Некоторое время назад я перевел и опубликовал у себя замечательную статью «Всемогущая халява» о горьких уроках президентских выборов 2012 года. Автор статьи – раввин Стивен Прузенски, духовный лидер ортодоксальной конгрегации «Бней ешурун» из города Тинек в штате Нью-Джерси. А недавно в электронной газете jewishpress.com я наткнулся на другую статью того же автора на тему о том, почему евреи так стойко придерживаются либеральных воззрений. Учитывая огромный интерес, который вызывает этот непростой вопрос, (и не только у евреев), я испросил у раввина Прузенски разрешение на перевод и публикацию его статьи, каковую и предлагаю вниманию читателей.

По следам последних президентских выборов американские евреи должны вновь задаться судьбоносным вопросом, который не укладывается в русло превалирующих общественных настроений и не имеет однозначного ответа: почему евреи из года в год, на всех без исключения выборах, подавляющим большинством голосуют за кандидатов Демократической партии? И дело тут не в том, совпадают или не совпадают заветы Торы с предвыборной платформой Республиканской партии, а в том, насколько разителен перекос в еврейском общественно-политическом сознании.

Это отнюдь не новое явление, оно наблюдается вот уже более восьмидесяти лет. (В последние десятилетия XIX века евреи, будучи восторженными поклонниками Авраама Линкольна, голосовали преимущественно за республиканцев.) Еще несколько десятков лет назад ныне покойный социолог Милтон Химмельфарб заметил, что «евреи зарабатывают, как епископалы, а голосуют, как пуэрториканцы», т.е. они принадлежат к самой состоятельной демографической когорте, а голосуют как самая (на то время) бедная прослойка.

Поразительно, но факт: подобно Пенсильвании, которая, казалось бы, должна голосовать за республиканских кандидатов в президенты, но неизменно обманывает их ожидания, еврейский электорат манит республиканцев сладкими посулами, которые на поверку всегда оборачиваются миражом. По всем статьям, будто то расовая принадлежность, социальный статус, уровень образования, характер занятости и т.д., евреи должны бы поддерживать республиканцев, но крайне редко голосуют за них значительным числом.

Еврейские голоса остаются химерой для политических консерваторов. На протяжении вот уже восьми с лишним десятилетий порядка 75% евреев голосуют за демократов, причем отклонения от этой средней величины редко превышают 5% в ту или другую сторону. Между тем до выборов 1928 года, когда президентом был избран Герберт Гувер, политические пристрастия еврейских избирателей колебались в широких пределах и были сравнительно сбалансированы.

Необходимо подчеркнуть, что речь в данном случае идет не о тех евреях, которые могут голосовать за кандидатов и той и другой партии (как периодически приходилось делать и мне), а о значительном числе евреев, которые ни при каких обстоятельствах не голосуют за республиканцев и во всех случаях неукоснительно голосуют за демократов. Им не приходится мучиться в раздумьях, за кого голосовать. Но не может же быть так, что кандидат-демократ во всех случаях лучше республиканца!

На выборах 2012 года почти 70% евреев проголосовали за президента Обаму. Это немного меньше, чем на предыдущих выборах (78%), но очень близко к показателям для других иммигрантских общин, например, латиносов (71%) или азиатов (73%).

Однако евреев уже нельзя считать преимущественно иммигрантской общиной. Отчего же тогда евреи, по всем параметрам принадлежащие к мейнстриму, воспроизводят характер распределения голосов, присущий новоприбывшим или маргиналам, выпадающим из политической системы? И отчего ортодоксальные евреи, судя по тому, как они голосуют, стоят на прямо противоположном фланге политического спектра? Ортодоксальные евреи значительным большинством проголосовали за Митта Ромни, и вообще они за редкими исключениями отдают свои голоса республиканцам.

* * *

Во-первых, демократов традиционно принято считать партией бедных, униженных и оскорбленных, а евреи, подвергавшиеся гонениям на протяжении почти всей своей истории, естественно, сочувствуют отверженным. Поскольку в еврейской жизни благотворительность представляет собой одну из главных добродетелей (и предписана фундаментальной заповедью), евреи проявляют особое тяготение к системе, которая на поверхностный взгляд может показаться филантропической – перераспределение доходов от богатых к бедным, а государство рассматривается как орудие такого благотворительного перераспределения.

