коей мере непозволительно ставить на одну доску живые существа и машины! Живые существа — это живые существа во всех своих частях, машины же сделаны из металлов и других неорганических веществ и не обладают тонкой структурой. Говоря словами кальвиниста: готов ли ты быть проклятым ради вящей славы Господа?»

В том-то и дело, что для кибернетика совершенно не важно, из чего состоит компьютер. Перед ним информационное устройство, способное к совершенствованию и самообучению, все равно из железа оно или из живой матери. Ни человек, ни компьютер не могут знать всего. Если бы человек все знал, зачем ему создавать по образу и подобию железно-кремниевого двойника. А Бог, создавая человека по образу и подобию своему, вряд ли был заинтересован в создании идиота, который способен только подчиняться и славить своего Создателя. Винер выступил против средневекового догмата о Всемогуществе и Всеведении Бога: «Может ли Бог создать камень, который он не смог бы поднять? Если он не может, то его могущество ограниченно или, по крайней мере, можно полагать, что существует предел его могуществу; если он может, то это снова означает, что его могущество ограниченно. Легко выйти из этого затруднения, сказав, что это лишь каламбур, однако это нечто большее».

Над этим гораздо большим следует задуматься всерьез и надолго. Есть у Гегеля понятие дурная бесконечность. Такой дурной бесконечностью мы наделяем Творца, приписывая ему полное всемогущество и полное всеведение. Это титулы скорее присущи царям, шахам и тоталитарным правителям. Бог же правит миром по закону свободы и не нуждается в эпитетах, связанных с бесконечными величинами, которые, по мнению Винера, только заменяют смысл: «Суть вопроса в том, что понятия Всемогущества и Всеведения в действительности являются не превосходными степенями, а лишь неопределенными формами выражения очень большой власти и очень больших знаний. Они выражают чувство благоговения, но не представляют собой утверждения, которое можно было бы защищать с метафизических позиций. Если Бог превосходит человеческий разум и не может быть понят присущими человеку формами мышления — то с точки зрения разума нечестно сводить на нет интеллектуальные силы человека, втискивая Бога в такие формы, которые должны иметь весьма определенное рациональное содержание».

Я привел эту цитату целиком, а теперь постараюсь в меру своего не всемогущества и не всеведения перевести ее на более понятный язык. Речь идет о том, что средневековое понятие Всемогущества и Всеведения на самом деле ограничивает возможности Бога-Творца. Всемогущему и Всеведающему незачем что-то еще создавать и творить. В Средние века не было понятий об эволюции и вечном совершенствовании. Термины «всеведение» и «всемогущество» лишь заполняли лакуну еще не познанного. Если же Творец самосовершенствуется до бесконечности и наделяет этим свойством свое творение — человека, то нет никаких оснований заранее ограничивать возможности поумнения наших кибернетических устройств, проще говоря, компьютеров.

И тут Норберт Винер начинает свою увлекательную богословско-кибернетическую игру. Я гораздо глубже понял его идею, когда в 1992 году познакомился с исповедником четырех американских президентов и главным проповедником США Билли Грэмом. Он сказал мне буквально следующее: «Я не могу ответить на тысячу ваших умных вопросов, но я твердо знаю, что на все вопросы есть всегда ответ в Библии».

«Дьявол ведет игру с Богом, причем ставкой является душа Иова или вообще души людей, — рассуждал Винер. — Но, согласно ортодоксальным — иудейским и христианским воззрениям, Дьявол — одно из творений Бога... Но если Дьявол — одно из творений Бога, то игра, составляющая содержание книги Иова, представляет собой игру между Богом и одним из его творений. Подобная игра с первого взгляда представляется чрезвычайно неравноправным состязанием. Вести игру против всемогущего, всезнающего Бога — занятие глупое, а между тем известно, что Дьявол — тонкий мастер козней. Любое восстание ангелов обречено на поражение...»

