Видные политические деятели-немусульмане выставляют себя на посмешище, отрицая очевидную связь ислама с Исламским государством (ИГИЛ) и с актами исламистского насилия в Париже и Копенгагене, утверждая даже, что это противоречит исламу. Чего они надеются достичь этим отрицанием и в чем его значение?

Во-первых, несколько примеров претенциозных заявлений:

Президент США Барак Обама объявил миру, что ИГИЛ "не является исламским", потому что его "действия не представляют никакой религии, в особенности, мусульманской". Он также утверждал: "мы находимся в состоянии войны не с исламом, [но] с людьми, извратившими ислам."

Госсекретарь Джон Керри соглашается: ИГИЛ состоит из "хладнокровных убийц, маскирующихся под религиозное движение", способствующих росту "идеологии ненависти, не имеющей ничего общего с исламом". Его пресс-секретарь, Дженнифер Псаки, идет еще дальше, утверждая: террористы - это "враги ислама".

Джех Джонсон, секретарь США по национальной безопасности, того же мнения: "ИГИЛ [не] является исламским". И, наконец, мой любимый пример: Говард Дин (дем.), бывший губернатор шт. Вермонт, о тех, кто совершил нападение на офис Charlie Hebdo: "Они - такие мусульманине, как я."

Заявления европейцев не отличаются оригинальностью: Дэвид Кэмерон, консервативный премьер-министр Великобритании, считает, что ИГИЛ - это "экстремисты, пытающиеся злоупотребить исламом" и "извращающие мусульманскую веру". Он называет ислам "религией мира" и считает, что члены ИГИЛ - не мусульмане, а "монстры". Его министр иммиграции, Джеймс Брокеншир, утверждает, что терроризм и экстремизм "не имеют ничего общего с исламом."

Что касается лейбористов, бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр считает, что идеология ИГИЛ "основана на полном извращении истинной мусульманской веры", а бывший министр внутренних дел Джек Стро осуждает "средневековое варварство ИГИЛ и им подобных", которые, как он считает, "полностью противоречат исламу."

По другую сторону канала президент Франции Франсуа Олланд настаивает на том, что преступники, атаковавшие Charlie Hebdo и Hyper Cacher, "не имеют ничего общего с мусульманской верой". Его премьер-министр, Мануэль Вальс, соглашается: "Ислам не имеет ничего общего с ИГИЛ".

Премьер-министр Нидерландов Марк Рютте высказался на ту же тему: "ИГИЛ - террористическая организация, которая извращает ислам". Даниэль Кон-Бендит, немецкий политик левого толка, называет парижских убийц фашистами, а не мусульманами. Премьер-министр Японии Синдзо Абэ заявляет: "Экстремизм и ислам - это совершенно разные вещи".

В этих утверждениях нет ничего нового: например, президенты США Билл Клинтон и Джордж Буш ранее высказывали свои соображения о том, что является и что не является исламом, хотя и менее энергично.

Обобщая эти заявления, можно подумать, что они взяты прямо из исламистского учебника: ислам - это исключительно мирная религия, и, соответственно, насилие и варварство категорически не имеют с ним ничего общего. Они являются "злоупотреблениями" и "извращениями" ислама, и поэтому ислам тем более необходим для решения этих "чудовищных" и "варварских" проблем.

Однако эта интерпретация пренебрегает тем, что как исламские религиозные писания, так и история мусульман пронизаны высокомерным чувством превосходства по отношению к немусульманам и оправдыванием джихадистского насилия. По иронии судьбы, игнорирование исламского элемента не позволяет воспользоваться лучшим инструментом для победы над джихадом: ведь если причина проблемы - не в интерпретации ислама, а в случайных зловредных и иррациональных импульсах, как им можно противостоять? Только признание наследия исламского империализма открывает пути к переосмыслению религиозных писаний в плане современных, умеренных и добрососедских отношений.

Почему же тогда влиятельные политики приводят невежественные и контрпродуктивные аргументы, которые, как они, несомненно, знают, являются ложными, особенно когда насильственный исламизм продолжает распространяться (вспомним Боко Харам, Аль-Шабааб и Талибан)? Конечно, трусость и мультикультурализм играют свою роль, но две другие причины имеют большую важность:

Во-первых, они стараются не обидеть мусульман, которые, как они боятся, склоняются к насилию, когда чувствуют, что немусульмане преследуют "войну с исламом". Во-вторых, они опасаются, что сосредоточение внимания на мусульманах означает необходимость фундаментальных изменений светского порядка, в то время как отрицание исламского элемента позволяет избежать деликатных вопросов. Например, это позволяет службе безопасности в аэропортах концентрировать внимание на поисках оружия у пассажиров, а не делать допросы, как поступают израильтяне.

Мой прогноз: отрицание будет продолжаться до тех пор, пока с насилием не перестанут мириться. В ретроспективе, 3 тысячи жертв атак 9/11 не поколебали самоуспокоенность немусульман. С тех пор почти 30 тысяч жертв исламистского терроризма так и не повлияли на официальную линию. Возможно, потребуется 300 тыс. погибших, чтобы отбросить опасение оскорбить чувствительность исламистов и нежелание осуществить серьезные социальные изменения, пробудив решимость бороться с радикальной утопической идеологией. Уж трех миллионов, без сомнения, будет достаточно.

Однако без огромного количества жертв политики, вероятно, продолжат свое отрицание, потому что так проще. Сожалею, но это предпочтительнее, чем альтернатива.

Перевод с английского И. Эйдельнант