Этот аргумент, разумеется, порочен: да, евреи ценят благотворительность, но благотворительность в первую очередь частную. В библейские времена десятину платили, а бедных одаривали добровольно, в частном порядке, а отнюдь не по принуждению со стороны государства.

На протяжении истории бывали случаи, когда еврейская община обязывала своих богатых членов вносить определенную сумму денег в фонд вспомоществования бедным единоверцам, но такое вмешательство всегда рассматривалось как крайняя и притом не самая эффективная мера. Царь никогда не облагал своих подданных налогами в пользу бедных, хотя религиозные власти могли это делать. Частная благотворительность рассматривается как нравственная заслуга донора, но этого никак нельзя сказать о системе принудительного взыскания налогов, из которых лишь малая часть идет бедным.

(Между прочим, тем, кто рассматривает налогообложение как разновидность благотворительности, отнюдь не возбраняется платить налоги по высшей ставке, предложенной администрацией. Это разрешено государственным законодательством и, несомненно, положило бы конец бушующим в Вашингтоне спорам о том, как лучше всего избежать финансовой катастрофы.)

Еврейское общество, разумеется, никогда не смирилось бы с существованием перманентного класса бедных – многопоколенных семей клиентов системы общественного призрения, которые привычно маячат на общественном ландшафте Америки. Многие триллионы долларов, потраченные на «войну с бедностью», провозглашенную Линдоном Джонсоном в рамках его программы «Великого общества», не только не приблизили нас к решению проблемы бедности, но наоборот – лишь ее усугубили, и сегодня бедных больше как в абсолютном, так и в пропорциональном выражении, чем в то время, когда была запущена эта программа.

И нетрудно понять, почему. Подачки подрывают чувство собственного достоинства получателей и порождают иждивенчество, сегодня именуемое правом на общественную помощь (entitlement), от которого нелегко избавиться. Мы также знаем, что по еврейскому закону высшая форма благотворительности заключается в том, чтобы найти работу безработному или одолжить ему денег, чтобы он мог открыть собственное дело. Такая помощь не покушается на самоуважение получателя и в долгосрочном плане более действенна. Но по какой-то причине евреям больше нравится накормить голодного рыбой, чем научить его рыбачить (кто знает – быть может, они опасаются, что, научившись ловить рыбу, бедняк составит конкуренцию еврейским рыбным компаниям, если таковые есть в природе). Но существующая политика, хотя и приносит моральное удовлетворение тем, кто печется о благополучии бедных, унижает получателей помощи и отбивает у них охоту бороться за себя.

* * *

Во-вторых, евреи воспылали страстью к Демократической партии еще во время правления президента Франклина Делано Рузвельта, который взлелеял ростки так называемой «политики идентичности», доведенной до крайних пределов Бараком Обамой. Смысл ее состоит в том, чтобы апеллировать не ко всем американцам, а к отдельным группам населения. Баллотируясь на второй срок в 1936 году, Рузвельт наголову разгромил соперника, невзирая на то, что в течение предыдущих четырех лет экономическое положение в стране ухудшилось (повысилась безработица, резко снизились доходы работающих). Но он свалил вину за все беды на своего предшественника Герберта Гувера (знакомо, не правда ли?) и сколотил мощную коалицию групп влияния – фермеров, профсоюзов, евреев и женщин, которая и привела его к победе.

Но дело не только в том, что Рузвельт создал современное государство всеобщего благоденствия: он также обхаживал еврейскую общину, добиваясь ее благосклонности. Впервые в истории США президент страны окружил себя евреями: они составили беспрецедентное число сановников администрации Рузвельта – 15%. Президент сокрушил каменную стену, воздвигнутую англо-саксонским истеблишментом вокруг рычагов власти, и навеки покорил еврейские сердца.

Конечно, оказалось, что вся эта символика гроша ломаного не стоила, когда грянул Холокост, а Рузвельт и пальцем не шевельнул, чтобы помочь европейским евреям. Зато он решительно отвергал планы расширения иммиграции евреев и всячески препятствовал попыткам помочь и спасти жертв Гитлера. И тем не менее в глазах большинства евреев Рузвельт отнюдь не утратил ореола героя, несмотря на свой жалкий послужной список по еврейским проблемам – вплоть до того, что он наотрез отказался принять делегацию раввинов, которые в 1943 году обратились к нему с мольбой помочь несчастным европейским евреям, систематически истребляемым нацистами.

Этот разрыв между словами и делами сохранился по сей день.