Фактически Винер создает алгоритм увлекательной игры, но не для пальцев рук, а для извилин мозга. Читаешь и чувствуешь не напряжение мышц, а некий интеллектуальный импульс, дающий мозгу крутой разгон: «Если мы не запутаемся в догмах Всемогущества и Всезнания, конфликт между Богом и Дьяволом предстанет перед нами как реальный конфликт, а Бог — как нечто меньшее, чем абсолютное Всемогущество. Бог действительно вовлечен в конфликт со своим творением, причем он легко может проиграть. Может ли любой творец, даже ограниченный в своих возможностях, вести серьезную игру со своим собственным творением?»

Видите, как последовательно и терпеливо, используя всю свою эрудицию и блестящее остроумие, Винер ведет нас к расширению наших представлений о Боге и человеке. В данном конкретном случае совершенно не важно, прав или не прав отец кибернетики в своих богословских теориях. Нет ни малейшего сомнения в научной достоверности и корректности его суждений. В самом деле, ведь проблема проблем для всех верующих людей, к коим я себя причисляю, есть существование зла. Если Бог всемогущ, то почему ГУЛАГ и Освенцим? Православный богослов Шмеман совершенно справедливо утверждает, что любое богословие без Освенцима просто безнравственно. Если же тезис о всемогуществе и всеведении заменяется, по Винеру, бесконечным самосовершенствованием, то появляется и у Творца мироздания право на незаполненную лакуну, которая будет заполнена лишь в конце времен. Это, кстати, вполне богословский постулат о том, что дьявол — это отсутствие Бога. Уточним — временное отсутствие!

Сам того не желая, Норберт Винер нанес сокрушительный удар по материализму, введя в обиход ныне закрепившееся в науке понятие об информации. Для материалистов человек был лишь сгустком живой материи и энергии. Оказалось, что он еще и сгусток информации. И вот поразительная фраза Винера, которая, будучи опубликованной, ошарашила мир в 60-х годах прошлого века: «В принципе возможно переслать человеческое существо по телеграфу»! Фантасты ринулись писать романы о мгновенной телепортации человека в самые отдаленные точки Земли и даже в другие галактики. К тому же квантовый эффект Розена и Подольского — недавно он подтвердился — говорил о возможности такого телеграфирования частиц на уровне микромира. А человек в конечном итоге состоит из этих частиц. Винер об этом знал и высказался вполне определенно: «Живая материя, безусловно, имеет тонкую структуру, более присущую ее функциям и процессу размножения, чем части неживой машины, хотя это и может не относиться в равной мере к тем новейшим устройствам, в которых используются принципы физики твердого тела. Однако даже живые системы не являются живыми (по всей вероятности) ниже молекулярного уровня».

Скорей всего, телепортация возможна в будущем. И больше того, даже Норберт Винер не представлял в полной мере и не предсказывал такое открытие, как образование общемирового информационного самообучающегося и саморазвивающегося устройства, каким является Интернет.

Однако материалисты не зря встревожились. С появлением кибернетики стало ясно, что в начале действительно было и есть Слово, и Слово действительно — Бог, и Бог — действительно Слово. Ведь понятие «Логос» очень близко к понятию «информация». Правда, Винеру не удалось взять такой барьер, как качество информации. По количеству информации заповедь «Люби ближнего, как самого себя» может совпадать с фразой «Волга впадает в Каспийское море». Но качество этих сообщений несоизмеримо. На мой взгляд, Винер вплотную приблизился к тайне поэзии, когда заговорил об очевидном превосходстве человека над любыми созданными им интеллектуальными устройствами.

«Главное из этих преимуществ — по-видимому, способность мозга оперировать с нечетко очерченными понятиями. В таких случаях вычислительные машины, по крайней мере в настоящее время, почти не способны к самопрограммированию.

Между тем наш мозг свободно воспринимает стихи, романы, картины, содержание которых любая вычислительная машина должна была бы отбросить как нечто аморфное.

Отдайте же человеку человеческое, а вычислительной машине — машинное». Послание человечеству, или, как принято говорить сегодня, месседж, Норберта Винера — это сообщение о неограниченном могуществе интеллекта, который перенял от Бога способность к безграничному самообучению и совершенствованию. И в то же время предупреждение — ни шага от человека и его моральных и эстетических ценностей. Здесь у нас вечное преимущество: мы наделены способностью различения добра и наделены поэтической фантазией.