Хотя солдата Элиора Азарию судил военный трибунал, решение, которое принял, имеет тяжелые политические последствия. Оптимального завершения у этого суда просто быть не могло; любой вариант создавал кризисную ситуацию. Обвинение - триумф левых правозащитников типа "Бецелем", ликование палестинских радикалов, возмущение общества, для которого солдаты - наши дети, разочарование призывников, политические бури и все, что мы наблюдаем сейчас. Оправдание - беспорядки на территориях, истерика мировых СМИ, осуждение Израиля в разных международных инстанциях.

Хочется верить, что судьи исходили из чисто профессиональных соображений. Но игнорировать политическую составляющую этого дела суд не мог - оно было политическим с самого начала. Точнее, с момента обнародования ролика "Бецелем".

Единственным выходом, который позволил бы ЦАХАЛу "спасти лицо", был тот, что предложил бывший замначальника Генштаба Узи Даян: признать действия Элиора Азарии ошибкой (как вариант: превышением самообороны) и наложить на него административное взыскание. Любительская видеозапись не может быть основанием для возбуждения уголовного дела. Точка.

Армейское, да и политическое руководство выбрало иной путь. Первое осуждающее заявление тогдашний министр обороны Моше Яалон сделал прямо в день инцидента, даже не дождавшись начала расследования. Немедленно вслед за ним действия солдата осудил премьер Нетаниягу, который сейчас выступает за его помилование. Впрочем, Биби изменил свое мнение очень быстро, когда опросы показали, что большинство населения поддерживает Азарию, - тогда он призвал дождаться решения суда. Но в первый момент армейские чины, а вслед за ними и политики, бросились спасать свою репутацию.

Сегодня военные молчат, зато политики наперебой высказываются по поводу обвинительного заключения, причем, как справедливо заметил Авигдор Либерман, преследуют в первую очередь свои электоральные интересы.

Многие обозреватели и простые граждане говорят, что вердикт военного суда наносит ущерб имиджу армии. Но суд здесь - лишь последняя инстанция. Армия запятнала себя с самого начала, когда поторопилась отдать солдата на расправу. Если у кого-то оставались иллюзии, что командир в трудной ситуации будет защищать своих подчиненных, то после процесса Азарии они развеялись окончательно. Позже стало известно, что командиры давили на товарищей Элиора, требуя осудить его поступок и даже изменить свои показания. Но доверие к армии и без того уже было подорвано.

В принципе, традиция "сдавать" нижестоящих сотрудников довольно популярна в Израиле. К тому же в армии существует странное правило, по которому военнослужащий несет всю полноту ответственности за свои поступки, хотя логика подсказывает, что офицер должен отвечать за своих солдат. В случае с Азарией, как мы знаем, его командир не только не был наказан вместе с ним, но и получил повышение.

В деле Азарии, как в капле воды, отразилось множество проблем израильского общества. Одна из них - юридическая неграмотность, удивительная при таком количестве адвокатов на душу населения. Сразу после оглашения обвинения израильтяне - от простых граждан до государственных деятелей - начали требовать помилования для солдата. Дело даже не в том, что помилование возможно лишь после вынесения приговора и просить о нем могут только сам осужденный, его родственники или адвокаты. Главное - помилование заведомо подразумевает признание вины, а защитники Азарии настаивают на том, что он ни в чем не виноват.

Размытое понимание закона проявляется также в бурных протестах, доходящих до беспорядков, и в угрозах судьям. В правовом государстве никакие демонстрации, петиции и выступления политиков не могут и не должны влиять на судебную систему, даже когда общественность считает приговор несправедливым.

Впрочем, нельзя обвинять простых людей в незнании законов, если сами эти законы запутаны или вовсе отсутствуют. И главная законодательная путаница касается территорий и палестинского террора.

Де-факто мы воспринимаем террор как вражескую деятельности. Террористы ведут против нас войну. А на войне как на войне - врага уничтожают, причем иногда не самыми гуманными способами. Именно этому учат солдат ЦАХАЛа - сражаться с врагом и защищать свою страну. И даже при том, что существует "этический кодекс израильской армии", на который так часто ссылаются в последнее время, на войне приоритеты выстраиваются в очевидном порядке: на первом месте безопасность государства и его граждан, затем защита своей жизни и уже потом - моральные принципы и чистота оружия. На войне достаточно одного подозрения, что враг представляет опасность, чтобы открыть огонь. К тому же мы имеем дело с врагами, которые не руководствуются никакими моральными принципами, убивая гражданских лиц, женщин и детей. Распространяется ли на таких врагов закон? Возможно, в том случае, если это не наносит ущерба нашим гражданам и армии.

Но проблема в том, что официально войны у нас нет. Поэтому любой террорист рассматривается как обычный преступник, имеющий право на защиту закона, включая презумпцию невиновности.

Все это чрезвычайно гуманно и справедливо по отношению к убийцам, которые бросаются на нас с ножами, автоматами и поясами шахида. Но если никакой войны нет, а террористы - просто бандиты, то давайте уберем с территорий армию. Пусть порядок в Хевроне, Гуш-Эционе, Шхеме, Дженине охраняют полицейские, прошедшие специальную подготовку, а не двадцатилетние ребята, пошедшие служить по призыву. Государство не имеет право ставить перед этими ребятами выбор - рисковать своей жизнью или остаться в живых и идти под суд.

Либо давайте уже признаем, что мы ведем настоящую, без шуток и послаблений войну против террора. Признаем это на законодательном уровне, а не только в рамках пламенных выступлений наших лидеров на международных форумах.