Гарри Трумэну справедливо отдают должное за принятое после долгих колебаний решение признать в 1948 году новообразованное государство Израиль. Но республиканец Томас Дьюи, губернатор штата Нью-Йорк, противостоявший Трумэну на президентских выборах 1948 года, еще до него открыто ратовал за право евреев на создание своего национального очага. Джон Кеннеди открыто угрожал Израилю в связи с ядерным реактором в Димоне, Линдон Джонсон требовал, чтобы Израиль не открывал огня в 1967 году, невзирая на арабские провокации, которые привели к Шестидневной войне. А уж о том, как был настроен Джимми Картер по отношению к евреям и Израилю, и говорить не приходится. (См. мою статью «Джимми Картер сводит счеты с евреями».)

(Но ими список демократов, проявлявших антагонизм по отношению к Израилю, далеко не исчерпывается. Бывший израильский дипломат Нафтали Лави описывает в своих мемуарах, как грубо и презрительно вел себя по отношению к израильским представителям на саммите в Кемп-Дэвиде и на предшествующих переговорах картеровский вице-президент Уолтер Мондейл. Его поведение было настолько вопиющим, что тогдашний министр иностранных дел Израиля Моше Даян с горечью заметил: «Разве ему не полагается быть другом Израиля? С такими друзьями и врагов не надо». Подобным же образом, как рассказывают очевидцы, нынешний вице-президент Джо Байден в бытность свою сенатором держался на переговорах крайне враждебно по отношению в Израилю, невзирая на улыбки и комплименты, расточаемые им на публике.)

С другой стороны, республиканские президенты, такие как Никсон, Рейган и Буш-младший, при всех различиях между ними оказывали Израилю неизменную поддержку, причем в самые критические минуты. А тот факт, что ни одного из них нельзя назвать в этом отношении «верхом совершенства» (а кто заслуживает такое звание, да и вообще, что такое совершенство?) и что у нас могут быть к ним законные претензии в отношении тех или иных политических решений, лишь напоминает американским евреям, что в конце концов эти люди были президентами Соединенных Штатов, а не премьер-министрами Израиля.

По временам интересы Америки и Израиля будут расходиться – это естественно и понятно. Но Никсон принял ряд исторически судьбоносных решений (например, приказал в экстренном порядке восполнить Израилю тающие запасы оружия и боеприпасов в самый критический период Войны Судного дня – между прочим вопреки настойчивым возражениям Киссинджера), а Рейган и Буш вообще были необычно расположены к евреям и к Израилю.

Тем не менее странный роман между евреями и демократами, который восходит к Франклину Рузвельту, не остыл по сей день, хотя в наши дни он воспринимается как рудимент. Евреи из кожи вон лезут, делая вид, будто за прошедшие десятилетия Демократическая партия ничуть не изменилась. Но сегодняшние демократы стоят во главе правительства, которое раздает деньги не для того, чтобы оказать людям краткосрочную помощь, а для того, чтобы закрепить за собой их голоса в долгосрочной перспективе. На национальном съезде Демократической партии включение в партийную платформу требования переноса столицы Израиля в Иерусалим и даже простое упоминание о Всевышнем вызвали бурное возмущение делегатов. Опросы показывают, что Израиль поддерживают значительно меньше 50% демократов, в то время как среди республиканцев число сторонников Израиля далеко превышает 70%. Факты – упрямая вещь.

* * *

Это подводит нас к третьей причине неослабной привязанности евреев к Демократической партии. Евреев-демократов, для которых благополучие Израиля стоит на первом месте или хотя бы на одном из первых мест, не так много. Плюс к тому же известную часть еврейского электората, как ни крути, приходится считать противниками Израиля. Они стоят плечо к плечу с врагами Израиля, поддерживают бойкот и дивестиции (изъятие капиталовложений), направленные против Израиля, протестуют против существования еврейских поселений в сердце Израиля, ратуют за создание палестинского государства и (или) категорически не признают права Израиля на самозащиту – никогда, ни при каких обстоятельствах. Некоторые евреи даже отрицают еврейскую национальную идею и считают Израиль нелегитимным государством.

Общим для этих евреев служит только одно – все они поддерживают кандидатов Демократической партии. Они – не единственные евреи, голосующие за демократов, но все евреи этого толка непременно голосуют за демократов.

