С удивлением для себя многие участницы демонстраций на площади Тахрир обнаружили, что за одно лишь участие в легитимном политическом протесте их записали в категорию "феминисток/женщин легкого поведения", что в глазах многих египтян практически одно и то же. Причина – на Тахрире женщины проводили много времени бок о бок с демонстрантами-мужчинами.

Четыре года спустя после начала "арабской весны", или, если точнее после целой серии "весен" на Ближнем Востоке, участницам массовых антиправительственных протестов и демонстраций, а также тем, кто тихо поддерживал эти протесты, не покидая дома, радоваться особенно нечему. Как это уже не раз случалось, после достижения тех или иных политических целей, революционные собратья вновь отбросили своих боевых подруг, рядом с которыми они вместе стояли на баррикадах, назад, в прошлое. Так было после войны и провозглашения независимости в Алжире в шестидесятых, так было после заключения Норвежских соглашений и создания Палестинской Автономии в Газе и на территории Западного Берега. А теперь настала очередь Египта, Ливии, Йемена и других.

С удивлением для себя многие участницы демонстраций на площади Тахрир обнаружили, что за одно лишь участие в легитимном политическом протесте их записали в категорию "феминисток/женщин легкого поведения", что в глазах многих египтян практически одно и то же. Причина – на Тахрире женщины проводили много времени бок о бок демонстрантами-мужчинами.

После свержения Мубарака ситуация резко ухудшилась. Если мужчин-демонстрантов избивали и бросали в тюрьму, то женщинам еще и успевали провести медосмотр, а именно – проверку на девственность. Женщины, которые подверглись нападениям и сексуальным домогательствам на Тахрире или на других каирских площадях, вскоре поняли, что к ним будут плохо относиться в полиции и в больнице, а семьи сделают все возможное для того, чтобы скрыть этот факт от окружающих. Так было сразу после свержения режима Хосни Мубарака в период правления Высшего Военного Совета, так было при президенте Мухаммаде Мурси, и точно такая же ситуация царит в Египте сегодня, при президенте Абд аль Фаттахе ас-Сиси. "Ситуация меняется, но лишь в худшую сторону", говорят египтянки, которые за последние четыре года растеряли те немногие свободы, которыми они пользовались до революции. Сегодня трудно поверить в то, что несколько десятков лет назад египетские женщины точно также боролись за право говорить в полный голос, ходить по улицам, не опасаясь быть атакованной, а потом убитой за это своей же семьей, стремились к ограничению права мужчины на полигамию, требовали получить контроль над своим телом и рождаемостью, и надеялись на равноправие.

Несколько дней назад в Египте отметили 67-ю годовщину смерти уникальной женщины, которую бесспорно можно считать основательницей египетского феминистического движения. Хода Шаарауи, уроженка города Минья в Южном Египте, выросла в аристократической семье. В 13 лет отец устроил ее брак с не менее аристократическим женихом, и отправил молодых в Каир. Там пара жила большую часть времени отдельно друг от друга, и юная Хода Шаарауи получила уникальную по тем временам возможность наслаждаться свободой от "доминантного мужчины" в своей жизни. Отец был далеко, а муж проводил все свое время на службе и в зарубежных поездках. Хода использовала это время для получения образования – она в совершенстве знала родной арабский, а также говорила по-турецки, который в то время был языком египетской знати. Она изучила основополагающие труды древних и современных философов, хорошо разбиралась в современной арабской литературе. Основав дома популярный литературный салон (где, по соображениям скромности, могли собираться только дамы), Шаарауи вскоре перешла к активной феминистской деятельности. Она переписывалась с многими прогрессивными политиками, и даже провела дерзкую акцию, в ходе которой несколько женщин-аристократок сожгли свою чадру. Как бы удивилась Шаарауи, увидев, что многие современные египетские феминистки усиленно кутаются в свои хиджабы, с тем, чтобы не вызывать нареканий в обществе, со стороны женщин и мужчин. Шаарауи, которая верила, что права женщин неразрывно связаны с их уровнем образования, не смогла бы поверить в то, что в саудовских университетах студенток больше, чем мужчин-студентов, однако женщины не имеют права водить машину и летать самостоятельно заграницу.

За 90 лет существования египетских и других арабских феминистских организаций, активистки этих движений на собственном горьком опыте убедились в том, что для авторитарных режимов права женщин всегда были разменной монетой: когда выгодно было демонстрировать свою "прогрессивность", правители хватались за равноправие женщин как за спасительную палочку-выручалочку. Так, создатель современного Туниса Хабиб Бургиба десятилетиями пользовался популярностью во Франции, поскольку в Тунисе женщины всегда были более свободны, чем в других арабских странах. Когда это было необходимо, Хосни Мубарак и его супруга Сюзан вспоминали о борьбе против женского обрезания в Египте, что позволяло этой всесильной паре предстать в позитивном свете перед репортерами из западных стран.

Однако, несмотря на запрет полигамии, социальные нормы в Тунисе не изменились, жертв изнасилований по прежнему заставляли выходить замуж за насильников, а братья и отцы — убийцы женщин оставались безнаказанными. В Египте закон, запрещающий женское обрезание на практике, так никогда и не был реализован, а в уходящем году в Палестинской Автономии количество "убийств чести" выросло на 100% по сравнению с 2013 годом. Арабские феминистки, для которых Хода Шаарауи является моделью, осознали, что образование женщин не является панацеей и не влияет на сложившийся уклад жизни или социальные нормы. А ритуальное сожжение чадры в современном Египте или Йемене, где подавлящее большинство женщин (75% в Египте и 92% в Емене) покрывают голову какой-либо формой платка, хиджабом или никабом (чадрой) сегодня могло бы закончиться убийством.

За прошедшие годы большинство арабских стран пережили колониализм, ту или иную форму социализма, а теперь борются с последствиями неолиберализма, и феминистки там поняли, что в арабском мире существует единственная константа — ислам. Марго Бадран — исследователь феминизма в арабском мире, говорит, что "Исламские феминистки пытаются совместить современный феминистический дискурс философией древнего ислама. Они опираются на определенные трактовки классических текстов, и основываются на принципе абсолютного равенства между верующими в исламе – женщинами и мужчинами, черными и белыми". Так, средневековый философ Ибн Араби утверждал, что ничего не мешает женщине достичь высочайшей степени духовности, а школы для женщин существовали в Каире еще в 10 веке. Современные светские феминистки в Египте, Тунисе и других странах обвиняют своих сестер в платках в том, что согласившись на эту форму социального давления, они уже пошли на серьезную уступку религиозному истеблишменту. Однако, судя по количеству симпозиумов и собраний исламских феминистских движений, которые ежегодно проходят в арабских столицах, активистки и активисты смотрят в будущее с надеждой. Несмотря ни на что они поднимают такие непростые и болезненные вопросы, как право женщины на развод, на аборт, право на образование и работу, а также право на законодательство, которое запретит насилие в семье и предусмотрит суровое наказание за "убийства чести".

Можно спорить о том, насколько исламские феминистки, которые проводят дебаты с влиятельными исламскими проповедниками и спорят с муфтиями о тех или иных правах женщин, соответствуют классическому определению феминизма. Но очевидно, что в современном мире, где есть множество форм демократии, и столько же форм феминизма, наверняка найдется место и для исламских феминисток, и их борьба за права женщин в общественной, политической и экономической жизни заслуживает всяческого уважения. Удастся ли им переубедить консервативных духовных лидеров и повлиять на вековые нормы, которые зачастую не имеют никакого отношения к исламу, это уже совсем другой вопрос.