Некоторое время назад один из главных израильских телеканалов пригласил в студию известного интеллектуала, который в приступе откровенности заявил, что у него много больше общего с нацистским офицером, чем с израильским обывателем, который при встрече говорит ему с воодушевлением: "Слушай, я в Герцлии нашел один ресторан, там подают стейк – пальчики оближешь!"

"Мне не о чем говорить с этим человеком; а с германским офицером, который закончил университет, я нашел бы немало общих тем для бесед", - объяснил этот оригинал свою позицию. И телеведущий ничего ему на это не ответил, не задал вопроса, не выразил своего несогласия.

Поэтому вместо него это сделаю я. Поскольку между нашими позициями, нашими мировоззрениями лежит пропасть. Без ложной скромности я отношу себя к интеллектуалам. У меня аттестат зрелости с медалью, два диплома о высшем образовании, в том числе – от московского Литературного института имени Горького. Дома хранятся около десяти афиш спектаклей, поставленных по моим пьесам, на полке в рабочем кабинете стоят мои книги, некоторые из них стали бестселлерами. Теле- и радиоканалы приглашают меня для бесед в прямом эфире, газеты, журналы, интернет-сайты охотно публикуют мои статьи и произведения, клубы и объединения зовут на творческие встречи. Огромное множество людей звонит мне, пишет – из Израиля, из России, Украины, Европы, США - чтобы посоветоваться, рассказать о себе, поделиться своими соображениями, сомнениями. Ничего не поделаешь – все признаки интеллектуала чистой воды.

Я тоже предпочитаю беседовать о Достоевском, Джойсе, Брехте, Дега. И я не люблю пустых разговоров о сочных стейках, изысканных суши, тонком вине, о восточной или итальянской кухне. По той простой причине, что стараюсь не толстеть безобразно и уклоняюсь от соблазняющих бесед.

И да – я тоже побеседовал бы с нацистским офицером, который в 1920-30-х годах закончил лучшие европейские университеты и различает тонкости музыкальных стилей 19 века. Я бы с ним побеседовал – но при одном условии. Ясно, что было бы неплохо затронуть разные аспекты философии, культуры, искусства, литературы – но я отставил бы в сторону все эти темы. И согласился бы говорить с просвещенным и образованным нацистом – сколь очаровательным и эрудированным собеседником он бы ни был - только при одном условии: он должен сидеть в тюремной камере в ожидании приговора. Причем тема у нас была бы одна: какие доводы он может привести, чтобы суд вынес ему не смертный приговор, а пожизненное заключение? Может, в самом конце еще спросил бы, чем он объясняет то, что вопреки своему обширному образованию и великолепному воспитанию, будучи человеком без сомнения культурным, представителем народа, давшего миру Гете, Шиллера, Бетховена – стал чудовищем, одним из тех, кто посылал беззащитных людей – стариков, женщин, детей – в газовые камеры, гнал в Бабий Яр, на массовые расстрелы, в лагеря смерти. Может, то, что он рассказал бы мне, помогло бы в будущем избежать повторения подобных трагедий.

И несмотря на то, что не люблю пустопорожние разговоры о ресторанах, я охотно познакомлюсь с рядовым израильтянином, не замаранным убийством и преследованиями, не зараженным ксенофобией. Сначала вежливо послушал бы его восторги от блюд – а потом осторожно перевел бы разговор на другие рельсы, на темы, на мой взгляд, более существенные, возвышенные, обогащающие духовно. Считаясь с ним, не задевая его. Потому что для меня он – человек уважаемый, достойный.

Поймите, это не отвлеченный разговор, а вопрос жгучий, актуальный, современный. Я не сомневаюсь, что среди тех горластых интеллектуалов из соседних стран, которые ненавидят Израиль и призывают свои правительства расторгнуть заключенные с нашей страной мирные договоры и прервать все контакты, которые мечтают об уничтожении еврейского государства – есть немало людей весьма образованных, с которыми будет очень приятно порассуждать на различные престижные темы. Но моя беседа с ними ограничится одним вопросом: почему они упорствуют в своей антиизраильской позиции (а если быть честным – антиеврейской)? Ведь это отдаляет достижение мира. Почему из-за их нетерпимости страдают вот уже более ста лет и евреи, и арабы, эти два народа, которые, по-моему, могут прекрасно жить бок о бок и мирно болтать о стейке, о рецептах приготовления кофе, о рыбе на гриле – о тысяче подобных вещей, не имеющих глубоко смысла – но совершенно безобидных?

А с тем израильским интеллектуалом, который соизволил снизойти до простонародья со своей башни из слоновой кости, которая содержится на деньги этого же народа, я тоже не буду говорить о Джойсе, Толстом, Фолкнере, Мамете, о концептуальном кино и импрессионисткой живописи, а выберу самый важный вопрос: что там разладилось в его голове, как у него перепутались все ценности, что он без тени стыда и даже с гордостью заявляет, что мерзкий нацист, руки которого по локоть в крови, ближе ему, чем простой человек, рядовой семьянин, весь грех которого состоит в том, что он университетов не кончал, не может отличить барокко от рококо и готику от романского стиля, который каждое утро идет на работу, воспитывает детей, любит свою жену и не чувствует необходимости ненавидеть кого-то, преследовать тех, кто ему не по нраву.

Сегодня ты презираешь людей, которые прочли недостаточно книг, не получили высшего образования, завтра тебе будет безразлично, что их преследуют, послезавтра при экономическом кризисе ты обвинишь их в своих проблемах и даже призовешь к их уничтожению. В этом тот интеллектуал из телевизора действительно близок к нацистскому офицеру.

В наше просвещенное время есть миллионы образованных людей, масса талантливых писателей, высоколобых философов, артистов, режиссеров, музыкантов, и, к сожалению, очень мало тех, кто может служить примером нравственности, кто проявляет милосердие, терпимость, снисходительность, кто считается с интересами других – качества, в которых так нуждается человечество в наш жестокий, эгоистичный век… 

На иврите статья опубликована в газете "Макор ришон" и здесь.

yuramedia@gmail.com