Таким образом, учитывая, что судьба Израиля волнует многих евреев лишь постольку-поскольку, четвертое объяснение, почему большинство евреев являются демократами, заключается в том, что для них на первом месте стоят социальные вопросы, а все остальные заботы, включая судьбу Израиля, отступают на задний план. Многие евреи буквально одержимы правом на аборт и видят в нем таинство – сакральный акт свободы и самовыражения. Они фанатичные поборники личных прав и свобод, любое ущемление свободы личности для них анафема. Более того, евреи как никто страшатся так называемых угроз этим свободам, о которых до недавних пор никто и не слыхивал. И они маршируют в первых рядах движения за преобразование общества, ратуя за однополый брак, за альтернативный стиль жизни и за упразднение самого понятия объективной морали, как бы его ни формулировать. Странно, не правда ли? Ведь кто, как не евреи, принесли в мир концепцию объективных норм нравственности, дарованных нам Вседержителем вселенной.

Но евреи в большинстве своем чуждаются своей религии – это пятая причина – и не позволяют иудаизму каким-либо образом влиять на их мировоззрение, за исключения превратно понятых ценностей и идей Торы, истинность которых, как им представляется, заверена передовицами из газеты New York Times. Большинство из них рассуждают о еврейских ценностях лишь в самых аморфных категориях и считают чисто еврейскими избитые трюизмы (вроде «будь порядочным человеком»), присущие всем религиям на свете. Большинство имеют лишь весьма поверхностное представление о Торе. Вот почему ортодоксальные евреи по своим взглядам стоят практически на противоположном полюсе от евреев-неортодоксов. Чем более истово еврей придерживается традиций, тем сильнее он тяготеет к консервативным идеалам. А исключения, без которых, разумеется, не обойтись, лишь подтверждают правило.

Шестая причина связана с ненадежностью статистики и ставит вопрос о великой загадке сегодняшней еврейской жизни: какова реальная численность евреев в Соединенных Штатах? В социологических зондажах этот вопрос задается с некоторым трепетом, ибо весьма солидный процент американских «евреев» согласно еврейскому закону таковыми не являются. Как мы знаем, по традиции евреем считается лицо, родившееся от еврейской матери или перешедшее в иудаизм в соответствии с еврейским законом – Галахой.

Учитывая, что пропорция смешанных браков среди евреев-неортодоксов составляет порядка 70%, кто из «евреев», выявленных в опросах, на самом деле являются евреями? К примеру, дети нееврейских матерей не считаются евреями по еврейскому закону, даже если сами они причисляют себя к евреям и прошли обряд бармицвы. Подобным же образом можно ли при подсчете «еврейских» голосов считать подлинными евреями детей еврейских матерей, находящихся в смешанном браке, особенно если учесть, что большинство детей от смешанных браков не получают еврейского воспитания или образования?

Вполне может быть, что, если исключить из нашего подсчета «евреев»-избирателей сотни тысяч галахических неевреев, разрыв в характере распределения голосов между евреями и другими мейнстримными группами согласно опросам окажется не столь разительным. Да и можно ли доверять самим опросам, коль скоро численность евреев в Америке не так легко оценить? Впрочем, это позволяет объяснить, например, почему для евреев-демократов поддержка Израиля в значительной мере утратила свою важность как ключевой вопрос.

* * *

Наконец, в-седьмых, сегодняшние евреи в большинстве своем являются решительными секуляристами, которым не по душе любое проявление веры в общественной сфере. По этой причине они чувствуют себя как дома в Демократической партии, даже невзирая на то, что история и политическая жизнь Америки с самого начала существования нашей страны зиждились на вере. Демократы отошли от этого принципа, и в своем стремлении преобразовать Соединенные Штаты подсекли религиозные корни своей страны.

Но эти корни должны привлекать тех евреев, которые действительно прониклись своей верой. Растущая тяга евреев к консервативным идеям отражает как их стремление вернуться к традиционным истокам, так и процесс сокращения численности неверующих евреев. Это также разумно с политической точки зрения. Евреи маргинализированы по той причине, что партийные политтехнологи понимают, что еврейский электорат раз и навсегда определился в своих симпатиях и антипатиях, а это ограничивает влияние евреев на политическую систему.

Несмотря на постепенный сдвиг вправо, отражающий демографические процессы в еврейской общине, этого пока еще недостаточно, чтобы успешно противостоять ностальгии по идиллическому либеральному прошлому, которого на самом деле никогда не было и в любом случае никогда не будет.